мелюзга, у мамы каждый день талоны на кино и сладости выпрашиваешь? А?
- Приходится, - сказал я. - А как еще?
- Все правильно, - говорит. - А то вам дай волю, так вы с головой в
банку с мороженым залезете - я знаю. Здесь один сынишка моих знакомых с
"Факела" спер у них детскую чековую книжку - так целую неделю потом вместо
занятий тайком в кино сидел не вылезая, лопал за обе щеки мороженое и
сладости, - вы же меры не знаете! - а потом слег от переутомления и ангины.
- Ну да! - сказал я. - А вы знаете?! - Я даже обозлился на него. Но
Палыч вдруг похлопал меня по плечу и сказал заведомую чушь - мне даже весело
стало:
- А ты, - говорит, - потолкуй с Лигой. Пусть они тебе справку выдадут,
или какой-нибудь там значок, или жетончик, что ты уже вполне взрослый, раз у
них работаешь, и можешь без всяких талонов, как мясо или фрукты, без всяких
там разрешений по детским чековым книжкам брать сколько душе угодно конфет,
бакинского курабье или пломбиру.
- Да ну вас, Палыч, - я даже рассмеялся. - Скажете тоже!
- Ладно, - говорит. - Пойдем, проводи меня немного. Чем-то ты мне,
Рыжкин, все же нравишься. Разрешение-то на мороженое у тебя с собой есть?
- Нет, - сказал я. - Мама только на обед дала.
- Ну, пойдем, - говорит. - Возьму тебе мороженого.
Я обрадовался, честное слово, как маленький, и пошел его провожать.
Он взял себе хрустящий вафельный шарик с пломбиром, а мне целых два, и
мы минут пять еще трепались о всякой всячине.
- Зарплата-то тебе полагается? - спросил он. - Чтобы сделать
какую-нибудь шикарную покупку?
- Не знаю, - сказал я. - Вероятно. Разговор был - я слышал.
- И что решил купить с получки? Думал уже об этом?
- Да нет, - говорю. - Может, часть денег отложу на новый роллер, или
спиннинг куплю голландский - со скрытой катушкой.
- Про мать подумал? - говорит.
- Н... Ну... маме - большой филадельфийский торт, - сказал я. - Может,
еще к букинистам заскочу - куплю какой-нибудь редкий старинный экземпляр
романа братьев Стругацких...
- Мечты! - сказал Палыч. - Ты смотри, Лига вполне может решить выдавать
зарплату не тебе, а отцу или матери. Я, бы лично на их месте так и поступил.
- Ладно, Палыч, - сказал я. - Пока, я помчался на "Пластик" - работать
пора.
Он мне подмигнул, и мы попрощались.
Я бежал в лабораторию, доедая второй хрустящий вафельный шарик с
пломбиром, и думал, что вот - все верно: права-то детские.
Но это были, так сказать, веселые мысли - одно баловство.
x x x
В тот вечер, когда мы с Наткой глядели в ее колодец, я возвращался
домой в совершенно перевернутом настроении, диком, непонятном каком-то, и
все думал (именно одна, именно эта мысль неизвестно отчего вдруг прицепилась
ко мне): сказал папа маме или нет, что я стал руководителем группы, в
которую входит и он, папа.
Конечно же, он сказал, я сразу это понял, когда вернулся домой. В их
комнате света не было, мама сидела на кухне одна.
- Промок, милый? - спросила она как-то особенно ласково и очень
грустно. - Пирожки с картошкой еще теплые.
- Ерунда, - сказал я. - Дождь кончился.
- Кушать будешь?
- Нет, неохота, я замотался, пойду спать.
- Ну, ложись. Даже свекольника не хочешь?
- Нет!
- Ну, спокойной ночи. Папа уже спит. Он очень устал сегодня. Утром не
ищи пирожки с картошкой, я заверну вам вместе.
Я кивнул, тут же мы неожиданно посмотрели друг другу прямо в глаза, и
оба отвернулись. Я быстро принял душ и ушел к себе в комнату.
Я разделся не зажигая света, лег и вдруг понял, что мне не хочется, не
хочется, не хочется думать об этой истории с папой, и о Натке думать не
хочется, буду думать о чем-нибудь другом, приятном, решил я, но о чем именно
- я так и не сумел придумать, мне все не нравилось, все, и я уснул,
совершенно сбитый с толку. Помню только, что снова мелькнула мысль - завтра
на работу.
Дни покатились однообразные и совершенно одинаковые. С третьей и
девятой молекулами мы справились быстро, а семнадцатая совершенно не хотела
ломаться, и подтянуть ярусность до четырех не удавалось никак.
Дома все было вроде бы нормально, как и раньше, но я-то знал,
чувствовал, что это не так. По вечерам я старался не сидеть дома, просто
болтался по городку и по тихим улочкам на окраине, и все думал, как же мне
быть - я совершенно не собирался жить дальше так, как жил эти дни, но что
именно мне делать - нет, этого я не знал. Все путалось у меня в голове, я
даже догадался, что вообще очень смутно себе представляю, почему так плохо
то, что случилось гуляя, я заставлял себя рассуждать вслух, последовательно
и внятно (никогда раньше со мною этого не было), и именно таким вот дурацким
образом я дорассуждался до того, что самое-то плохое, оказывается, было
вовсе не в том, что я, мальчишка, стал папиным начальником, а совершенно в
другом мне трудно было объяснить словами, в чем именно, но я чувствовал,
что я прав, и скоро в этом убедился...
