Чтение 8–й страницы книги ~Экстрим на сером волке~

- Дома есть кто? - потрясла я гудящей головой.

- Нет.

- А Катя куда подевалась?

- Эта? - скривилась Ира. - Ее Маня с собой увезла! Ну и цаца, доложу я вам! Маленькая, да такая противная. Прикиньте, что мне заявила: "Вы не подогрели тарелки, и омлет из-за этого опал". Во как! Ну и ну!

А собачка симпатичная, Зифа эта, по дому бегает, с нашими подружилась!

Бурча себе под нос, Ирка стала шуровать железной трубкой под столом, я быстро побежала в ванную. Не сочтите меня занудой, но в данном конкретном случае Катя совершенно права. Омлет следует раскладывать на горячую посуду, тогда он сохранит свою пышность.

Но Ирка не обращает внимания на подобные мелочи, поэтому мы частенько едим нечто, больше похожее на блины, чем на омлет.

Покосившись на мрачную Ирку, я стала пятиться к двери и в тот же момент услышала деликатное попискивание мобильного. С тех пор, как все вокруг оснастили свои трубки невероятными мелодиями, я включила самый простой звонок. Я поднесла аппарат к уху и застонала. О нет, только не это!

- Дашута, - затарахтела моя давнишняя приятельница Светка, - такой рецептик нашла! Записывай...

- Угу, - покорно отозвалась я, даже не собираясь брать бумагу с ручкой, - вся внимание...

У многих женщин бывают хобби. Оксана, например, страстная кулинарка, она готова стоять у плиты часами, делая фаршированную щуку. Лена Мордвинова вяжет, Оля Рябинина шьет, Нелли Суслова разводит цветы, но Светка отличается от всех. Знаете, как она обожает проводить свободное время? Светунчик делает домашнюю косметику. Впрочем, очень многие женщины не пользуются покупными средствами. Я сама в советские времена смешивала в чашке один желток, ложечку подсолнечного масла, пару капель лимона и накладывала получившуюся маску на лицо. Насколько помню, от веснушек хорошо помогал очень кислый кефир, от отеков - пюре из сырой картошки, а из огурцов и водки получался великолепный лосьон. Но, повторюсь, я увлекалась приготовлением масок и кремов в прежние годы, когда в магазинах ничего подобного было не сыскать. Но сейчас-то! Зачем мучиться, если можно пойти и купить все, что нужно! Правда, стоит качественная косметика хороших денег, но ведь для себя, любимой, ничего не жалко.

Но у Светки иное мнение. Средства для ухода за лицом и телом она делает сама. Вот, допустим, маска из клубники. Вроде она отбеливает, освежает, тонизирует... Ну и как я поступала раньше? Брала пару ягодок, разминала вилкой и намазывала лицо и шею. Процесс подготовки занимал две минуты. Но Светка не такая!

Пару недель назад она приехала ко мне в гости, имея при себе чудодейственный рецепт. Клубничка, сметана и сливки. Сметану следовало подогреть на паровой бане. Ягодки протереть сквозь сито, при этом удалив из них все зернышки. Кто хоть один раз видел эту вкусную и полезную ягоду, поймет глобальность задачи.

Сливки предстояло взбить, причем не миксером, а специальным венчиком... В общем, Светка трудилась около часа, а потом, всучив мне в руки мисочку, велела:

- Иди в ванную, налей воду, температура должна быть тридцать шесть градусов.

- Не больше и не меньше? - хихикнула я, но Светка юмора не поняла.

- Ага, - кивнула она, - именно так! Наложишь маску на лицо, сядешь в ванну, включишь музыку...

- Какую? - решила уточнить я.

Светка задумалась.

- Любую, чтоб расслабиться. Ты от чего успокаиваешься?

- От сигареты, - честно призналась я, - и шоколадки, а еще детективчик хорошо почитать...

- Ни в коем случае, - взвизгнула подруга, - все вышеперечисленное - яд для кожи!

- И книга?

- Да!!! На глаза следует положить ватные компрессики, пропитанные чаем!

- Укажи сорт листа! Цейлонский, индийский, китайский... Потом зеленый или черный?

- Это без разницы, - отрезала Светка, - ступай.

