Чтение 8–й страницы книги ~Перстень Калиостро~

- Почему же? Я пробовал, но пока безуспешно.

- Так кто же вы все-таки? Районный психиатр?

- А вы сами как думаете? - улыбнулся доктор.

- Я думаю, нет. Вид у вас такой.., благодушный.

- Правильно, я психиатр, но не районный. Частной практикой не занимаюсь, но иногда в виде исключения, когда ко мне обращаются родственники...

Я быстро прикинула в уме: доктор выглядел вполне прилично, ясно, что человек обеспеченней. Частной практикой не занимается, но иногда консультирует, разумеется, за деньги.

- Чтобы вас наняла эта скупердяйка?

Ни за что не поверю!

- Верно, не она. А скажите, вы никогда не встречали такого мужчины.., пожилой он, но не старый, среднего роста, волосы с проседью и глаза такие, то зеленые, а то вдруг - .голубые... Кто-то он ему - не то кузен, не то дядя...

Я вытаращилась на доктора, потом подозрительно сказала:

- Да никого у него нет, кроме этой...

Никто к нему не ходит.

- Весьма интересно, - пробормотал доктор себе под нос. - Насчет ухода я выясню. Психдиспансер на нее напущу. Но вы все же приглядитесь, не мелькнет ли здесь такой человек. И еще, где у него результаты обследования, снимки? Я хотел бы показать его нейрохирургу, а в больнице сказали, что все документы отдали на руки. Я в комнате не нашел, может, вы при уборке найдете?

Сама не зная почему, я согласилась. Инвалид Саша все так же сидел на диване. Показалось мне или нет, что огонь в его глазах немного ослабел? Я наскоро вытерла пыль с книжных полок. Просветов там было больше, чем книг. Книги-то этой выдре зачем?

Надежда сидела в раздумье. Ей очень хотелось узнать, где сейчас находится Эдуард Шпикач. Она просила выяснить это Вадима Шиманского. Даже по телефону было понятно, как он недоволен такой просьбой, но его благодарность Сан Санычу за безупречно работающий компьютер простиралась далеко, так что обещал выяснить и позвонить через денек-другой. И вот прошла неделя. А от Шиманского ни слова. Пока Надежда собиралась с духом, чтобы позвонить ему, раздался долгожданный звонок. Информация была исчерпывающей.

- Ну, Надежда Николаевна, втянули вы меня в историю, - сердился Шиманский. - Звоню я вчера Громовой, Анне Николаевне, это ведь она пять лет назад следователем по делу Шпикача была.

- Да что вы говорите? - изумилась Надежда.

- А вы что, с ней знакомы? - неприязненно спросил Вадим.

Громова с Надеждой Лебедевой не была знакома, зато Надежда ее очень хорошо знала. Столкнулись они лет шесть назад, когда в НИИ, где работала Надежда, произошло убийство. И эта противная Громова не нашла ничего лучше, как подозревать в убийстве Надеждиного мужа, Сан Саныча!

Правда, тогда он еще был не мужем, а просто непосредственным начальником. Разумеется, Надежда никак не могла остаться в стороне, видя, как честного человека несправедливо обвиняют. Убийцу нашли и наказали, а для Надежды дело кончилось вторым замужеством. Сан Саныч посмеивался и говорил, что они должны быть Громовой благодарны по гроб жизни: если бы не она, то Надежда никогда не посмотрела бы на него ласково и не согласилась бы выйти замуж. "Может, ты и прав, - соглашалась Надежда, - но Громова все равно противная".

- Если вы знакомы с Громовой, то и спрашивали бы у нее сами, - сердился Шиманский. - Это, доложу я вам, такая женщина, что к ней лишний раз не обратишься.

Серьезная дама и очень строгая!

- Что вы, дорогой Вадим Вадимович! - опомнилась Надежда. - Я же совсем не в той сфере работаю. Откуда у меня может быть с Громовой знакомство? Под следствием не была, Бог миловал.

