Чтение 8–й страницы книги ~Камин для Снегурочки~

- Чего тебе?

Я подбежала к ней:

- Пожалуйста, не пишите ничего про Глафиру.

- С какой стати?

- Очень прошу, ну, про коньяк.

- Да? А что с коньяком?

- Я случайно сболтнула про то, что она его выливает.

- Слово - не воробей!

- Умоляю вас, меня уволят.

- И хорошо, найдешь другое место.

- Никогда.

- Не рыдай, - хмыкнула журналистка, - рано или поздно все равно бы это узнали.

- Я окажусь на улице!

- Сейчас тепло, не замерзнешь!

- Мне некуда идти.

- Я слышала уже сказочку про деревню в Тюменской области, - скривилась Ира, - дурее ничего не придумала? У тебя московский говор.

Меня охватило отчаяние.

- Послушай, пожалуйста!

- Ну, говори, - смилостивилась Ирина. Когда мой сбивчивый рассказ иссяк, журналистка покачала головой:

- Хорошо, твоя история впечатляет. И знаешь почему? Я узнала тебя сразу! А ты меня нет. Сначала я подумала, что ты прикидываешься, изображаешь неизвестно кого. Но потом растерялась, больно здорово ты актерствовала. Стала присматриваться и сомневаться: она - не она. Вроде одно лицо, с другой стороны, меня не признала, а ведь я твоя родня.

- Родня, - подскочила я, - в каком смысле?

- В прямом, - одними губами улыбнулась Ирина.

- Ты знаешь, кто я?

- Естественно.

- Господи, скажи!!!

- Это долгий разговор, не здесь же его вести!

- А где?

- Приезжай послезавтра ко мне.

- Адрес, скажи скорей адрес! Ирина покачала головой:

- Если ты играешь, то делаешь это гениально, прими мои поздравления, зря я тебя курицей считала. Если на самом деле потеряла память, то положение ужасное, хотя это понять можно, после всех несчастий...

- Эй, Танька, - заорал один из подтанцовки Глафиры, показываясь в коридоре, - несись на реактивной тяге, Глашка бесится, нам на другой концерт ехать пора!

- Значит, так, - быстро закончила Ирина, - я сегодня в Питер уезжаю, вот тебе телефон, звони послезавтра, встретимся, и я все расскажу!

Я быстро сунула визитную карточку в карман и пошла в гримерку. Отворила дверь и поняла, что попала в самый неподходящий момент. Глафира сидела на полу, в углу, около большого трехстворчатого зеркала. Над ней с розовым полотенцем в руках стоял Свин. Не замечая моего появления, продюсер хлестал полотенцем певицу по щекам, приговаривая:

- Ну ты и сука!

Меня удивило поведение Глаши. Вместо того чтобы, как всегда, орать и материться, певица пыталась закрыть хорошенькое личико руками и шептала:

- Ой, не надо! Свин, пожалуйста! Продюсер отшвырнул полотенце.

- Одевайся, дрянь, - выплюнул он и, тяжело дыша, ушел.

Я бросилась к Глафире:

- Тебе больно? С какой стати ты терпишь такое!

Внезапно она тихо заплакала:

- Он мой хозяин, у него деньги, связи, а у меня что?

- Имя! Звездный статус!

Глаша встала на ноги, взяла ватный диск и стала стирать с лица слезы, перемешанные с косметикой.

- Звезда - это фикция, - внезапно серьезно сказала она, - есть, конечно, маленький круг тех, кто имеет весомое имя и может работать сам по себе, Максимов, допустим. Да и то Андрюша зависит от многих людей: композитора, например. Нет новых песен - нет и Максимова, нельзя же годами старые хиты перепевать. Ну а такие, как я... Вытурит меня Свин, и что? Пропала Глаша, публика-то из козлов состоит, мигом забудет. Вон сегодня группа "Рынок" выступала, видела?

- Да, хорошенькие такие блондиночки.

- Хорошенькие блондиночки, - передразнила меня Глафира, - точно! Только это уже то ли пятый, то ли шестой состав - и все как одна хорошенькие блондиночки. Куда же прежние деваются, знаешь?

- Нет, - покачала я головой.