Держа в руках мисочку, я покорно пошла в свою ванную комнату, посмотрела на смесь сметаны, клубники и сливок, понюхала ее, лизнула, а потом, не сумев удержаться, слопала всю без остатка.

Светке я, естественно, ничего не сказала, и подруга затем долго восхищалась моим цветущим видом.

Остановить Свету в момент рассказа о новом потряса-а-ающем рецепте невозможно, поэтому сейчас мне пришлось слушать ее звонкий голос и изредка выдавливать из себя:

- Угу! Поняла! Вытащить из килограмма огурцов все семечки...

Ясное дело, что избавилась я от Светки не скоро.

В Грызово я заявилась в самую жару. Часы показывали ровно два, солнце немилосердно палило. Погода брала реванш за пронзительно холодный май и бессовестно дождливый июнь.

Я остановилась около небольшого магазинчика и вошла внутрь. Ох, сдается мне, корни произошедших событий зарыты в Грызове. Никакого манекена не было. Соня случайно убила девочку, местную, из грызовских. Другие никак не могли оказаться поздно вечером на дороге. Ребенок не жил в "Ниве", тогда бы от его родителей попросту откупиться не удалось. Следовательно, надо порасспрашивать пейзан. Обязательно найдется тот, кто знает правду, на то она и деревня.

В маленьком поселке практически невозможно сохранить тайну, как ни старайся, а истина выплывет. И еще обычно лучше всех о местных происшествиях знают три человека: медсестра, глава администрации и.., продавщица сельпо. Именно к последней стекаются все сплетни. Соберутся бабы у прилавка и начнут судачить, перемывать кости соседям.

* * *

После яркого солнечного дня внутри магазина мне сначала показалось темно. Потом глаза привыкли, и я увидела полки, заставленные всякой ерундой. Вот уж вы, тушенка китайского производства, мыло, веревки, помидоры, спички, электроплитки, ведра, сметана, творог и колбаса сомнительного происхождения.

Продавщица, необъятная тетка весом под тонну, отложила газету и с тяжелым вздохом осведомилась:

- Чево хотите?

- Водички попить, - приветливо улыбнулась я, изо всех сил пытаясь расположить к себе бабу.

- Какую тебе?

- Минералку, если можно.

- Не держу такое в магазине.

- Почему?

- Кто ж ее тут покупать станет? Вода в колодце есть забесплатно! Если очень пить хочешь, возьми-ка кружку да ступай во двор, зачерпни из ведра, - разрешила бабища.

Я последовала ее совету. Несмотря на жару, вода оказалась ледяной, и у меня заломило зубы.

Вернувшись назад, я спросила:

- Кружечку помыть?

- Так поставь.

- Неудобно, потом чаю захотите, а посуда грязная.

- Ха! Дала бы я тебе свою чашку! Это общая, из нее все пьют.

У меня мгновенно возникло желание схватить зубную щетку, но осуществить задуманное было нереально, оставалось лишь злиться на себя за то, что не взяла одноразовую посуду.

- Ты просто так мимо ехала? - продолжала расспросы торговка.

Ответить я не успела. В лавчонку ввалился мужик и заорал:

- Почему?

- По кочану.

- Понял, - кивнул дядька, - после шести, значит.

Оглушительно топая, он ушел, Зина оперлась о прилавок.

- Дело у вас какое? Или просто гуляете?

Я округлила глаза.

- Ну.., в общем, в двух словах и не рассказать.

На лице Зинаиды появилось выражение детского восторга.

- Я никуда не тороплюсь, - заверила меня она, - времени до усрачки.

- Скажите, вы давно в Грызове живете?

- Родилась тут.

- Всех, наверное, знаете.

- А как же, - подбоченилась Зина.

- Может, вспомните, не пропадали ли у кого дети?

Девочка-подросток?

Зина усмехнулась:

- А тебе зачем?

- Надо.

- Ишь какая! Я рассказывай, а она рот на замок!

Сначала сама говори!

Я навалилась на доску, разделявшую нас с Зиной, и, понизив голос, спросила:

- Тайны хранить умеешь? Никому не разболтаешь?