- Так вот, вела она тогда это дело не до конца. Забрали у нее, якобы долго тянула, и дали молодому, вот, вы знаете, даже фамилию его забыл. В общем, он уже давно в прокуратуре не работает. Звоню я Громовой и спрашиваю, не знает ли она что про Шпикача, потому что официальный запрос не хотел я сам делать. И как вы думаете, что эта грымза мне отвечает? "Что, - говорит, - дражайший Вадим Вадимович, совесть вас мучает, или Шпикач угрожал, когда из зоны вышел?" Я оторопел прямо, а потом и говорю, что ничего не случилось, просто случайно в компьютере на это дело наткнулся, вот и решил узнать, а почему, собственно, Шпикач мне угрожать должен? А потому, говорит Громова, что закатали Шпикача на пять лет совершенно безвинно. Что он личность несимпатичная, это факт, но за такое не сажают. Потому что у нее, у Громовой, были очень большие сомнения тогда, пять лет назад, насчет того, что Шпикач свою сожительницу из ревности прирезал. Не такой это был человек, уж она-то за тридцать лет без малого на убийц нагляделась. Да и улики только косвенные, и с теми, если как следует поработать... А вы, говорит, Вадим Вадимович, особо разбираться не стали, сразу уцепились за убийство из ревности, вот парню и впаяли срок.

- Неужели она права? - не подумав, воскликнула Надежда.

- Да какое там! - досадливо ответил адвокат. - Просто обижается, что отодвинули ее от этого дела, поручили более молодому. Они, старики, всегда такие обидчивые, все им кажется, что только они правы, и против них интриги плетут...

- Так куда же я вас втянула? - напомнила Надежда.

- Вот как раз до этого дошел. Только хотел я с Громовой распрощаться, как эта фурия вдруг и говорит такое. Вы, говорит, не беспокойтесь, Вадим Вадимович, насчет Шпикача.

Он угрожать вам больше не будет. Потому, говорит, что находится он в данное время в морге, что в больнице при кафедре судебной медицины. Нашли его труп третьего дня за городом совершенно случайно. Опознали по отпечаткам, они в картотеке есть. А по лицу опознать было никак невозможно, очень изуродовано, и на всем теле следы пыток. Так что дело это она по старой памяти себе взяла.

"Вот тебе и здрасте!" - мелькнуло у Надежды в голове.

- Еле-еле я от нее отвязался. А вам, Надежда Николаевна, настоятельно советую: выбросите Шпикача из головы и держитесь от всего подальше. Знаю характер ваш неугомонный, но сдержитесь на этот раз. История скверная, Громова говорит, уж она всякого повидала, но такое, что со Шпикачом сотворили, - это, говорит, жуткое дело, смотреть невозможно. Тут я ей верю...

Надежда осторожно положила трубку.

Вот как, значит, Шпикача больше нет в живых. А она со своими расспросами чуть не попала на заметку в милицию, хотя сама лично не имеет к этому делу никакого отношения. Захотелось ей, видите ли, выяснить тайну гибели Ларисы Гусаровой.

Но как же теперь все бросить? Ведь Маша с сыном совершенно одиноки и беспомощны.

Начнем сначала. Кто убил Шпикача?

Очевидно, те же люди, от которых он в свое время, пять лет назад, спрятал фотографию в альбом. Те же люди, которых он по наивности вздумал шантажировать фотографией.

Похоже, что именно они устроили ему пять лет зоны за убийство, которого он не совершал. Старая рабочая лошадка Громова нутром почуяла тогда неладное, вот ее и убрали. Заменили молодым следователем, которому все, как говорится, до фени. Он и оформил быстренько Шпикача на убийство, а самый гуманный суд в мире дал всего пять лет, тут уж Шиманский руку приложил. Но Шпикач оказался парнем крепким, выдержал пять лет зоны, озверел только маленько.

Потому что нормальный человек разве будет вместо приветствия сразу ножом в сердце тыкать, как это Шпикач сделал в квартире у Маши?

