read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



он был жестким, простым, серьезным, и со страстной преданностью
собственной голубизне, как какой-нибудь придворный балетный танцор. Бедный
же 12-летний парнишка был обычным индейским мальчиком с большими карими
глазами, скорее всего сиротой. Он просто хотел чтобы Пичи иногда давал ему
кусочек тортильи и находил безопасное место для сна. Старший, Пичи,
подкрашивался косметикой, веки в фиолетовый цвет ну и так далее, довольно
ярко и нелепо, но выглядел он при этом скорее как актер в театральном
представлении. Как только копы показались опять, они заторопились куда-то
вдаль по печально извивающемуся червяку боковой улочки - мы увидели как
они промелькнули там, две пары их ног, мчащие их к темнеющим вдали хибарам
закрытого захламленного рынка. После этого Ирвин с Саймоном казались
вполне обычными людьми.
Все это время толпы мексиканских тусарей толкались вокруг, большинство при
усах, все без денег, многие итальянского и кубинского происхождения.
Некоторые из них даже были поэтами, как я узнал позже, и у них
существовали свои иерархии и отношения Ученик - Учитель, прямо как в
Америке или в Лондоне: идешь по улице и видишь, как авторитетный чувак в
пальто растолковывает какую-нибудь закавыку из истории или философии
покуривающим сигаретки слушателям. Чтобы дунуть косячок травы они заходят
внутрь в комнаты и сидят там до самого рассвета размышляя чего это им не
спится. Но в отличие от американских тусовщиков утром им надо идти на
работу. Конечно все они воры, но похоже что крадут они только какие-нибудь
причудливые предметы поразившие их воображение, в отличие от
профессиональных воров и карманников которые тоже шатаются вдоль по
Редондасу. Это ужасная улица, просто тошнотворная. И почему-то музыка труб
несущаяся отовсюду делает ее еще ужасней. И несмотря на такое определение
"тусовщика" как человека способного встав в определенном месте на
определенной улице любого иностранного большого города этого мира вырубить
себе траву или торчалово без всякого знания языка, от всего этого хочется
побыстрей домой в Америку пред светлые очи Гарри Трумэна.

18

Именно этого-то уже давно и мучительно хочется Рафаэлю, он страдает больше
всех остальных. "Боже мой", причитает он, "все это похоже на старую
грязную тряпку которой вдобавок еще кто-то вытер плевки с пола мужской
уборной! Я лечу домой в Нью-Йорк, плевать я хотел на все! Я еду в центр,
снимаю там номер в дорогом отеле и жду когда мне пришлют деньги! Я не
собираюсь провести свою жизнь пялясь на гарбанзо в помойном ведре! Хочу
замок обнесенный рвом, бархатный капюшон на мою леонардову голову! Хочу
свое старое кресло-качалку времен Франклина! Бархатные занавеси хочу!
Звонок и дворецкого! Лунный свет в волосах! Хочу сидеть в кресле почитывая
Шелли и Чаттертона!"
Мы сидели в квартирке и выслушивали все это от него собирающего свои вещи.
Пока мы шатались по улицам он вернулся домой, проболтал всю ночь с бедным
старым Быком, и тоже угостился морфием. (Рафаэль самый толковый из всех
вас", сказал на следующее утро довольный Бык). Лазарус же проторчал все
это время дома и Бог его знает чем он там занимался, слушал наверное,
слушал и таращился в пустоту сидя один в комнате. Достаточно разок
взглянуть на бедного парня попавшего в ловушку этого сумасшедшего грязного
мира, чтобы задуматься о том что же случится со всеми нами, все, все мы
попадем в лапы собакам вечности в конце концов -
"Я не хочу умереть в этом убожестве" продолжал распространяться Рафаэль
нам внимающим прилежно. "Ах если б я жил в России на хорах древней церкви,
слагая гимны на органе! Почему я должен быть мальчиком из бакалейной
лавки? Это мерзко!" Он произнес это по нью-йоркски, как-то так: меегзко.
"Я не сбился с пути своего! Я получу все что захочу! Когда в детстве я
писался под себя и пытался спрятать простыню от матери, я знал что в конце
концов это закончится чем-то мерзким! И простыня слетела на мерзкую улицу!
И я увидел как бедная моя простынка слетела на другую сторону и обвисла
там на мерзком пожарном гидранте!" К тому моменту мы уже вовсю хохотали.
Он разогревался к своей вечерней поэме. "Я хочу мавританских сводов и
настоящих ростбифов! Приехав сюда мы ни разу даже не были в приличном
ресторане! И почему б нам не сходить позвенеть на колоколах Собора в
Полночь!"
"Отлично", сказал Ирвин, "Давайте завтра сходим в Собор на Сокало и
попросимся позвонить в колокола" (И они сделали это, на следующий же день,
втроем, они спросили разрешения у привратника и потом похватали
здоровенные канаты и принялись качаться на них вызванивая длинные гудящие
песни, которые возможно слышал и я сидя один у себя на крыше почитывая
Алмазную Сутру на солнышке - но меня не было с ними, и я не знаю точно что
там происходило).
И тут Рафаэль, внезапно перестав болтать, начинает писать стих, Ирвин
зажигает свечку, и пока мы сидим расслабленно и негромко разговаривая, нам
слышится безумное шкррркр рафаэлева пера мчащегося по страницам. На
самом-то деле мы просто слышим это стихотворение в первый и последний раз
в этом мире. Это шебаршение звучит точно так же как и рафаэлевы вопли, в
том же ритме настойчивых уговоров перемеженных напыщенно жалобными
вскриками. Но в этом шкррркр каким-то образом слышатся еще и чудесные
превращения слов в английскую речь, происходящие в голове итальянца
который в своем прошедшем на Нижней Ист-Сайд детстве не говорил
по-английски ни слова пока ему не исполнилось семь. Как удивительно все же
устроена его голова, заполненная медоточивыми, глубокими, восхитительными
образами, которыми постоянно изумляет он всех нас читая свое ежедневное
стихотворение. Например, вчера ночью он прочитал "Историю" Г. Дж. Уэллса и
тут же сел переполненный потоком всех этих исторических имен и
восхитительно нанизал их на нить рифмы; там были какие-то парфяне, и скифы
с огрубелыми ручищами, и все это заставляло ощутить историю со всеми ее
ручищами-ножищами, а не просто понимать ее. И когда он выскрипывал свои
стишки в нашей свечной полутьме и тишине, никто из нас не говорил ни
слова. Тогда мне пришло в голову, какая же мы все таки отъехавшая команда,
отъехавшая в смысле общепринятого представления о том как надо прожить
жизнь. Пятеро взрослых американцев под шкрр-шкрр в полной тишине и при
свечке. Но когда он заканчивал, я просил "Ладно, а теперь может почитаешь
что у тебя там..."
"О Готорновы отрепья, игла сломалась, прореха расползается..."
И сразу видишь бедолагу Готорна, пусть он и таскает эту дурацкую корону,
но некому пришить ему заплату на его мансардочке в метели Новой Англии
(или где-то еще), как бы то ни было, может читателя это и не впечатлит
особо, но нас это поражало, даже Лазаруса, и мы по-настоящему любили
Рафаэля. Все мы были тогда в одной упряжке, нищие, в чужой стране,
искусство наше чаще всего просто отвергалось, безумные, честолюбивые, а на
самом-то деле настоящие дети. (Это позже, когда мы стали знаменитыми, эта
наша детскость была осквернена, но это потом).
С верхних этажей, далеко разносясь по двору, слышно было мелодичное
слаженное пение тех самых мексиканских студентов которые свистели нам, под
гитары и все дела, деревенские любовные песенки кампо, и потом вдруг
неуклюжая попытка рок-н-ролла, видимо специально для нас. В ответ мы с
Ирвином стали напевать Эли-Эли, негромко, медленно и низко. Из Ирвина
получился бы настоящий еврейский кантор с чистым трепетным голосом. Его
настоящее имя было Абрам. Мексиканцы замолкли слушая. В Мексике совершенно
нормально когда люди собираются вместе чтобы петь, даже после полуночи и с
открытыми окнами.