И еще я все время думал - может, я ненормальный? Другой бы человек на
моем месте был бы счастлив от такого успеха, даже нос бы задрал повыше, а уж
если бы его отец попал к нему в подчиненные - тем более: сколько бы шуток
было, веселья!..
Иногда мне страшно хотелось пойти к Натке и все рассказать ей, но я не
мог, нет, не мог я к ней пойти, я ее любил, вот в чем дело, а она меня - ни
капельки, я был в этом почти абсолютно уверен.
Через несколько дней уехала мама - улетела в космос, на самую большую и
далекую от Земли нашу "промежутку" - Каспий-1. Там работала врачом ее сестра
Галя, и мама повезла ей шерстяную кофту, помидоры, несколько свеклин,
любимые Галины конфеты с ликером "Орбита" и кое-какую специальную
литературу. Мама, мне так показалось, улетала на Каспий-1 вся какая-то
перевернутая - нервничала, что ли? Я подумал даже, что там, на Каспии, она
первым делом расскажет Гале, что произошло на Земле и тут же позвонит домой
и будет весело спрашивать, - ну,
как, мол, вы там, а Галя будет сидеть рядом с ней и напряженно слушать
мои или папины веселые отчеты.
В общем, улетела мама, и мы с папой остались вдвоем.
И в первую же ночь, под утро уже, я неожиданно и как-то очень резко
проснулся, потому что папа с кем-то разговаривал (слов я разобрать не мог),
а ведь мамы не было. Может, это было и нечестно (в тот момент я даже и не
подумал об этом - так разволновался), но я, не вставая с кровати, тихонечко,
ногой, приоткрыл свою дверь - и сразу же начал разбирать слова.
- Да-да. Вот именно!.. Приехали! Так сказать - докатились!.. Не правда
ли, какой плавный полет, а? .. Попытайся-ка вспомнить, дружок, - в каком
чемодане лежит мой золотой диплом? ... Что, уже и не помнишь, забыл? А где
первая премия европейской зоны за анализ гиперпластического ряда?.. Тоже
забыл?.. Все это было - не ложь, не вымысел. Руку жали! Помнишь? Талант!!! А
теперь мой сын, мальчишка, шкет, сидит за завтраком, уплетает пирожки с
картошкой, болтает под столом ногами и с набитым ртом запросто, походя,
высказывает гениальные идеи!.. Попытайся-ка это понять, дружок!.. Слушай
внимательно: час, всего час обычного учебного практического занятия на Аяксе
- бац!!! - и решен вопрос, над которым группа взрослых людей Высшей Лиги
бьется целый год! Понятно теперь? Что рядом с его детской выдумкой мой
талант?! Ноль. Невидимая капля, букашка, лапка букашки... Или он износился,
мой талант, а?.. Затупился, завял - а виноват я сам: не углядел, не
уследил...
Я слушал его в невероятном напряжении, мне было даже страшно, потому
что то, что он говорил, и было то самое, чего никак не мог точно назвать,
произнести я сам, именно то самое, а то, что я оказался его начальником,
выглядело рядом с этим главным просто ерундой.
Еле слышимый, раздался щелчок, звякнул звоночек - папа повесил трубку.
Или мне показалось. Не знаю.
Поразительно, но я вдруг уснул.
x x x
В пятницу, когда прилетела с Каспия-1 мама, а я вернулся с работы, меня
ждала записка от Жеки Семенова и Валеры Пустошкина - ребят из моего класса в
старой школе. В записке было сказано, что в воскресенье, в одиннадцать
часов, они ждут меня у входа в "Тропики", чтобы поболтаться по парку.
Я вдруг обрадовался: давно уже я не видел никого из своих ребят и
девчонок.
Конечно, "Тропики" нам порядком поднадоели, но, честно говоря, парк был
высшего класса. Правда, создан он был с сугубо научными целями. И еще: до
создания "Тропиков" что-то три или четыре городка нашего типа претендовали
на роль устроителя парка, а победили, по неизвестным причинам, мы. Само
собой (и эту идею выдвинули городские власти, а Лига поддержала), раз уж
было решено строить у нас такой парк, глупо было бы не превратить его вообще
в парк отдыха - так и поступили.
И чего только в наших "Тропиках" не было! Ну, конечно, прежде всего
климат - климат шикарный! Понятия не имею, как именно технически создали эту
тропическую микрозону. Сначала все в городке с ума посходили: в наших-то
северных широтах и вдруг... джунгли настоящие, тропические растения, деревья
тропические, тропические животные - все сугубо тропическое и только кое-где
субтропическое. Папин "Пластик" (хотя это было не его дело, а дело
климатологов, зоологов и строителей) предложил новинку: держать животных не
Корнев Павел
Самойлова Елена
Прозоров Александр
Маркелов Олег
Емилина Ника
Земляной Андрей