Значит, вернулся Шпикач из зоны и сразу бросился на поиски фотографии. Во-первых, чтобы отомстить, а во-вторых, чтобы денег заработать, кому ж после зоны деньги не нужны? Вот интересно, кому он хотел продать фотографию? Если самой Гусаровой, то где она находится? Что вообще с ней самой случилось? Допустим, могла уехать за границу под чужим именем, но тогда фотография эта становится абсолютно бесполезной. Определенно, в этом деле замешан муж Гусаровой. Именно он опознавал тело. И если лицо было сильно разбито, то уж вы меня извините, муж тело собственной жены от постороннего отличит как-нибудь. А зачем вообще было нужно Гусаровой инсценировать самоубийство, подбрасывая, в буквальном смысле, вместо себя другую женщину? Какая была у нее веская причина? Скрывалась она от кого-то? Очень может быть. Или, допустим, денежные вопросы. Только это должны были быть очень большие деньги.

Задолжала крупную сумму, те на нее наезжали, а так раз - и концы в воду, то есть в окно. Но... Остался муж. Муж, который помог жене исчезнуть, следовательно, был полностью в курсе всех ее дел. Муж, который взял на себя труд совершить убийство, ведь, надо думать, именно он выбросил ту несчастную из окна вместо Гусаровой. Шантажировать мужа Гусаровой Шпикач не стал бы - где он мог его найти пять лет спустя.

Значит, он нашел вторую силу, тех, от кого Гусарова в свое время пять лет назад пыталась скрыться. Или они сами его нашли и убили. А может, не они, а те, первые. Надежда окончательно запуталась.

Отсюда следует только одно. Кто бы ни пытал Шпикача, надо думать, они получили от него все, что им было нужно. Потому что после таких пыток человек вспомнит все.

И теперь бандиты знают, что у одинокой молодой женщины с ребенком находится фотография, опасная, как центнер пластиковой взрывчатки. Во всяком случае, находилась пять лет назад. Альбом лежит теперь на видном месте в прихожей, но в тот раз Шпикач его не нашел. И что помешает бандитам ворваться в квартиру? И даже если Маша тут же отдаст им альбом, а она, разумеется, так и сделает, то все равно, свидетелей такие люди оставлять не будут.

Надежда метнулась к телефону, хоть и опасалась, что Машин номер могут прослушивать. Но в трубке раздавались длинные гудки.

Она набрала номер телефона тетки и осторожно, обиняками, выяснила, что Машенька сегодня собралась погулять с сыном в "Лунапарке". Пригласил их этот симпатичный молодой человек, Андрей. Маша идти не хотела, но она, Тамара, буквально силой ее выпихнула. Не годится, когда молодая женщина все время одна и думает только о болезнях. И Лешенька очень просил. Так что вернутся они только вечером, там дело долгое.

Вот, значит, как. Надежда перевела дух.

Что ж, пока они гуляют с молодым человеком, будем надеяться, что с ними ничего не случится. Хотя.., как знать? Возможно, бандиты будут действовать зверскими методами, похитят ребенка, например. Но если бы она, Надежда, была на их месте, то предпочла бы сделать все по-тихому. Все-таки одно дело - бывший зек только что из зоны.

А другое - женщина с ребенком. Надо будет Маше попозже позвонить.

* * *

Накануне позвонил Андрей и пригласил нас в "Луна-парк". Оказывается, они с Лешкой давно договорились. Мне не хотелось никуда идти, хотя и был выходной, завтра я не работала, но Лешка так умоляюще заглядывал в глаза, что я согласилась. На следующее утро я встала рано и озаботилась своим внешним видом. Следовало хоть немного привести себя в порядок, чтобы на меня не оглядывались и не показывали пальцем.

Погода стояла достаточно теплая - как-никак все же конец мая. Поэтому я выбрала брюки и новый свитер, который купила со своей жалкой зарплаты. Свободный свитер не болтался на мне, как на вешалке, а удачно скрывал худобу.

