Чтение 8–й страницы книги ~Квазимодо на шпильках~

- Веня в следственном изоляторе, - напомнила я, - как же мне с ним встретиться?

- У моей подружки мужа посадили, - мрачно усмехнулась Ира, - он на наркотиках погорел. А следователь попался чистый гад, не давал ей свидания с мужем. Так она чего придумала! Наняла адвоката и пошла с ним в тюрьму в качестве помощника защитника. Ей этот дядечка удостоверение сделал, и все тип-топ.

Тысячу баксов за услугу взял. Фамилии у них с мужем разные, никто ничегошеньки не заподозрил. Я сейчас Ленке позвоню, она вас к этому адвокату отправит, и вы с ним в СИЗО пойдете.

- Может, тебе лучше самой сходить? - Я начала сопротивляться. - Посмотришь в глаза Вене и сама все выяснишь.

- Нет, - покачала головой Ира, - нельзя мне.

- Почему?

- С детства страдаю аритмией, чуть понервничаю, сразу сердце вразнос идет, могу в обморок упасть, нет, лучше вы ступайте.

- Ты дала слишком много денег!

- Одну тысячу адвокату за поход, вторую за то, что Веньку защищать станет, третью вы потратите на поиск убийцы, - заявила Ира, - я абсолютно уверена, Веня тут ни при чем. Кстати, спросите, он кольцо продал? Ну, долг Алешке вернул долларами или перстень ему отдал?

Я молча спрятала купюры в сумочку. Что ж, хозяин - барин, я еще столько не получала за работу. Вот Федора удивится, когда вернется.

Авось наша контора станет на ноги. Похоже, Ирочка не стеснена в средствах, раз может позволить себе такой расход. Хотя, если учесть, что она боится родить ребенка от убийцы...

- Записывайте координаты, - велела Ирочка, поговорив по телефону, - Неустроев Виктор Иванович. Можете прямо сейчас катить к нему в контору. Ленка предупредит его.

Я кивнула и пошла к двери.

- Как встретитесь с Венькой, сразу мне позвоните! - крикнула Ира.

Виктор Иванович, по счастью, работал неподалеку. Я добралась до адвоката за десять минут.

- Проходи, - велел он, - деньги привезла?

Спрятав доллары, Неустроев повеселел:

- Дело ерундовое, беги в метро, тут за углом, там у касс есть автомат, сделаешь снимок и назад. Успеем сегодня смотаться.

- В СИЗО? - уточнила я недоверчиво.

Дело в том, что Володя Костин иногда по долгу службы навещает сидельцев Бутырского изолятора или тех, кто угодил в "Матросскую тишину". Каждый раз, собираясь в тюрьму, майор стонет:

- Вот несчастье! Придется в пять вставать!

- Кто тебе мешает спать до восьми? - один раз рассердилась я. - Рабочий день-то в десять начинается.

- Нет, - кивнул Вовка, - в девять.

- Значит, спокойно до полвосьмого продрыхнешь, - не успокаивалась я.

- Лампа, - обозлился Костин, - не надо говорить того, чего не знаешь!

- А что? - удивилась я. - Если изолятор открывается в девять, ты за полчаса до него доедешь, тут близко, по Сущевке. Неужели за час не соберешься?

- Эх, Лампудель, - пригорюнился Вовка, - в девять там уже такая очередища выстроится! Надо к шести прирулить, тогда есть шанс увидеть подследственного. Камер для допросов не хватает!

- Да ну! - изумилась я. - Знаю, что родственники по несколько дней в очереди парятся, если харчи сдать хотят. Но милиция!

- Ага, - кивнул Вовка, - всем плохо: и адвокатам, и следователям.

А тут Виктор Иванович рассчитывает сегодня попасть к подследственному. Да уже час дня!

- Иди к метро, - поторопил меня Неустроев.

Решив не спорить, я сбегала на станцию и снялась. На фото была запечатлена тетка лет пятидесяти с безумными выпученными глазами и волосами, стоящими дыбом, словно иголки у неожиданно разбуженного ежа. Интересно, я на самом деле такая или у автомата в объективе кривое стекло? Искренне надеясь, что второе предположение верно, я прибежала назад, к Неустроеву. Тот аккуратно вклеил фото в довольно потрепанное удостоверение и сообщил:

- Классно! Ты теперь Карнаухова Анна Семеновна, не подкопаться - такая ксива. Поехали.

У подъезда Виктора Ивановича ждал серебристый автомобиль, очевидно, только что побывавший на мойке.

- Садись, - велел адвокат.

- У меня своя есть.

- И где?

- Вон та, красненькая.

- Оставь доходягу здесь, - отмахнулся Неустроев, - никто на этот металлолом не польстится. Я тебя туда-назад свожу.