- И я тоже, - сказала Глафира, - исчезают одни хорошенькие блондиночки, появляются другие, а залу все равно. Группа "Рынок" поет! Bay! Классно! Супер! Ля-ля-ля! Где же прежние блондиночки? Это шоу-биз, детка, тут как в лесу с леопардами: выжил - отбил себе место для охоты, слабинку дал - и тебя съели! Ам, нету хорошеньких блондиночек! Ам, прощай, Глафира, другую Свин вытащит и тоже Глашей назовет, чтобы бренд не пропал! Я-то уже вторая Глафира, будет третья, и что?

- Ну это ты глупости говоришь, - воскликнула я, - тебя столько народа в лицо знает!

Глафира задумчиво посмотрела в зеркало.

- Морда... да! Это легко! Вон Катю из "Веселых" никто не признает, она себе нос исправила, овал лица подтянула, парик, очки...

- А голос? - не успокаивалась я.

- Голос, - протянула Глафира, - голос... наивная моя, голос - это аппаратура. Знаешь, как у нас говорят: можно поругаться с кем угодно: с мамой, папой, мужем, любовником-спонсором, журналюгами... Но только всегда дружи со своим звукооператором, иначе худо будет. Голос! Ох, зря я сегодня Свину нахамила, чует мой нос: плохо мне будет!

Глава 8

Утром я проспала подъем, очнулась оттого, что кто-то рявкнул:

- Эй, Танька, хватит дрыхнуть! Глаза распахнулись и увидели Свина.

- Совесть иметь надо, день на дворе! - заорал он.

- Ой, простите, - залепетала я, прикрываясь одеялом.

- Не корчись, - неожиданно хмыкнул Свин, - нечего тебе прятать, никакими особыми прелестями не обладаешь. Ладно, можешь отдыхать!

Я страшно изумилась: - Что?

- Спи спокойно, - продолжал Семен, - небось устала.

- Да, есть немного, - ответила я, немало пораженная приветливостью Свина.

- Ясное дело, - кивнул продюсер, - мы-то люди привычные. Нам в три ночи лечь, а в шесть утра встать плевое дело, но остальной народ мигом ломается. Даю тебе до двух часов дня время на реанимацию. Мы поедем к стилисту, имидж менять, потом домой притопаем и на съемки рванем.

- Куда? - переспросила я.

- Клип делать! - снова рявкнул Сеня. - Отсюда стартуем в четырнадцать ноль-ноль, ясно, клуша?

Я упала в подушку. Боже, какое счастье! Можно еще поспать. Скорей всего, в прошлой жизни я никогда не вылезала из-под одеяла раньше десяти утра. Глаза закрылись, я свернулась калачиком, теплая темнота стала заволакивать мозг, я пошевелилась и неожиданно удивилась тому, как ловко это у меня получилось. Внезапно дрема улетела прочь, я села на узком диване. В голове возникло смутное воспоминание.

Вот я лежу в комнате, вокруг темно, мое тело свернуто калачиком, я пытаюсь вытянуть ноги и не могу, что-то мешает... Вернее, кто-то, каменно-тяжелый, неподвижный. Мои ступни пытаются отодвинуть неподатливое тело. Вдруг оно чихает, спрыгивает на пол и, цокая когтями, уходит, сердито фыркая. Собака! В той жизни у меня был пес, он спал вместе с хозяйкой... Впрочем, почему собака? Вдруг это кошка? И вообще, может, это даже никакое не животное вовсе, а муж. Может, я имела супруга? Хотя нет, навряд ли мужчина, которого жена столкнула с супружеского ложа, уйдет, недовольно фыркая и стуча когтями по паркету. Значит, кошка или собака...

- Что сидишь с таким видом, словно выпала из самолета? - спросила Глафира, входя в комнату. - Суп, который ты вчера сварганила, гаже некуда. Я попробовала и выплюнула, похоже на бульон из старой тряпки. Хватит нежиться в постели, поднимай задницу и рысью в магазин, список и деньги на столе. Ну что ты на меня уставилась, а?

- У тебя на руке пятно, - быстро сказала я, стараясь скрыть растерянность. - Вот тут, чуть повыше локтя, чем-то измазалась.

- Да нет, - отмахнулась Глафира, - это меня вчера Костик, гитарист, сигаретой обжег. Стоял рядом в кулисе и попал случайно по руке.