Целую вечность я провозилась с волосами. Но все старания мои пошли прахом: волосы не поддавались ни фену, ни бигудям. Пришлось просто зачесать их гладко и смочить муссом для укладки волос. Косметикой я и раньше не злоупотребляла, а теперь только чуть-чуть подкрасила ресницы и провела помадой по губам. В целом был вид молодой бедной простоватой девчонки, у которой нет ни денег на дорогую одежду и косметику, ни внешних данных, чтобы завести богатого хахаля, который бы ей все это купил.

День получился чудесным. Для Лешки это был праздник, да и мне стало как-то легче. За последнее время на меня накатило столько проблем. Да и работа по уходу за ненормальным не способствовала поднятию жизненного тонуса. Произнеся мысленно слово "ненормальный", я рассердилась. Нехорошо так говорить, он же не идиот, который пускает слюни и ходит под себя. Просто человек попал в беду и теперь тяжело болен.

Тем не менее я с удовольствием выбросила из головы унылую пустую квартиру и странного ее обитателя и окунулась в мир удовольствий.

Лешка по разу прокатился на всех аттракционах, наелся мороженого и налился "пепси-колой" по самые уши. Все было замечательно, и погода нас не подвела. Когда мы стояли, наблюдая за Лешкой, Андрей легко положил мне руку на плечо. Я не отшатнулась, но и не стала к нему прижиматься. Такой милый, вежливый. Хозяйственный мужчина. Любит детей. Умеет с ними ладить. Характер спокойный. Просто идеальный спутник жизни. Но, как говорилось в известном анекдоте, в чем подвох-то?

Андрей выпустил мое плечо и кинулся навстречу подбегавшему Лешке. Он подхватил его на руки, Лешка счастливо смеялся.

Солнце светило так ярко, на деревьях зеленели малюсенькие листочки, пахло свежестью от бившего неподалеку фонтана.

И я подумала - а вдруг? Вдруг прошла в моей жизни полоса страшного, черного горя, полоса незаслуженных обид и разочарований. И теперь наступит новая спокойная и счастливая жизнь.

В общем, мир в тот день был для меня выкрашен только в розовый цвет. Думаю, это оттого, что я целый день не смотрелась в зеркало.

Все же мы с Лешкой очень устали. Поэтому Андрей посадил нас в машину и распрощался, пообещав позвонить в ближайшее время. Я наскоро поблагодарила его за приятно проведенный день, и мы расстались. По дороге я перебирала в уме все неотложные хозяйственные дела, которые надо сделать сегодня вечером. Поэтому машинально открыла все замки на дверях, не посмотрев на тонкую шелковую нитку, которую по наущению Надежды Николаевны я с некоторых пор вкладывала в замок на внутренней двери. Подразумевалось, что таким способом я смогу узнать, не посещал ли мою квартиру кто-то посторонний. Способ простой и надежный, утверждала Надежда, разумеется, если не забывать вовремя посмотреть. Но я забыла, а потом занялась делами и заметила, что альбома нет, только вытирая пыль со столика в прихожей. Опять Лешка куда-то его затащил! Но ребенок категорически отпирался! И тут я вспомнила, что, уходя утром, бросила прощальный взгляд в прихожую, и проклятый альбом лежал себе спокойно на столике. Все ясно: унесли. Слава тебе, Господи, унесли! И это был не Андрей.

Потому что Андрей весь день был с нами.

А сюда кто-то вошел аккуратно, взял альбом и ушел. С моей души свалилась каменная скала. Конечно, неприятно сознавать, что в твоем доме побывали посторонние люди, но что я могу сделать? Если замки менять, то это очень дорого и трудоемко, к тому же настоящему мастеру никакие замки не помешают. Я набрала номер телефона Надежды:

- Добрый вечер, это Маша...

- Молчи! - резко приказала Надежда. - Спустись вниз, я сама позвоню.

Тамара Васильевна уже протягивала мне. телефонную трубку.

- Он исчез! Альбом; пропал, как будто его и не было!