- А не поздно? - заикнулась я. - Говорят, в Бутырке такие очереди!

- В изолятор и впрямь не попасть, - улыбнулся Неустроев, - только Вениамин пока сидит в отделении, тут недалеко, его еще в СИЗО не переправили, я все уточнил, пока ты ехала сюда. Давай, шевелись, некогда мне турусы на колесах разводить.

В отделении Виктор Иванович о чем-то пошушукался с ментами, и нас препроводили в небольшую комнату с зарешеченным окном, столом и тремя стульями. Адвокат повесил на торчавший из стены гвоздь дорогое пальто, подбитое натуральным мехом, и сказал:

- Чего стоишь? Устраивайся. Сейчас твоего орла приведут.

Я села на стул и почувствовала, как в спину сильно дует от окна. Попытка его переставить оказалась безуспешной, ножки были намертво привинчены к полу.

- Да, - хохотнул Неустроев, - здесь так, сиди и не рыпайся.

Тут с легким скрипом распахнулась дверь, и на пороге в сопровождении толстого, одышливого милиционера появился парень, красивый, словно молодой греческий бог. До сих пор я считала, что безупречные мужские лица и столь же безукоризненные фигуры на самом деле плод работы гримеров, стилистов и полиграфистов. Я полагала, что нормальному мальчику, без каких-то видимых изъянов, красят волосы, покрывают тоном лицо, вставляют цветные линзы, рисуют другие губы, изменяют гримом форму носа и снимают Аполлона на пленку.

Потом за дело берутся те, кто работает с фотографиями. Сейчас, в век компьютеров, снимок можно подвергнуть любым, самым волшебным метаморфозам. И в результате вместо обычного юноши с простоватым лицом вы видите на развороте какого-нибудь журнала обалденного мужественного красавца. Мне-то такие красавчики никогда не нравились, но многие дурочки готовы полжизни отдать за подобного кавалера. Но, повторяюсь, до сих пор я была уверена, что такие мужчины в природе не встречаются.

Сейчас же моя уверенность была разбита, потому что в камере, одетый в мятые, грязные джинсы и потерявший вид пуловер, стоял именно такой неземной красавец. Белокурые, вьющиеся большими кудрями волосы падали на высокий чистый лоб мыслителя. Огромные голубые глаза, окруженные густыми черными ресницами, смотрели на нас с легким недоумением. Картину дополняли красиво изогнутые яркие губы, аккуратный нос с изящно вырезанными ноздрями, слегка смуглая кожа.

Скорей всего, Веня ходит в солярий. У блондина со светлыми глазами не бывает такого цвета лица от природы. Рост у парня зашкалил за метр восемьдесят пять, а фигура напоминает равнобедренный треугольник, поставленный на вершину: широкие плечи, узкие бедра и никакого намека на живот.

Да уж, ему впору ходить по подиуму, сниматься в кино, играть в спектаклях, но никак не тосковать на нарах.

- Садись, Вениамин, - кивнул Виктор Иванович, - мы с Анной Семеновной твои адвокаты. Вернее, защитник я, а она мой помощник. Ну как, понравилось в камере?

- Скажете тоже, - дернулся Веня, - ужас.

- Значит, не хочешь сидеть лет пятнадцать?

- Нет, - ответил парень на первый взгляд спокойно, но я заметила, что его смуглая кожа внезапно приобрела сероватый оттенок, а над верхней губой выступила цепочка мелких капелек.

- Это хорошо, - улыбнулся Неустроев, - начало нашего разговора обнадеживает! Теперь ты, если, конечно, хочешь максимально облегчить свою участь, должен нам рассказать все как на духу, только тогда мы сумеем тебе помочь.

Глаза Вени потемнели и из серо-голубых стали ярко-синими. Внешность его от этой метаморфозы только выиграла.

- Да нечего мне рассказывать, - пожал он плечами, - никого я не убивал.

- Вот что, дружочек, - улыбаясь, словно кот, загнавший в угол жирную мышь, заявил Неустроев, - мне надо знать правду, всю, чтобы на суде не получилось конфуза. Я не судья, не следователь, мне твое чистосердечное признание для того, чтобы навесить тебе же лишний срок, не нужно. Я - твой билет на выход, тот, кто может тебе помочь избежать слишком крутого наказания. Но без твоей помощи у меня ничего не получится!

- Мне не в чем раскаиваться, - чеканя каждое слово, заявил Веня.

- Голубчик, - скривился Неустроев, - о каком раскаянье идет речь? Побереги пыл для суда, вот там начнешь бить себя кулаком в грудь и, рыдая, говорить: "Больше никогда, простите". Такой текст на состав суда очень хорошо действует, некоторые прокуроры даже могут растрогаться. Мне же твое раскаянье на фиг не надо. Хочешь выйти отсюда?

