два пожарника. Медные каски и пряжки красиво сверкали на солнце; красив был
и карабкавшийся с ними красномордый полисмен в синей форме. Питер вообще
себя не помнил от восторга. Правда, полисмен и пожарники окончили путь ярдов
ва двенадцать ниже, чем нужно, и Дженнн снова впала в отчаяние, но Питер
заверил ее, что этим дело не кончится.
"Давай, Чарли!", "Том, впереди!", "Эй, Томас, не сдавайся!", "Сейчас ее
Чарли схватит!", "Браво, Том!", "Ура, Чарльз!", "Молодцы!".
буду царапаться!.. Нервы, понимаешь... Тут еще этот самолет... Ф-ф-ф-фффф!
ловко кинул в мешок. Питер крикнул ей: "Держись!", но Чарли уже кидал в
мешок его самого.
и перевел дух лишь тогда, когда услышал радостные крики. Том и Чарли
вытащили кошек за шкирку. Полисмены и пожарники окружили их, мужчины широко
улыбались, женщины умилялись вовсю. Налетели фотографы, но Дженни была
по-прежнему печальна. Том отвечал репортерам: "Да ничего, только когти
выпустила...", а Чарли: "Ну, чего там, ерунда!" Приключение подходило к
концу. Пожарники убрали лестницу, и все машины, громыхая, отправились по
своим делам. Том и Чарли кончили позировать, выпустили кошек и уехали
куда-то на своей машине. Толпа таяла. Кое-кто гладил на ходу Питера или
Дженни, бросая: "Ну как, полегче стало?", но никто не догадывался покормить
их.
Дженни тяжело вздохнула.
горько заплакала, уткнувшись в его меховой бок.
хорошо!
главное -- ему без нас плохо.
не забуду, как он стоял в дверях и звал нас, и просил...
жестоко, не по-кошачьи. А ты был добрый, и ты был прав... вот я и злилась.
Потому я и в Глазго сбежала... Я думала, ты отвлечешься, забудешь... Да что
там, я сама надеялась забыть! И не могла!
грехи. Я страшно испугалась за тебя, и больше я ничего не помню... Но когда
я очнулась, и ты меня лизал, и я все узнала, я решила вернуться к мистеру
Гримзу, только не решалась тебе сказать. А когда мы застряли наверху, я дала
себе слово: останемся живы -- скажу. Люди говорят, у нас, у кошек, девять
жизней. Какая чепуха! Спасешься раз, спасешься два, а когда-нибудь и не
спасешься. Если бы мы могли добраться до Лондона...
вот-вот отчалит.
вскачь и подоспели к самому отплытию. Корабль, собственно, уже отчалил, но
они взбежали по сходням, меховыми птицами перелетели с разгона несколько
ярдов и опустились прямо на грудь судовому плотнику.
Дженни кинулись в камбуз. Кок тут же налил им молока, приговаривая: "Успели?
Заголодали? А где билеты, крыски-мышки?" -- и кормил их и кормил, а потом
бросил им кость, в которую они вгрызлись с двух сторон.
было. Должно быть, кто-то из уцелевших рассказал, какой террор царил на
корабле, и мышиная братия решила воздержаться от плавания в столицу.
Питеру казалось, что будет лучше, если они проникнут в дом, когда никого
нет, а хозяин вернется и найдет их. Откроет дверь, а они сидят на окнах, он
с одной стороны, она -- с другой, под геранью. Мистер Гримз не увидит их,
войдя со света, и они замяукают в два голоса. Дженни это понравилось, и они
постоянно рассуждали, как будут жить все вместе в маленьком домике.
себе, какие замечательные вещи есть во владениях мистера Гримза -- коробки,
ящики, тюки, корзины, мешки бразильского кофе, горы орехов, кипы табака.
Домовитую Дженни заботило другое: как устроить все поудобней и поуютней,
чтобы мистеру Гримзу лучше жилось, и как приноровиться к его жизни. Когда ты
чья-нибудь кошка, объясняла она, мало поймать мышь-другую и съесть, что
дадут. Нужно знать, когда хозяин встает, и ложится, и работает, и ленится,
чтобы всегда быть у него под рукой; нужно знать, что он больше любит: чтобы
терлись об его ноги, сидели у него на коленях или спали с ним вместе, и сам
он хочет чесать тебя за ухом, или ждет, пока прыгнешь к нему и замурлычешь.
вечер, но кошки просочились сквозь узорную решетку у самой земли. Дженни
вскрикнула:
лампа без абажура. Из-за домика слышались голоса, словно кто-то спорил, но в
окно никого видно не было. Ящики алой герани сторожили у дверей.
ее увеличился вдвое, а пушистое жабо стоит торчком.
Пойду-ка я первым.-- И толкнул дверь.
мистера Гримза не было еды. Герани цвели вовсю, цветы наполняли комнату
сладким и острым благоуханием.
мистера Гримза. Тот уже лег и лежал совсем тихо, выпростав из-под одеяла
узловатые руки. Сердце у Питера дрогнуло, он едва не заплакал, ибо никогда
не видел такого прекрасного лица.
замолчало, он обернулся к Дженни и сказал так тихо, как говорят над спящим
ребенком:
не узнает про их возвращение. Питер пытался утешить ее, но она дрожала, и
было странно, что мистер Гримз спокоен и радостен, когда ей так плохо.
послышались шаги.
играет...
Билл! Билли Гримз! Ты чего, захворал?
могли обеспокоить хозяина. Десятник обвел печальным взором тихого старика,
яркие цветы, полосатую кошку с блестящими глазами и белого кота. Потом он
выключил радио и погасил свет.
десятник бережно прикрыл одеялом плечи и голову мистера Гримза. Один из
докеров нагнулся, почесал Питера за ухом и сказал:
чтобы обижали его друзей.