Зинаида постучала большим кулаком по подушкообразной груди:

- Могила!

И тут в магазинчик ввалилась баба, черноволосая, тощая, похожая на потрепанную ворону. Мы мгновенно замолчали.

Блестя глазами, бабенка прогундосила:

- Зинк! Хлеб есть?

- Неа, приходи, Таньк, в ужин.

- Ага, понятно, - кивнула Таня, но не ушла.

Она принялась медленно ходить вдоль прилавков, вздыхать, одергивать застиранный ситцевый халат и чесать голову. Затем вытащила из кармана потертый кошелек и стала перебирать монетки.

- Шла бы ты домой, - не вытерпела Зина, - булки после шести привезут.

- Ага.

- Ступай.

- Уж и постоять нельзя. Да вы болтайте себе, - разрешила Таня, - я не слушаю совсем.

Зина подмигнула мне и сказала:

- Тушенку покупать не стану. Ишь, заломила по сорок рублев за банку. Сама за такие деньги жри!

Я тут же включилась в игру.

- Ну ты жадная! На складе по тридцать девять беру!

Мне заработать тоже надо!

Таня помаялась еще несколько секунд, а потом выскочила за дверь.

- Во дрянь! - воскликнула Зина. - Прямо чует, когда о важном толкуют! Мигом прибежит и уши греет!

А ты сообразительная! Другая и закудахтать могла:

"Какая тушенка?!"

- Ты тоже не промах, - похвалила я собеседницу.

Зина расплылась в довольной улыбке.

- Ага, и дети мои так считают! У других сволочи повырастали, хоть и при отцах. А я своих одна в зубах тянула, выучила, в город отправила, теперь людьми стали. Один врач, другая учительница. Приезжают с подарками, отдыхают и говорят: "Кабы не ты, мамка, капец нам. Все умеешь, все можешь, чистое золото".

Таньку набок скосорыливает, когда такое слышит, мы соседи. Только у ней сын алкоголик горький. Так что у тебя за дело?

Я вздохнула:

- Много лет назад в Грызове должна была исчезнуть девочка-подросток. Причем внезапно. Вечером гуляла, а утром испарилась. Родители шума не поднимали. Вполне вероятно, что они пьяницы или многодетные бедняки. Спустя некоторое время эти люди должны были сделать какое-то приобретение, большое, ценное... Понимаете, Зиночка, я на самом деле частный детектив, и мне поручено расследовать убийство той девочки.

- Чистая Санта-Барбара, - воскликнула Зина, - во, блин! Ща подумаю. У Роговцевых ребенок помер, от дифтерита, они его похоронили.

- Нет, не годится.

- У Аньки Соломатиной сын в Москву учиться уехал, она всем хвасталась, как он там устроился, башли косой режет. Потом менты явились, и выяснилась правда: в тюряге Ленька.

- Опять не то.

- Так многие уезжали, - растерянно сказала Зинаида, - бегут отсюдова. Ленка Переверзева парикмахер в столице, здеся только ночует, Алка Шнырева шмутярой на рынке торгует, Пашка Венкин женился на москвичке...

- Не о них речь! Подросток пропал бесследно и внезапно!

Зина покусала нижнюю губу, потом стукнула кулаком по прилавку.

- Во! Таньку видела? Ну ту, что сейчас здесь крутилась, подслушать, о чем балакаем, хотела?

- Конечно.

- У ней сестра есть, старшая, Фимка.

- Как?

- Серафима. Только наши ее Фимкой кликали.

Танька замуж вышла за Мишку-пьяницу и мыкалась с ним, пока мужик под электричку не попал. А Фимка детей так нарожала! С ней лишь ленивый не спал. Никому не отказывала! Сколько ребят настрогала, не помню, то ли восемь, то ли девять, я в них путалась. Отцы разные, а малыши одинаковые: беленькие, глазастенькие, живчики такие. И, что интересно, все мальчишки, кроме первой. Та девка, Анжелика...

Я внимательно слушала Зину. Увы, рассказанная ею история не казалась мне необычной. Сколько живет в российских деревнях баб, бездумно производящих на свет потомство? Какое количество оборванных, грязных ребятишек с замиранием сердца ждет лета, когда на огороде наконец полезут из земли морковка, кабачки, картошка... Стайки голодных детей ночью шуруют по чужим огородам, своего-то нет, вот и пытаются своровать немного еды.

