который Фубрик с Жомкой на уши поставить хотят,- снова сморозил Гу Жуй.
связи вовремя напомнил:
зашифрованного послания графа. Не соблаговолите ли послушать?
периписывали Битховен Ганго Стар Саломон, Наполеон Склифосовский, А
Макидонский и начальник третево отдела Пензенского мукомольного камбината.
Фсем им збылось чего хотели и много радости в жизни.
падтерся им. на другой ден убили иво луччего друга Грегория Распутина
старца. А бразильская королева пириписала ево как было сказана и в адин миг
изличилась от плоскостопия, ураганного отека легких а черес 10 лет от
атрофии мозга.
шутка. В нем святые тайны читай ниже
потолок, как будто именно оттуда он собирался вычитать святые тайны - и
наконец огласил их:
Ура!..
шире внедряйте их в жизнь, щедро делитесь с молодежью накопленным опытом!
Упадешь - яйца разобьешь! Ура!
то, что плюют в форточку, изучайте под микроскопом химический состав!
волюнтаризма! Ом!
всесторонне изучайте и сообщайте о них куда надо! Харе!
минут, пока, наконец, вдохновение не оставило его. Он отер пот со лба и
завершил свою версию дешифровки:
святым наставлениям, и спросил:
дешифровки. - Я бы и дальше мог, конечно, да голос сорвал.
отдаленно не приблизился к исходному тексту - тому, что написал граф Артуа в
кабинете амстердамского отделения секретной некитайской службы. А он, как вы
хорошо помните, просил выслать ему вставную челюсть его родной бабушки,
оставленную им на туалетном столике императрицы. Произошло это, разумеется,
потому, что начальник секретной почты перепутал дату и день недели - граф
отправил письмо не семнадцатого в четверг, а днем позже, в пятницу. Это-то и
привело к тому, что столь тщательно разработанная система перекрестной
перекодировки сработала насмарку, и в том еще одно доказательство того, как
вредно сохранять на столе перекидные календари за минувший год. И вот - одна
маленькая оплошность свела к нулю усилия десятка корифеев шпионажа.
Внимательней, внимательней надо, господа разведчики и контрразведчики! Пусть
же этот ляпсус послужит вам уроком.
наставления из Шамбалы. И теперь, не в силах сдержать себя - да и не имея
нужды в том - владыка Некитая, заливаясь слезами счастья, вскочил с места и
завопил на весь зал:
прибабах-паралитиков, а у нас до сих пор нет ни тех, ни других!
дошло до нас святое наставление! Подумать только - мы бы так и оставались в
невежесте и не знали, кого нам не хватает!
глазами. Оба как-то так выпали из фавора, после того как аббат Крюшон боевым
крещением окунул их в чан с поросячьей мочой. Они все не могли решить
головоломку - как бы им выкреститься в христианство из иудаизма, не
переходя, однако сперва в эту веру и не состоя в иудаизме теперь. Два
начальника искали способ вернуть хотя бы расположение императора - и вот,
они решили, что час настал. Сюй Жень вскочил и заорал:
прибабах-паралитиком!
готовился впасть в экстаз, а тут два кайфолома встряли так не к месту.
Император смерил придурков сердитым взором и повелел, указуя перстом:
обоих. А император принял из рук министра связи святое письмо и лобызая его
сорвался с места. Он прижал к груди бесценное послание и запрыгал вдоль
рядов столов на одной ноге - то на левой, то на правой. Он потрясал письмом,
зажатым в воздетой руке - то в левой, то в правой. И когда он скакал на
левой ноге, то восхвалял премудрость святой Шамбалы, а когда перескакивал на
правую, то благословлял просветленных вестников Шамбалы.
изо рта, визгливо спорили с гвардейцами - каждый доказывал, что наставление
святой Шамбалы в части "сношать" относится не к нему, а к другому,- его же
надлежит чесать. Но просвещенные могучим разумом горнего послания
исполнители императорской воли не дали оплошки и не позволили себя
заморочить. Экзекутор был призван, и другой нашелся к нему в пару, и
когтеходство свое оставил на сей случай.
посношивали, и когда посношивали, то почесывали. И когда Сюй Женя
посношивали, то Тяо Бина почесывали - и почесывали посношивая. И когда Тяо
Бина посношивали, то он повизгивал, и когда повизигивал, то о всеобщем
осчастливливании. А когда Тяо Бин повизгивал, то Сюй Жень попискивал, и
когда попискивал, то об эффективности всеобщего осчастливливания. И когда он
попискивал, то император потрясал письмом в правой руке, а когда Тяо Бин
повизгивал, то император потрясал письмом в левой руке, и когда посношивали,
то почесывали, а когда почесывали, то посношивали - и посношивали воистину.
И слезы умиления текли из глаз двора, и оркестр заиграл, и Пфлюген и Тапкин
"Дрочилку Артуа" запели, и хор девственных фрейлин подтягивал им, и всеобщее
осчастливливание уже готово было осенить благочестивое радение некитайского
двора.
тоской созерцая всеобщее помешательство. - Не понимаю, как может этот
тонкий, умный человек кривляться в этих идиотских национальных нарядах.
Какого, извините меня, члена, он не хочет плясать лезгинку в европейской
одежде - смокинге и кальсонах?!." Сердце государыни разрывалось, она не
могла долее выносить всего этого. Наклонившись к ближней фрейлине,
императрица спросила ее громким шепотом:
патриотическим порывам?
преданно глядя в лицо государыни.
клевету от Спинозы или Кальтенбруннера, их можно понять, они козлы. Но
Бенджамин Франклин! Государыня просто уже не в силах была сдержаться. Она
вскочила на троне, до плеч вскинула юбки, как бы пытаясь укрыться от
какого-то ужасного видения и завизжала на всю столицу:
государыни, обнаруживая при этом, что государыня не признает извращенного
вкуса растленной Европы, заковавшей женское естество в эти идиотские трусики
- всем было очевидно, что императрица предпочитает им нижние юбки. В
звенящей тишине послышался топот множества ног - это, предводительствуемые
расторопным министром внутренних дел, ко всем дверям рванулись альгвазилы
Кули-аки.
Императрицей замечен в зале лысый пидар. Мы перекрыли все входы и выходы и
немедленно произведем зачистку помещения.
пережитого потрясения, повалилась обратно на трон в глубоком обмороке.
Обморок государыни был столь глубок, что она по-прежнему не отпускала
задранных юбок, распластавшись на сиденье трона - к вящей радости молодежи и
прочих любителей созерцать врата рая.
расталкивать толпу придворных, а шедшие за ними офицеры инквизиторски
вглядывались в лица каждого, отмечая что-то в списках. Нескольких сановников
отвели в сторону до выяснения обстоятельств - очевидно, они показались
подозрительны то ли в силу своей лысоватости, то ли еще какого личного
Орловский Гай Юлий
Березин Федор
Громыко Ольга
Лукин Евгений
Свержин Владимир
Шилова Юлия