Чтение 8–й страницы книги ~Мерзкая плоть~

однако закончила весьма эффектно.

-- Не Фрабник вы после этого, а похабник,-- сказала она, швыряя
трубку.-- Вот какого я о нем мнения. А теперь, может, выпьем?

Но компания ее уже распалась. Майор ушел, судья Скимп спал, уронив
красивые белые волосы в пепельницу. Адам и мисс Рансибл решали, куда
отправиться обедать. Вскоре остался только король. Он предложил Лотти руку с
изысканной грацией, усвоенной много лет назад в далеком краю, в маленьком
солнечном дворце, где огромная люстра разбрасывала звездные блестки, как
бриллианты от разорванного колье, по малиновому ковру с тканым узором из
монограмм и корон.

И они вдвоем проследовали в столовую.

Наверху в двенадцатом номере -- апартаментах просторных и даже
роскошных -- мистер Фрабник уже скользил вниз с вершины отваги, на которую с
таким трудом взобрался. Если бы не этот телефонный звонок, говорил он себе,
он, безусловно, довел бы дело до конца. А теперь баронесса лепечет, что его,
вероятно, ждут дела, и она, конечно, ему мешает, и пусть будет так любезен,
вызовет ее машину.

До чего же это все трудно. По европейским понятиям приглашение
пообедать вдвоем в номере "Шепарда" могло означать только одно. То, что она
согласилась приехать в первый же вечер по его возвращении в Англию,
исполнило его трепетной надежды. Но во время обеда она держалась так
спокойно, так по-светски непринужденно. Впрочем, как раз перед тем, как
зазвонил телефон, когда они только что встали из-за стола и пересели к
камину--тут, несомненно, да, несомненно, чем-то таким повеяло. Но с этими
восточными женщинами никогда не знаешь... Он обхватил руками колени и
выговорил каким-то странным, чужим голосом, неужели ей нужно уезжать, и что
так было чудесно после двух недель, и еще -- совсем уже через силу -- что он
столько думал о ней в Париже. (Ах, куда девались слова -- те сокровища речи,
что он мог растрачивать как хотел, швырять в палату общин, где они
сверкающими крутящимися червонцами катились по полу! Где те несчетные фразы,
что он звонкими пригоршнями рассыпал по своему избирательному округу!)

Маленькая баронесса Иосивара, сложив золотые ручки на коленях золотого
вечернего платья от Пакена, сидела, куда ее послали, еще более озадаченная,
чем мистер Фрабник, и ждала приказаний. Что нужно этому лукавому
англичанину? Если он занят, почему не велит ей уйти? Не скажет приехать в
другой раз? Если хочет, чтобы его любили, почему не подзовет ее? Почему не
поднимет с этого красного плюшевого кресла и не посадит к себе на колени?
Или она сегодня выглядит безобразной? Ей-то казалось, что нет. Так трудно
понять, что нужно этим западным мужчинам.

И тут опять зазвонил телефон.

-- Одну минуту,-- сказал чей-то голос.-- С вами будет говорить отец
Ротшильд...-- Это вы, Фрабник? Очень вас прошу, приезжайте ко мне, как
только сможете. Мне нужно обсудить с вами ряд вопросов.

-- Право же, Ротшильд, не понимаю, к чему это. У меня гостья.

-- Баронессе следует немедленно ехать домой. У лакея, который подавал
вам кофе, брат работает в японском посольстве.

-- Боже мой, неужели? Но почему вы не хотите потревожить Брауна? Ведь
премьер-то он, а не я.

-- Вы вступаете в должность завтра... Прошу вас, как можно скорее,
адрес вам известен.

-- Ну хорошо, хорошо.

-- О да, конечно.

Глава 4

На вечере у Арчи Шверта пятнадцатый маркиз Вэнбру, граф Вэнбру де
Брендон, барон Брендон, лорд Пяти Островов и наследственный сокольничий
королевства Коннот, сказал восьмому графу Балкэрну, виконту Эрдинджу, Алому
рыцарю Ланкастерскому, Паладину Священной Римской империи и Шенонсосскому
Герольду герцогства Аквитании: -- Здорово. Ну и отвратный вечер. Ты что
будешь о нем писать? -- потому что оба они по странной случайности вели
отдел светской хроники в ежедневных газетах.

-- Я уже передал материал по телефону,-- сказал лорд Балкэрн.-- Теперь,
слава тебе господи, можно и уходить.

-- А у меня что-то ни одной мысли в голове,-- сказал лорд Вэнбру.--
Вчера моя редакторша заявила, что ей надоело изо дня в день читать одни и те
же имена, а сегодня они опять все тут, все до единого. Ну, расстроилась
помолвка Нины Блаунт, но это не бог весть какая сенсация. Агата Рансибл
обычно тянет на несколько абзацев, но ее завтра разгоняют на всю первую
полосу в связи с этой историей на таможне.

-- У меня неплохо получилось про Эдварда Троббинга, как он живет в
Канаде в бревенчатой хижине, которую построил сам, с помощью одного только
индейца. Меня это потому соблазнило, что Майлз сегодня наряжен индейцем.
Недурно, а?

-- Очень даже недурно. Можно, я это использую?

-- Хижину, так и быть, возьми, но индейца оставь мне.