Веня кивнул.

- Тогда быстро рассказывай, как дело было, - стукнул кулаком по исцарапанной столешнице защитник, - я тебе от души советую: у врача, священника и адвоката говорить одну правду, только правду и ничего, кроме правды.

Кстати, все мы, представители вышеперечисленных профессий, связаны такой штукой, которая именуется неразглашением тайны. Начинай, голубь мой. Впрочем, если хочешь уехать в замечательное место под названием "тайга" лет эдак на дцать, тогда можешь молчать.

Щеки Вени слегка порозовели.

- Расскажу, - кивнул он, - только вы мне все равно не поверите!

- Ты не стесняйся, - приободрил парня Виктор Иванович, - я много чего такого слышал, тебе и в голову не придет, что порой с людьми случается!

Глава 9

Веня начал рассказ. Я сидела тихо-тихо, боясь пропустить даже слово.

- Очень я на Ирку обозлился, - объяснял парень. - Честно говоря, последнее время сомневаться стал: любит она меня или нет? Она все о Семене Кузьмиче беспокоилась. Пойдем в кино, в середине фильма вскакивает и трещит: "Ой, уже девять, мне пора, Семен, наверное, волнуется".

Пошли в магазин шмотки ей покупать, я протягиваю вешалку, ну нравится мне, когда Ирка в мини ходит, ноги у нее красивые, так она шарахнулась в сторону, словно ядовитую змею ей показал. Замахала руками, зашипела:

- Ты чего! Семену это не понравится!

Выбрала старушечье платье, длиной ниже колен, и купила.

Веню просто перекосило. В свое время, когда Иришка собралась замуж за старика, он не стал протестовать. Решил, что это очень даже хорошо. Профессор в годах, небось давно импотент, да и не протягивал он лапы к Ире, называл ее дочкой. Зато у него был дом, набитый дорогими вещами, дача, счет в банке. Веня пораскинул мозгами и решил: великолепно получается, долго Семен Кузьмич не проживет, зато Ирка останется богатой вдовой.

Первое время все шло, как рассчитывал парень. Профессор радушно принимал Веню. Он частенько оставался ночевать в комнате у Иры.

Но потом Семен Кузьмич переменил отношение к жениху "дочери", а Ирка словно с ума сошла. Только и твердила: "Семену нельзя волноваться", "Семену надо обед сварить", "Нет, нет, не могу с тобой на дискотеку пойти, мы с Семеном в театр идем". Интимные свидания Вени и Иры стали редкими, юношу начали терзать неприятные подозрения. Похоже, Ирка влюбилась в старикашку. Услыхав это предположение, любовница кивнула:

- Да, я люблю Семена как отца! А тебя считаю мужем.

Но Веня все равно злился. А в тот памятный вечер вообще съехал с катушек, сам не понимая, как такое случилось. Слово за слово, сначала поругались, потом подрались.

Наутро Вене стало неудобно, и он поехал просить прощения. Дверь открыла Ирка, она сделала вид, что ничего не случилось, Веня пошел в кабинет к Семену Кузьмичу.

Старик сидел лицом к раскрытому окну, укутанный в теплый плед, и читал книгу.

Веня мигом замерз. На улице-то не июнь, а февраль. Но у Семена Кузьмича была астма, и он частенько распахивал окна, невзирая на погоду. Веня попытался извиниться, но старик сурово сказал:

- Вы недостойны Ирочки, молодой человек. Мужчина, поднимающий руку на женщину, в моем понимании подлец.

Веня великолепно осознавал, насколько сильно может осложнить их отношения с Ириной такая позиция старика, и попытался свести все дело к шутке:

- Милые бранятся - только тешатся!

- Возьмите стул и сядьте, - ледяным тоном велел хозяин, - вот тут, напротив меня.

Настало время поговорить подробно о том, как будем жить дальше.

Веня огляделся, увидел в противоположном углу кабинета массивный дубовый стул, принес и поставил его там, где велел профессор, сел было и вздрогнул. Прямо в спину бил холодный ветер.

- Разрешите, я закрою окно, - , попросил парень.

Семен Кузьмич ничего не ответил, сидел, свесив голову на грудь. Веня принял молчание за согласие, встал, затворил раму, снова сел и пробормотал:

- Слушаю.

Профессор не шевелился.

Веня поерзал на сиденье и повторил:

- Я слушаю вас, говорите.

Семен Кузьмич, похоже, увлекся книгой.