- Наверное, больно?

- Ерунда, бывали в моей жизни и покруче неприятности. Слушай внимательно, - принялась раздавать указания Глафира, - сделаешь по-новому щавелевый суп, затем в моей комнате, на подоконнике, найдешь кучу писем и начнешь отвечать, текст стандартный, он есть в компьютере: "Дорогой, дорогая! Счастлива была получить письмо. Спасибо, люблю, целую, твоя Глафира". Вместо подписи печаткой хлопнешь, она там же валяется.

- Ты отвечаешь всем фанатам?

- Жалко их, - неожиданно сказала Глафира, - сама такая была, пока на эстраду не выползла.

- Извини, я не смогу выполнить поручение...

- С какой стати?

- Не умею пользоваться компом.

- Деревня, - скривилась Глафира, - ладно, потом научу.

Оставив после себя удушливый запах элитных духов, хозяйка унеслась. Я встала и побрела на кухню, оглядела сверкающую, похоже, почти никогда не используемую посуду и тяжело вздохнула. Уж не знаю, кем я была в прошлой жизни, имела ли собаку с кошкой или мужа, ходящего на четвереньках, но мне ясно одно: домашнее хозяйство никак не являлось моим хобби, иначе отчего сейчас при одном взгляде на сковородки меня охватила тоска?

Зевая, я взяла чайник. Прежде чем впрячься в работу, выпью кофейку. И тут зазвенел телефон.

- Глафира, - прочирикал голосок, - понимаю, что ты на меня злишься, но, ей-богу, я не виновата, так фишка легла...

- Я не...

- Дай договорю, не швыряй трубку! - Но...

- Деньги могу отдать, прямо сейчас привезу, хочешь?

- Какие? - растерянно спросила я.

- Те, что ты дала в долг, - зачастила девушка, - конечно, много времени прошло, но мне просто не везло, а теперь я заработала. Спасибо, что ты не шумела, подождала.

- Я не Глафира!

- А кто? - осеклась невидимая собеседница.

- Ее домработница, Таня.

- А Глаша когда будет?

- Ну... в два, только она сразу потом уедет.

- Ага, скажи ей, что Алла звонила, хочет долг вернуть, - торопливо сообщила девица и отсоединилась.

Я осторожно положила трубку на стол. Однако Глафира странная девушка. Изображает из себя алкоголичку, а коньяк выливает в раковину... Ладно, это хоть как-то объяснимо, но она на людях корчит из себя звезду, растопыривает пальцы, а на самом деле является рабой Свина. Крикливая, наглая, капризная... Однако отвечает на письма фанатов, дает деньги в долг, а потом не поднимает шума, когда ей их вовремя не возвращают. И Глафира пожалела совершенно незнакомую женщину, стоявшую на шоссе, остановилась, привезла ее к себе. Все-таки в певице больше хорошего, чем плохого. Хотя она не преминула воспользоваться ситуацией и мигом предупредила, что не станет платить мне деньги! Ладно, хватит составлять психологический портрет хозяйки, надо топать за продуктами.

Ровно в четырнадцать ноль-ноль появился Свин и заорал:

- Дуй в машину!

- Глафира не поднимется пообедать?

- Засунь себе суп в... - меланхолично сообщил продюсер. - Шевелись! Не забудь все необходимое!

Я пошла за костюмами и ящиком с косметикой. Свин - жуткий, неисправимый грубиян. Сев в машину, я ойкнула и сказала:

- А где Глафира?

Свин, устроившийся на переднем сиденье, заржал.

- Не узнаешь?

Брюнетка, сидевшая около меня, растянула в улыбке большие кроваво-красные губищи, поморгала карими глазами и чуть хрипловатым голосом протянула:

- Хай!

- Хай, - машинально ответила я и спросила. - А кого нужно узнавать?

- Митьку, - хрюкнул Свин и пихнул шофера в плечо.

- Вот же он, - недоумевала я, - и куда подевалась Глаша?

- Сногсшибательно, - резюмировал продюсер, - она около тебя сидит!

Я уставилась на брюнетку, та подмигнула мне.

- Это... ты? - вырвалось у меня. - Не может быть!

- Лися постарался.

- А с голосом что?

- Вот блин, охрипла чуток!

- Ну... а почему глаза карие?