- Больше ничего не взяли?

- Все цело! Так что можете меня поздравить: этот Шпикач, как вы его называли, наконец добрался до альбома, забрал его, и теперь я могу больше не бояться. Прямо гора с плеч!

- Ну-ну, - - пробормотала Надежда. - Не хочу тебя расстраивать, но расслабляться еще рано. Будь осторожна, по телефону о таких делах ни слова, я на днях заеду, поговорим.

Я пожала плечами. Все происшедшее так хорошо укладывалось в мою сегодняшнюю концепцию, что полоса неудач в моей жизни закончилась. Вот и альбом с проклятой фотографией исчез.

Наутро я проснулась пораньше. Проснулась сама, без будильника. И это был хороший признак. Потому что в последнее время я сначала долго лежу без сна, потом наконец проваливаюсь в сон, и снятся мне не то чтобы кошмары, а какие-то противные черно-белые сны. А под утро сон становится особенно тяжелым, так что будильник звонит несколько минут, прежде чем я очухаюсь. Но сегодня все было иначе. Я собиралась на работу даже с радостью: хотелось что-то делать, выйти из дому. Мы с Лешкой позавтракали, я провела обычную воспитательную беседу на тему хорошего поведения за столом у Тамары Васильевны и неприставания к ее коту Барсику - тот этого очень не любит.

- Мама, смотри! - Сын огорченно держал в руке поникшую розу.

Букет подарил Андрей три дня назад.

И вот две розы чувствовали себя прекрасно, а одна совсем завяла. Не годится оставлять четное количество цветов в доме - это плохая примета. Я подумала немного, а потом взяла темно-красную розу с собой.

В квартире на Шпалерной все было как обычно, с той лишь разницей, что я посмотрела на беднягу другими глазами. Я вспомнила вчерашний день, солнце, зелень, свежий воздух и ужаснулась. Доктор Крылов прав, Саша действительно долго не протянет, сидя тут в четырех стенах. Допустим, из дому я не могу его вывести - неизвестно, как он будет реагировать на улицу, - но есть же лоджия.

- Привет, - сказала я и протянула ему розу.

Он повернулся на звук моего голоса, взял розу, укололся о шип, посмотрел удивленно.

Потом понюхал. Не знаю, что это было, но мне показалось, что именно в этот момент что-то с ним произошло.

- Тебе нравится? - ласково спросила я. - Поставить в воду?

Но он уже бросил розу и опять скособочился на диване. Понятно, ведь после аварии он четыре года жил с матерью. Если уж родная мать не смогла до него достучаться, то я-то куда лезу? Тем не менее мне захотелось сделать для горемыки что-то хорошее.

Волосы его некрасиво лежали на воротнике старенькой рубашки, и я решила его подстричь, да и побрить заодно. Обычно этим занималась Павлина Ивановна, но у нее плохо со зрением, так что Саша был весь какой-то клочковатый. Я, конечно, не парикмахер, но здорово натренировалась на Лешке. Только вот приличных ножниц у этой мымры явно не найдешь. Я посмотрела на кухне - нашла только старые, чуть ли не ржавые. Судя по некоторым признакам, в квартире раньше была швейная машина, да и Павлина Ивановна говорила, что Сашина мать была рукодельница. Но машинка исчезла в ту же прорву, что и остальные вещи. А с ней, думаю, и ножницы. На всякий случай я заглянула в письменный стол. Ящики были пусты. То есть валялась там всякая дрянь - резинки, ломаные карандаши. Старая записная книжка, коврик для компьютерной мыши (значит, были и мышь, и сам компьютер!). В ходе поисков я вспомнила о просьбе доктора Крылова найти медицинские документы - снимки, заключения врачей. Неужели наша мегера унесла все к себе? Но зачем ей? Но где вообще все Сашины документы? Паспорт, диплом какой-нибудь, квитанции за квартплату, наконец! Но это не мое дело, опомнилась я. Ножницами разживемся у Павлины Ивановны.