Веня обозлился. Он, конечно, чувствовал себя виноватым, но, с другой стороны, взрыв его эмоций спровоцировала своими глупыми высказываниями Ирина. И потом, кто дал профессору право издеваться над Веней? Мог бы сразу отрезать: "Уходите, не желаю иметь с вами дело".

- Я вас внимательно слушаю! - почти крикнул Веня, потом, совсем рассвирепев, встал и взял с коленей Семена Кузьмича раскрытый том. - Да говорите наконец!

Веня ожидал, что старик разгневается, но тот даже не пошевелился. Внезапно парню стало страшно, он наклонился, поднял голову профессора за подбородок и еле сдержал вопль.

Во лбу старика чернела небольшая дырочка.

Плохо понимая, что произошло, Веня вышел в коридор, бодро соврал Ирке, что Семен Кузьмич его простил, а теперь увлечен работой, и прямо от любовницы отправился к матери.

- Почему же ты не сказал ей правду? - поинтересовался Неустроев.

- Так прикиньте, как это звучит, - хмыкнул Веня, - мы были вдвоем, больше никого, вдруг - бац, у него в голове дырка. Кто бы поверил, что я не виноват! Вот и решил удрать.

- А отчего к матери двинул? - поморщился Виктор Иванович. - Не просек, что первым делом у нее искать станут?

- Ну, - неуверенно ответил Веня, - не просек, ошибся, за что сейчас и страдаю.

Виктор Иванович постучал по столу дорогой, похоже, золотой ручкой.

- Извини, я тебе не верю, чушь городишь.

Вас в комнате только двое, потом один превращается в труп.

- Я же говорил, - безнадежно махнул рукой Веня.

- И еще, - продолжал адвокат, - вызывает сомнение та часть повествования, которая посвящена твоей поездке к маме.

- Здесь-то что? - пробубнил Веня, неожиданно краснея.

- Зачем ты туда отправился?

- За деньгами, билет до Челябинска купить хотел.

- В Москве не достал?

- Не у кого.

- Почему у Иры не попросил?

- Ну.., не сообразил... - Глаза Вениамина забегали, и мне неожиданно стало ясно: он врет.

- Ты спрятал у мамы кольцо, - немедленно выпалила я.

Веня стал бордовым:

- Какое?

- Ну то самое, с горным хрусталем.

Внезапно парень обхватил голову руками, поставил локти на колени и стал раскачиваться из стороны в сторону, напевая, словно муэдзин в религиозном экстазе:

- Ой-ой-ой!

- Прекрати юродствовать, - прошипел Неустроев, - ну-ка быстро говори, что за кольцо!

Иначе не надейся вытащить хвост из капкана.

Кончай врать!

Веня вытер рукавом лицо и показался мне еще красивее, чем раньше.

- Алешка дал мне "Пежо", - загнусавил парень.

Я внимательно слушала рассказ. Вначале не было ничего нового, но потом...

- Корсаков не захотел взять перстень, - говорил Веня, - отправил меня к подруге своей матери, Рине, та брюлики любит. Но она тоже колечко не взяла.

- Почему? - влезла я.

- Дорогое очень, - вздохнул Веня, - бешеных денег стоит. Бриллиант там уникальный! Огромный такой и очень необычной огранки.

Я улыбнулась:

- Ты ошибаешься. В оправу был вставлен горный хрусталь.

Веня прищурился:

- И кто вам сказал такое?

- Ирина, - ответила я.

Он мрачно усмехнулся:

- Дайте честное слово... Впрочем, кто вас нанял, а? Или вы от государства, без денег?

- Бесплатно ты, голубь, получил бы мальчишку без всякого ума и опыта, а не меня, - хохотнул Виктор Иванович. - Свезут тебя в СИЗО, окажешься в камере на сто двадцать человек, вот и поинтересуешься там, кто такой Неустроев.

- Нас наняла Ирина, - заявила я, - она оплатила услуги юриста, хочет тебя из ямы вытащить.

Веня стал кусать губы.

- Дайте честное слово, что Ирке не расскажете!

- О чем? - быстро поинтересовался Виктор Иванович.

- Ну.., зачем я к маме мотался.

- Говори, - приказал адвокат, - то, что клиент сообщает мне, мгновенно умирает. Я - железный сейф, кладбище чужих секретов.

Веня замялся:

- В общем.., как бы это сказать...

- Прямо, - рявкнул Неустроев, - ты спер кольцо!

- Нет, - подскочил Вениамин, - Ирка сама мне его дала. Только она полагала, что перстень ну.., тысячу баксов стоит, может, полторы.

У Семена в кабинете есть сейф, а в нем целая коллекция ювелирки. Такой большой ящик, обитый бархатом, там три этажа с ячейками, в каждой что-нибудь дорогое лежит. Я сам не видел, Ирка рассказала, ей "папочка" показывал.