- Это линзы. - Да?

- Не верит, - взвизгнула Глафира, - супер! Народ сляжет! Все газеты нам обеспечены! Да я это, я! Вот гляди, след от ожога!

Я уставилась на обнаженную руку Глаши, действительно...

- Можно пощупаю?

- Еще плюнь и потри, - хмыкнула она.

- Хватит базлать, приехали, - сообщил Свин. Когда мы вышли из машины, певицу утащила толпа народа. У меня выхватили ящик с гримом, сумку, портпледы и велели сидеть тихо на табуретке. Я послушно устроилась на жестком сиденье и привалилась спиной к дереву.

Снимать клип собирались на природе, режиссер выбрал симпатичную лужайку, покрытую зеленой травкой. Палило солнце, было очень жарко, где-то высоко в небе щебетали птички, изредка моего лица касался легкий ветерок.

Съемочная группа толпилась вокруг всяких приборов.

- Ну, звезда моя, ты готова? - заорал режиссер. - Эй, кто-нибудь, поторопите ее, натура уходит! Мне вон та тень не нравится! Сколько можно одеваться! У нее что, три задницы?

- Нечего орать, - ответила Глафира, выходя из расположенного рядом микроавтобуса.

Я бросила взгляд на певицу и чуть не свалилась с колченогой табуретки. Стройная Глаша напялила шубу из соболя, длинную, до щиколоток. Застегивалось одеяние лишь до пояса. Когда Глафира сделала шаг, полы разошлись в разные стороны и стала видна коротенькая ярко-красная юбчоночка и сапоги-ботфорты. На иссиня-черных волосах моей хозяйки сидела шапка-ушанка, верхний отворот которой украшала россыпь стразов.

- Где снег? - завопил режиссер.

Я почувствовала себя участницей пьесы абсурда. Какой снег? Они что тут, все с ума посходили? Одна стоит в шубе и ушанке, второй желает видеть белые хлопья, валящие с неба. На улице жаркий июнь! Сейчас Свин вызовет психиатрическую перевозку.

- Да, - капризно топнула ножкой Глафира, потом повернулась к режиссеру. - Меня торопили, а сами! Непорядок, Гена! Я звезда!

- Снег, живо! - замахал руками Гена. Я вцепилась в табуретку.

- Только не нервничайте, - пробасил один из парней, стоявших возле какой-то непонятной штуки.

Затем он нажал кнопку, взял шланг... Мигом из него полилась обильная пена. Через пару секунд лужайка стала похожа на опушку зимнего леса.

- Что они делают? - спросила я у шофера Мити, который меланхолично курил на редкость вонючую сигарету.

- Клип снимают, - пожал тот плечами, - на песню "Зима души". Снег им нужен, вот и наваливают.

- Но почему же зиму снимают летом? Митька пожал плечами:

- Хрен их разберет. А в декабре Глашка в купальнике по набережной бегала, тогда про август пела.

- Интере-есно, - протянула я.

- Всем заткнуться. - рявкнул Гена. - Мотор, пошла, пошла!

Глафира выскочила в центр лужайки, раскинула руки, завертелась, словно юла, и противным, слабым дискантом завела:

- В моей душе зима, зима, там нет тебя, тебя... Я изумилась до глубины души. Секундочку, а где же звук? Сколько раз я слышала Глафиру, и все время у нее был не слишком большой, но вполне приятный голос. И потом, она сейчас фальшивит. Мой слух улавливает... Минуточку, похоже, у меня есть слух, может, я училась музыке?

- Стоп, стоп, - заорал Гена, - всех уволю на фиг! Где фонограмма? Где?! А? Все сначала!

Глафира отошла на стартовые позиции.

- Мотор, пошла, живо, радость на лице, счастье, - командовал Гена, - работаем!

Из автобуса грянула музыка, чистый, правильный голос завел:

- В моей душе зима, зима...

Я вздохнула. Похоже, в шоу-бизнесе сплошной обман. Поют под фанеру, говорят не то, что думают, цвет волос, глаз, эмоции - все неправда.

- Где счастье? - вопрошал Гена. - Хватай снег и умывайся! Ты в восторге.

Глафира зачерпнула было пригоршню пены и тут же с отвращением отбросила.

- Фу, воняет.

- Стоп! Сначала!