Все же я зашла в кладовку. Там не было ничего интересного - один старый хлам.

В углу стояли одна на другой четыре картонные коробки. На маленькой бумажке, приклеенной к самой верхней коробке, было написано "Сашины рукописи". Интересно, что это за рукописи? Я решила взять их домой почитать. Мне впервые пришла в голову мысль, вернее, вопрос, кто же такой этот странный инвалид Саша, кем он был до аварии? И сама авария какая-то странная, руки-ноги целы, голова вроде бы тоже внешне в порядке, но есть какое-то странное нежелание реагировать на внешнюю жизнь. Интересно, что по этому поводу думает доктор Крылов?

С большим трудом я передвинула коробки. В одной оказалась мужская одежда - ношеная, но выстиранная и аккуратно уложенная в пакеты. Как видно, одежда была Сашина, раньше она считалась для него старой. Но то, что было надето на нем теперь, годилось только на помойку, поэтому я без колебаний выволокла коробку в комнату.

Пришла Павлина Ивановна, принесла ножницы. Пока я стригла Сашу, она рассказала, что раньше Саша был писателем: все сидел дома за компьютером и писал книжки и разные статьи в журналы. Тем и жили они с матерью. Он был человек серьезный, девиц никаких в дом не водил, так что мать его, покойница, очень переживала, что внуков не дождется. Так оно и оказалось, а может, все и к лучшему? Теперь за ним самим уход нужен, а если бы еще и дети малые? А документы - вот они, в шкафчике кухонном лежат, потому что раньше у Сашиной матери стоял в комнате туалет старинной работы, там она все и держала, а сквалыга Лидия туалет к себе перевезла, а документы все на кухню выложила.

Были там в маленькой папочке два снимка и четыре справки. Мало чем я смогу порадовать доктора Крылова!

Павлина Ивановна ушла, одобрив мою работу. Действительно, Саша, коротко подстриженный, в светлой футболке, выглядел не так мрачно. Перед уходом я не удержалась и заглянула в коробку с рукописями. Действительно, там лежали отпечатанные на принтере стопки бумаги - романы, статьи, рассказы. В отдельной папке лежали договоры с издательствами, справки о выплате налогов. И правда, настоящий писатель. И надо же было случиться такой несправедливости, чтобы при аварии он повредил голову.

Ну сломал бы ногу, ходить бы не мог, или руку повредил. Вон, Николай Островский, когда "Как закалялась сталь" писал, то мало того, что неподвижный был, так еще и слепой. И ничего, вот какой толстый роман сочинил! А при современной-то технике какие возможности открываются! Но не повезло бедному Саше. Очевидно, его мама убрала это после аварии, чтобы лишний раз не расстраиваться. Я заторопилась домой, наскоро запихнула рукописи в коробку, как вдруг из папки с договорами вывалилась небольшая цветная фотография. Недоброе чувство шевельнулась во мне, ибо теперь при виде фотографии, даже самой безобидной, мне становилось нехорошо. Тем не менее я взяла фотографию в руки и поднесла поближе.

Все было шикарно, как в американском фильме. Синее-синее море, белый-белый пароход, вернее, яхта. И там стояла пара, оба молодые, красивые и загорелые. На женщине было что-то такое бело-голубое, псевдоморское, как полагается на яхте, а мужчина одет просто в белую футболку и шорты. Неужели это мой подопечный? С огромным трудом я разглядела в счастливом смеющемся человеке Сашины черты. А женщина...

Я посмотрела внимательно на женщину, потом закрыла глаза и помотала головой. После этого я снова открыла глаза и посмотрела на женщину под другим углом. Нет, это не наваждение. С Сашей рядом стояла та самая женщина, фотография убийства которой лежала в альбоме бабы Вари.

А я-то, дура, вчера так радовалась жизни, думала, что полоса неудач кончилась! Как бы не так! Избавилась от одной фотографии, так судьба сразу же подсовывает мне другую.