-- А где он на самом деле обретается?

-- Кажется, в Оттаве, как гость правительства.

-- Кто эта страховитая женщина? Чем-то она, по-моему, знаменита. Это не
миссис Мелроз Оранг? Я слышал, она должна здесь быть.

-- Которая?

-- Да вон, подходит к Нине.

-- Ох, нет. Она никто. Сейчас ее зовут миссис Пэнраст.

-- Она как будто тебя знает.

-- Да, я с ней знаком всю жизнь. Она, понимаешь ли, моя мать.

-- Ах, прости, мой милый. Можно я об этом упомяну?

-- Лучше не надо. В семье ее терпеть не могут. Она ведь с тех пор два
раза разводилась.

-- Ну понятно, мой милый. Не буду.

Пять минут спустя он сидел у телефона и диктовал: -- ... орхидея,
точка. Абзац. Одной из самых интересных женщин в зале была миссис Пэнраст,
П, Э, Н, Р, А... нет, С, система... бывшая графиня Балкэрн. Она одевается в
строгом, мужском стиле, который придает такой шик многим американкам, точка.
С ней был ее сын, запятая, нынешний граф Балкэрн. Лорд Балкэрн, запятая,
один из немногих истинно светских молодых людей... Достопочтенный Майлз
Злопрактис был в костюме индейца. В настоящее время он живет в доме своего
брата лорда Троббинга, где и состоялся вчерашний вечер. Выбор этого костюма
был особенно... как бы это сказать... вот, был особенно пикантным, курсив,
потому что лорд Троббинг, по последним сведениям, живет сейчас в Канаде в
бревенчатой хижине, которую он построил своими руками, с помощью
одного-единственного слуги-индейца, точка...

Теперь вам ясно, какого рода вечер был этот вечер у Арчи Шверта.

Мисс Маус (в чрезвычайно смелом туалете от Шерюи) сидела на стуле у
стены и смотрела во все глаза. Нет, никогда ей не привыкнуть к таким
волнующим переживаниям! Она привела с собой подругу, некую мисс Браун,
потому что гораздо интереснее, если есть с кем поговорить. Просто дух
захватывает, когда на твоих глазах никчемные деньги, скопленные отцом, как
по волшебству превращаются в такой блеск, и шум, и столько молодых скучающих
лиц. Арчи Шверт, пробегая мимо с бутылкой шампанского, приостановился,
сказал: -- Мэри, как себя чувствуете, деточка, веселитесь? -- и побежал
дальше.

-- Это Арчи Шверт,-- сказала мисс Маус своей подружке.-- Удивительно
интересный человек.

-- Да? -- отозвалась мисс Браун, которой очень хотелось выпить, только
она стеснялась это сказать.-- Какая ты счастливица, Мэри, знаешь столько
занятных людей. А у меня совсем нет знакомых.

-- И приглашения так интересно составлены, правда? Это Джонни Хуп
сочинил.

-- Да, наверно. Но знаешь, какой ужас, я ведь все эти имена в первый
раз слышу 1.

1 Следует, пожалуй, объяснить, что в то время бывали приглашения трех
сортов Во-первых, аккуратно и без затей написанные от руки, на них значилось
имя, число, месяц, час и адрес; во-вторых, те, что рассылались из Челси:
"Ноэл и Обри в субботу вечером решили повеселиться. Приходите и, если
можете, приносите бутылку"; и, наконец, те самые, для которых Джонни Хуп
заимствовал текст из журнала "Взрыв" и "Футуристического манифеста"
Маринетти Последние представляли собой два столбца убористой печати. В левом
был перечень всего, что Джонни не навидел, в правом -- всего, что он, в
общем, одобрял. Для большей части вечеров, которые финансировала мисс Маус,
приглашения писал Джонни Хуп -- Прим. Автора

-- Ну что ты, милая, не может быть,-- сказала мисс Маус и где-то очень
глубоко, в неизведанных уголках своей души, ощутила легкий, непривычный
трепет превосходства. Сама она несколько дней назад подробно изучила это
приглашение у отца в библиотеке и теперь знала все про всех.

В этом новом для нее состоянии душевного подъема она уже готова была
пожалеть, что не приехала в маскарадном костюме. Вечер назывался дикарским
-- Джонни написал в приглашении, что все должны нарядиться дикарями. Многие
так и сделали. Сам Джонни, в маске и черных перчатках, изображал магараджу
Поккапорского, к некоторой досаде самого магараджи, который тоже оказался в
числе гостей. Подлинная аристократия -- младшие отпрыски тех двух-трех
фамилий пивоваров, что правят Лондоном,-- не снизошла до переодевания. Они
приехали с какого то бала и держались кучкой, явно забавляясь, но сами
совсем не забавные. Сердце у мисс Маус билось, как птичка в клетке. Ее так и
подмывало сбросить свой ослепительный туалет и, оголившись до пояса,
станцевать танец вакханки. Когда-нибудь, думала мисс Маус, она еще их всех
удивит.

Был там один известный актер, который шутил. (Правда, те, кто смеялся,
смеялись не тому, что он говорил, а тому, как это говорилось.) "Я приехал на
этот вечер диким вдовцом",-- заявил он. Вот такие он отпускал шутки, но,
разумеется, лицо у него при этом было очень смешное.