талант виновника торжества" и был внимательно выслушан всеми.
возвел глаза к потолку. - Уже членкор. Ты посмотри, Никитушка, по-моему,
наш старик ожидает орден. Доволен, как все юбиляры.
аплодисменты: Георгий Лаврентьевич, растроганный, встал, кланяясь большой
седой головой, весь торжественно черно-белый - в вечернем костюме и белой
рубашке с бабочкой под короткой шеей, - обнял молодого человека, и они
расцеловались.
всей души.
выказывая незамедлительное желание поговорить с ним, и тотчас Никита
заметил: на лицах некоторых гостей, обращенных к этому молодому человеку,
появилось вроде бы ироническое выражение, какое было во время тоста на
лице Валерия, а незнакомый, тучный, профессорского вида сосед его,
сопевший над тарелкой, крупнолицый, бритоголовый, с салфеткой на животе,
заговорил игривым баском человека, любящего пошутить:
кого любят боги, делает сокрушительные успехи молодым. Учтите, мой дорогой
студент, и делайте зарубки на носу. Юные академики всегда претендуют на
окончательное и безапелляционное знание истины. Смотрите и учитесь, как
этот молодой человек носит в себе это самосознание истины. А? М-м? Он даже
не пьет. Питие разрушает четкую гармонию мироздания. - И, не дожидаясь
ответа, выпил, пыхтя, наклонился над тарелкой, все более багровея
гладковыбритой головой.
правильной.
человеческого общества? История - помощь и предупреждение потомкам? Где у
нас в исторической науке Нильс Бор? Этот Рембрандт физики. Где, ответьте
мне!
старательно на Запад, у нас в отечественной науке достаточно и своих имен
и Рембрандтов. Во-вторых, конкретнее...
шестьдесят втором-то году! Ну хорошо. Где наш Андрей Рублев? Соловьев?
Ключевский даже. Дело не в этом же. Дух современной физики - бесконечное
обновление. Возьмите новейшую теорию элементарных частиц, свойства
вакуума. Разум физиков ищет и постигает такую глубину материи, которую,
казалось бы, не в силах постичь человеческий разум. А что постигаем мы,
историки? Подчас мы не только не ищем истину, но опрощаем, подтасовываем
исторические факты под готовую схему, которую, извините уж меня,
профессор, можно назвать прокрустовым ложем. А потом удивляемся: почему
это часть нашей молодежи так равнодушна к нашей науке? Порок некоторых
наших ученых - пьедестальное мышление в истории!
вас! Я тоже некоторым образом имею к ней отношение. Да, в работе нашего
института, в наших исторических работах, разумеется, есть недостатки,
но...
простуженным голосом Валерий и, толкнув Никиту, скучающе поправил бинт на
горле. - "Есть недостатки, но..." Скажите, Василий Иванович, а нельзя без
"но"? - спросил он громко с гримасой наивного удивления, обращаясь к
спорящим, как равный.
Никиту, но в это время сидевший напротив него пожилой, узкоплечий, с
глубоко посаженными глазами профессор, холодно возражавший своему соседу,
замолчал, и сосед его, без пиджака, лысеющий ото лба, румяный доцент,
задиристый, вызывающе взъерошенный, призывно улыбнулся Валерию; узкоплечий
профессор спросил тоном сдержанного раздражения:
чиркая спичкой и глядя на сигарету яркими, насмешливыми глазами. - И если
вы, профессор, говорили об этом "но", которое, простите, осточертело!
Абсолютно!
подвижные пальцы, тихонько постучал ими.
буду вас цитировать. Я ведь ваш студент... Вы не обидитесь?
"еще"? Если вы говорите о недостатках или там ошибках и прочее, то за этим
обязательно "но". "У нас есть недостатки, но..." Если уж об успехах, то
всегда прибавляете "еще". "Еще больший подъем". И тэде и тэпе. Не
замечали? Да сколько же можно, батюшки?
тяжелыми глазами.
стоять на цыпочках, восклицать и хвастаться? Нет, это уже не арго! - Он
засмеялся. - Почему нельзя нормальным голосом, без "но" и "еще"? Без
эпитетов? Может быть, вы думаете, что студенты не оценят каких-то успехов,
не поймут каких-то ошибок? Почему все время восклицательные знаки?
и Ольга Сергеевна, сидевшая в дальнем конце стола напротив молодого
белокурого человека, всем одинаково ласково улыбаясь, уже беспокойно
поглядывала в сторону Валерия. Молодой человек, по-прежнему никого не
замечая, заложив одну руку за спинку стула, занят был беседой с Грековым и
глубокомысленно взглядывал на свою руку, на дымящуюся папиросу, плавно
поднося ее к пепельнице. Греков с серьезным лицом слушал его - щеки были
розовы от выпитого вина - в утвердительном наклоне его белой головы, в
терпеливо опущенных веках выражалось почтительное уважение к собеседнику и
вместе некая извинительная занятость перед остальными.
дружеским нажатием на колено молодого человека попросил у него извинения.
- Кажется, в передней, голубчик, звонок. У меня гости все. Встречай уж,
дружок! К тебе, к тебе!..
обиделись?
поклоном встал перед ничего не ответившим ему профессором, отодвинул стул,
вышел из комнаты.
слышите?
Валерия, гости рассеянно играли вилками, пожимали плечами или значительно
переглядывались. Василий Иванович как бы в нетерпении сжимал и разжимал на
столе сухие пальцы, затем брезгливо оттолкнул от себя недопитую рюмку,
произнес вполголоса:
веселые рыжие глаза бритоголовый профессор и огромной волосатой рукой взял
бутылку коньяку; и, посопев, живо толкнул локтем молчаливо сидевшего
Никиту. - Ну а вы как полагаете на этот счет, товарищ студент? Как вам
точка зрения однокашника?
Да. А что?
стола, недоверчиво поинтересовался:
не видывал.
пре-екрасно! - Василий Иванович откинулся на стуле. - Значит, и там?
против своей скованности и против профессора, его тяжелого и самолюбивого
взгляда. - Ведь надо знать, чтобы утверждать это. Почему вы говорите
"подобное"?..
Жмите, жмите. Не стесняйтесь!
простуженный голос Валерия: "Проходите, проходите!" - и затем в
сопровождении его длинной фигуры - без пиджака, горло повязано бинтом,
галстук распущен - в столовую вошли двое запоздалых гостей, возле порога
остановились с тем беспокойно-привыкающим выражением, какое бывает, когда
входят из потемок на яркий свет.
громкий, почти режущий радостью возглас Грекова. - Нет, нет! Нас не
забывает молодежь, не забывает!.. Спасибо, спасибо! Какие же вы молодцы! -
Греков вскочил как-то чересчур возбужденно, суетливо, и при каждом его
возгласе растерянность, даже испуг проступали на белом полном лице Ольги
Сергеевны.
это Алексей. Его милая, как видите, прелестная жена Дина! - громко говорил
Греков, простирая к ним руки, пытаясь по-стариковки шутить, и в этой его
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Емилина Ника
Куликов Роман
Рыбаков Вячеслав
Афанасьев Роман