Полно, судьба ли? Я не могла избавиться от мысли, что кто-то извне вмешивается в мою жизнь и руководит мною с какими-то своими тайными целями.

Уже по дороге я позвонила Надежде Николаевне. Потому что фотография жгла мне руки.

- Как раз собиралась к тебе ехать! - обрадовалась она. - Жди, тетя Тома!

При чем тут тетя Тома? Ах да, все это говорилось для мужа, чтобы он думал, какая Надежда внимательная, навещает старую тетку. Тетку-то она, конечно, тоже навещала, но, в основном, занималась моими делами. Так и теперь, не заходя к тетке. Надежда позвонила в мою квартиру. Еще с порога я протянула ей фотографию. Она торопливо прошла к свету и уставилась на снимок. Поизучав его минуты две, она задумчиво сказала:

- Да, это наша жертва с той самой фотографии. А что это за мужчина с ней? Интересный, между прочим. И где ты взяла это?

- Этот интересный мужчина сейчас больше всего похож на кактус. Причем цвести не собирается.

- Не трогай кактус! - живо отозвалась Надежда. - Я теперь эти растения очень уважаю. Хотела даже в общество запасаться, да там женщин не любят.

- Ну фикус. Фикус ведь тоже не цветет, хоть я его через день и поливаю. Это же тот самый инвалид, к которому я работать хожу.

И фотографию я у него нашла.

- Мда-а, тебе не кажется, что все это, мягко говоря, странно? Ты устраиваешься работать к совершенно незнакомому человеку - и тут же находишь у него фотографию интересующей нас женщины... Не слишком ли много случайных совпадений?

- Слушайте, я уже начинаю верить в судьбу, в высшие силы. А если серьезно - может, это вовсе не та женщина? Я потому вам и позвонила, чтобы проверить, может, мне всюду мерещится одно и то же лицо?

Но раз вы тоже думаете, что это она, значит, я не сумасшедшая.

- Вообще говоря, - задумчиво произнесла Надежда, - можно точно установить, один ли человек на фотографиях. Специалисты увеличивают снимок, замеряют лицевой угол, форму и расположение ушей... Говорят, это так же индивидуально, как и отпечатки пальцев... Но мы не эксперты и примем на веру, что женщина одна и та же.

Смотри сюда, - она протянула мне увеличительное стекло, которое вытащила из сумки, - теперь всюду хожу с лупой, как Шерлок Холмс. Видишь, возле правого глаза родимое пятно?

- Вижу, но, может, это дефект пленки?

- Одинаковый дефект пленки на обеих фотографиях? - авторитетно высказалась Надежда. - Сама сравни. Сомнений нет, это она.

Безумно злая, я уставилась на Надежду.

- И как это понимать? Почему именно я нашла вторую фотографию? Мало мне той, первой...

- Действительно, - мирно согласилась Надежда, - наивно было бы думать про совпадения. Итак, кто тебя в тот дом послал?

- Да ваша же тетка, Тамара Васильевна!

Мы вызвали Тамару из комнаты, сделали у Лешки телевизор погромче, а Тамаре устроили перекрестный допрос с пристрастием Надежде, видно, тоже надоела эта история, потому что она начала без экивоков.

- Кто тебе звонил насчет той квартиры на Шпалерной?

- Случилось что-нибудь? - испугалась Тамара.

Мы опомнились, кое-как успокоили старушку и выяснили, что звонила ей давняя, но не близкая приятельница Валентина Михайловна, и про инвалида упомянула она совершенно случайно. Семьи она той не знает, никогда на Шпалерной не была, а ей про инвалида рассказала бывшая соседка по коммунальной квартире, которая тоже позвонила ей за три дня до разговора и тоже совершенно случайно.

- Держу пари, что если спросить ту бывшую коммунальную соседку, то окажется, что она понятия не имеет ни о каком инвалиде в квартире на Шпалерной и что звонила ей тоже какая-то неблизкая приятельница, с которой они, допустим, когда-то давно лежали в больнице, и тоже упомянула о том, что нужен человек убирать и готовить, совершенно случайно. И ты подумай. Надо было, чтобы все старушки запомнили эту информацию и чтобы она дошла до тебя. Все это очень интересно. Когда будет время, я обязательно займусь такой старушечьей цепочкой.