Анжелика была именно из таких. До октября девочка бегала босиком, а потом влезала в валенки. На фоне далеко не богатых грызовцев ее мать, Фимка, казалась абсолютной нищетой. Зимой в избе не топили, не было дров. Анжелика шастала в ближайший лес за хворостом, но какой толк от прутьев? Вмиг сгорев, они не давали никакого тепла, и хлипкий дом снова покрывался изнутри инеем.

Фимка же не обращала внимания на стужу. Ей, вечно пьяной, мороз был по барабану и даже в некоторой степени радовал. Очередной произведенный на свет младенец, как правило, в январе-феврале благополучно умирал от стужи, и мать облегченно вздыхала: одной обузой становилось меньше.

Зина жалела Лику. Иногда зазывала девочку к себе и кормила горячим супом, а порой отдавала ей старые вещи своей дочери. Однажды летом Зина позвала Анжелику. Девочка мигом принеслась на зов и спросила:

- Воды вам натаскать? Мухой обернусь.

Благодарная Лика старалась услужить доброй соседке. Зина погладила девочку по растрепанным белокурым волосам.

- Сама управлюсь. Смотри, чего я нашла, разбирала на чердаке сундук и наткнулась, померяй, должно подойти!

- Какая красота! - в полном восторге зашептала Лика. - Вам не жалко? Ведь продать можно!

Зина пожала плечами.

- Платье-то не новое, дочке на выпускной вечер шили, белое совсем, маркое. Она его надела, пятно поставила и запихнула в сундук. Носи на здоровье, чего зря-то пропадает.

- Ой, спасибочки, - затряслась Лика, - мне плевать на пятно!

Схватив обновку в охапку, девочка кинулась к себе домой. Зина, качая головой, смотрела ей вслед. Вот несчастное дитя! Угораздило его родиться у Фимки!

Спустя час Анжелика постучала в окно. Зина выглянула наружу.

- Ну как? - спросила девочка.

Продавщица улыбнулась. Лика натянула платье.

Оно оказалось ей чуть широковато в талии и боках, но впечатления вещи с чужого плеча не производило. На голове у девочки был венок из полевых цветов.

- Здорово! - одобрила Зина.

- Пойду в Ивановку, - радостно сообщила Лика, - там танцы, мне надеть нечего было, а теперь вот платье новое, ребята смеяться не будут, а то они меня оборванкой зовут!

- Ивановка? Она ж далеко! Двадцать километров, - удивилась Зина.

- Это по дороге, а я побегу лесом, мимо "Нивы", по полю, до водокачки долечу, а там рукой подать!

- И верно, - вздохнула Зина, - так в пять раз короче. Только поздно не возвращайся, ночью одной страшно.

- Кому я нужна, - заявила Анжелика, - да и нет у нас тут плохих людей, только свои пьяницы, а от местных я отобьюсь! Спасибочки, тетя Зина! Вы завтра за водой не ходите, на двор утречком гляньте. Прибегу с танцев и приволоку вам полнехонькую баклажку.

Выпалив это, Анжелика унеслась. Зина пошла в избу.

Утром баклажка оказалась пустой. Слегка обидевшись на обманувшую ее Анжелику, Зина сходила к колодцу, а потом занялась извечными домашними делами: огород, корова, магазин, ужин... Через неделю до продавщицы дошло: она давно не видела Анжелику.

Обычно девочка забегала к соседке раз в день, но тут не показывалась на глаза семь суток.

Почувствовав некоторое беспокойство, Зинаида подошла к ограде и крикнула:

- Эй, Лика!

Но никто не отозвался.

- Фимка!

Снова тишина.

- Танька! Ау! Вы где? - надрывалась Зина.

Лишь сейчас она сообразила, что со двора соседей уже давно не доносились пьяные визги, плач детей, мат и вопли Таньки, пытавшейся выжить в окружавшем ее бардаке.

Сняв фартук, Зина вышла из своего двора, подошла к избе сестер, постучалась, потом осторожно открыла дверь.