19

На следующий день Рафаэль сделал последнюю попытку как-то взбодриться,
купив громадный ростбиф в Супермеркадо, набив его до отказа чесночными
дольками и запихав в духовку. Это было восхитительно. Даже Гэйнс пришел
пообедать с нами. Но в дверях вдруг появилась целая толпа мексиканских
студентов с бутылками мескаля в руках, и Гэйнс с Рафаэлем быстренько
улизнули пока оставшиеся довольно тухло развлекались. Заводилой всей этой
тусовки был здоровенный и добродушный красавец-индеец в белой рубашке
который очень рвался показать нам что такое настоящее веселье. Из него
наверное получился хороший доктор. Некоторые их остальных были усачами из
хороших местисо (метисных) семей, и один вечный студент, которому явно
доктором не стать уже никогда, постоянно вырубался просыпаясь только к
очередному стакану, а потом стал настаивать что мы должны пойти в какой-то
бордель, и когда мы добрались туда он оказался слишком дорогим, и все
равно его потом вышибли оттуда за нетрезвый вид. И вот опять мы оказались
на улице, стоя и вертя головой во все стороны.
Так что мы помогли Рафаэлю перебраться в его дорогой отель. Там были
большие вазы, ковры, мавританские своды и американские туристки пишущие
письма в вестибюле. Бедняга Рафаэль сидел там в большом дубовом кресле и
оглядывался в поисках благодетельницы которая заберет его с собой, в
особняк на крыше чикагского небоскреба. И мы оставили его размышлять на
эту тему. На следующий же день он улетел самолетом в Вашингтон, будучи
приглашен пожить у Консультанта по Поэзии Библиотеки Конгресса США, где я
его и встречу до странности скоро.
И сейчас перед глазами у меня стоит Рафаэль, пыль несется стремглав с
перекрестка, его глубокие карие глаза утопают за выступающими скулами, под
оленьим завитком волос, волос фавна, ах нет, волос обычного американского
уличного мальчишки... каким был и Шелли? И Чаттертон? И где ж они, все эти
погребальные пирамиды, где Китс, где Адонаис, где увенчанный лаврами конь
с херувимами? Бог его знает о чем он задумался. ("О жареных ботинках",
сказал он позднее в интервью Таймсу, но это ведь просто шутка).

20

Совершенно случайно получилось так что мы с Ирвином и Саймоном провели



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 [ 8 ] 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.