- Концов не найдете, - вздохнула я.

- Как знать? Должны же безобидные старушки когда-нибудь кончиться, и я доберусь до человека, который все это организовал. Но вернемся к фотографии. Итак, у нас есть два фото, на которых изображена одна и та же женщина.

- Что нам это дает?

- Ты не понимаешь Во-первых, твой кактус-фикус, то есть инвалид, был с ней когда-то очень хорошо знаком.

- Пять лет назад, - невинно вставила я.

Надежда блеснула глазами и продолжала:

- Судя по тому, как он ее обнимает и как она на него смотрит, они были очень даже близко знакомы.

- Я вас уверяю, что-нибудь выяснить у него - то же самое, что допросить бабушкин фикус. Он не более разговорчив, чем среднестатистическое растение.

- Допустим. Но ведь можно что-то узнать от окружающих.

- Ой, Надежда Николаевна. Не видели вы эту окружающую. Такая зараза! И ничего она не знает. Недавно она в той квартире появилась... А соседку я спрашивала. Она говорит, что никого у него не было, женщины то есть.

- Значит, скрывал, - констатировала Надежда. - Разберемся сами.

- И каким это образом? - в сомнении протянула я.

- Смотрим на фотографию. Что мы видим? Во-первых, дама сердца твоего инвалида явно не соотечественница.

- Вы думаете?

- Что ты заладила вопросом на вопрос отвечать! - рассердилась Надежда. - Сама прикинь. Загар явно не у бабушки в деревне получен, средиземноморский загар-то.

Да и у него, кстати, тоже. Чтобы так загореть, надо очень даже приличное время на море провести. Дальше, зубы, смотри, какие белые, кожа гладкая. Есть и у нас красивые женщины, не спорю, но таких ухоженных редко встретишь, климат у нас не тот. Во-вторых, женщина на фото далеко не простая и не бедная, а это уже хорошо: про богатых людей легче найти информацию. Это бедных людей никто не знает, а богатые все на виду: дома, машины, яхты...

Кстати, о яхтах. Видишь название яхты на спасательном круге?

- "Esperanza", - прочитала я.

- Тогда все в порядке. Большая морская яхта "Эсперанца". Для знатока это все равно, что имя и фамилия владельца.

- И где же мы найдем такого знатока?

Пойдете в яхт-клуб? - съязвила я, намекая на Надеждин поход в общество кактусоводов.

Не понимаю, что на меня нашло. Совершенно незачем было подначивать Надежду Николаевну, человек хочет мне помочь, а я хамлю. Но при виде солнца и моря на фотографии и счастливых лиц Саши и его дамы во мне нарастало неприятное чувство - так не бывает с простыми людьми. И действительно, я вспомнила, как он сидит сейчас там, в углу дивана, и этот страшный огонь в его глазах... Ему есть о чем жалеть.

И я усовестилась.

Надежда Николаевна сделала вид, что не заметила сарказма в моем голосе, и продолжала:

- Искать никого не надо: мой старинный приятель Валя Голубев на этих посудинах просто помешан. Раньше журнал "Катера и яхты" был для него тем же, что Библия для верующего. А уж теперь-то столько разных журналов есть! Так что он сразу нам расскажет, кому эта "Эсперанца" принадлежит, к какому порту приписана, сколько развивает морских узлов в час и все такое прочее.

Сам не знает - мигом нужного человека найдет.

- Вот уж правда - не имей сто рублей, а имей сто друзей.

- Да, особенно учитывая низкий курс рубля и его явную неустойчивость.

* * *

Валентин Елистратович Голубев не обманул наших ожиданий. Он за три дня выяснил все, что мог, про яхту "Эсперанца" и даже собрал кое-какие вырезки - и газетные и журнальные.