Чтение 8–й страницы книги ~Сестра моя

- В некотором роде, - пробормотала Надежда. - Какие новости?

- Абсолютно никаких, - недовольно ответил он.

Надежда чувствовала себя виноватой из-за дискеты, поэтому попыталась наладить отношения.

- Можете вы мне хотя бы намекнуть, каковы ваши дальнейшие планы?

- Хотел бы я сам знать, - вздохнул он.

- Я мало о вас знаю, - нерешительно продолжала Надежда, - но, судя по тому, что я видела, вам нужно каким-то образом незамеченным пробраться в лагерь. Пока вам это не удалось.

- Да, я облазил все окрестности, кое-что мне удалось разглядеть и выяснить, но не все.

С реки тоже не подойти, вернее, подойти, но к самому дому не подобраться.

- Там дом большой, каменный, бывшее поместье Воронцовых, а еще амбар, то есть на самом деле не амбар, а конюшня...

- Подробнее, пожалуйста.

- В общем, когда мы тут дом купили да появилось время по окрестностям гулять, было это лет десять назад, поместье стояло пустое, а рядом в бывшей конюшне колхоз устроил овощехранилище. Потом крыша в некоторых местах совсем прохудилась, видно, картошку заливать стало, забросил колхоз это строение. И стали там бомжи жить, во всяком случае летом. А дальше все лагерю отошло.

- Насколько я мог выяснить, крышу они починили, а стенам каменным что сделается, и так по всему выходит, что у них там склад.

- Скорей всего, а вы знаете, что помещик Воронцов примерно в шестидесятых годах позапрошлого столетия конюшню сделал уже из готового строения. Ну естественно, что-то там переделывал, но фундамент и стены были.

Надежда оживилась и пересказала Алексею все сведения про новгородцев, бежавших от Ивана Грозного и так далее.

- Муж мой очень русской историей интересуется. Как стал он бывать здесь со мной, так загорелся выяснить побольше об этих местах.

В библиотеки ходил, даже в Лугу ездил в краеведческий музей. Но это уже позже было, а раньше, лет восемь назад, когда мы с мужем еще незнакомы были, сидим мы с приятельницей как-то в Оредеже, автобуса ждем. И присоседился к нам один такой дядечка средних лет, не пьяный, одет ничего себе. Давай разговаривать, рассказывать про здешние места. Сам он родился в Забелине, сейчас живет в городе, а сюда приезжает мать проведать. И как начал он нам лапшу на уши вешать!

И будто в крае этом люди жили давным-давно. Сначала финские племена древние, а потом славяне. И где-то в полукилометре от деревни Забелине в поле есть огромный камень-валун. Сверху он плоский, как стол, а сбоку на нем такая вмятина - похоже на след огромной человеческой ступни. И будто бы древние славяне камень это считали святилищем, жертвы на нем приносили. Так и сказал мужичок: "У них там было капище". Вот какие слова знал!

А тогда деться нам с подругой было некуда, до автобуса еще много времени, сидим, слушаем от нечего делать. А дядечка видит, что мы уши развесили, и как понесло его! И что амбар, то есть конюшня, лет за сто до самого барского дома в Забелине построен был, - это мы от него узнали. А ему якобы дед рассказывал, что строили этот амбар в восемнадцатом веке уже из готовых камней, то есть дед-то сам там не был, но такие ходят легенды, что были там развалины очень древние.

Дальше мужичок, как мы думали, совсем заговариваться стал. И про наше Лисино, что построено оно на древнем святом месте, и про подвалы каменные и ходы подземные. Потом автобус подошел, и мы расстались.

Выбросила я из головы этого дядечку, потому что, сами понимаете, было это лет восемь назад, мы с приятельницей тогда помоложе были и посимпатичней... Вот, думаю, и захотелось мужчине перед дамами, что называется, хвост распустить.

А уж потом, когда муж мой, Сан Саныч, этим заинтересовался, он разговаривал с директором краеведческого музея в Луге. И директор этот, я вам скажу, оказался весьма культурным человеком. Знаете, как бывает в музеях этих маленьких - из всех экспонатов только пробитая бандитской пулей буденовка да скелет какого-нибудь местного Павлика Морозова, да еще фотография, где бедные пионеры в походе по местам боевой славы нашли ржавый немецкий штык.

И Боже сохрани, не хочу я ничью память потревожить и обидеть никого не хочу. Но ведь неинтересно же! А в Луге директор пожилой, под семьдесят ему, сам по специальности археолог. И как начал он Саше рассказывать про то, что здесь, предположительно, раньше творилось! Жили и правда здесь финно-угорские племена, и якобы на месте деревни Забелине была у них не то крепость, не то еще что каменное, потому что в этих местах камней много. Крепость эту разрушили викинги.

Не улыбайтесь, они сюда заходили где-то до двенадцатого века. Значит, в двенадцатом веке и разрушили. Этот старичок из музея очень ругался: мужик русский ленив, говорит, видит - камни для строительства подходящие, он и приспособил их к делу. А если бы, говорит, все эти развалины двенадцатого века остались, как были, то сколько же интересного можно было бы там найти. А так, говорит, во всех окрестных деревнях дома и даже коровники из того древнего камня сложены.

Ужас, как я жалела, что тогда с Сашей в Лугу не поехала.

И представляете, в прошлом году приезжают и правда сюда археологи. С одним я познакомилась - он у нашей бабы Мани молоко брал. Так он и говорит, что тут какой холм не возьми - всюду городище. Они в двух местах копают и даже нашли горшок золотых монет.

А еще украшения всякие, посуду и предметы быта, я сама видела. Местные и скандинавские, даже на мой взгляд отличить можно, скандинавские - лучше.

И вот, Алеша, не сочтите меня за ненормальную, - Надежда отставила пустую чашку и внимательно поглядела на Алексея, - но я все того дядечку вспоминаю, с автобусной остановки. Ведь пока все подтверждается, что он рассказывал. Так, может, и про подземный ход все правда?

- А как считает директор краеведческого музея? - усмехнулся Алексей.

- Он конкретно по этому поводу ничего не считает, но существует какое-то древнее предание, что жители крепости, которую викинги осаждали, так и не сдались. А когда викинги в крепость ворвались, то никого там не нашли, потому что все жители ушли через подземный ход и уплыли по реке на лодках. А что церковь наша в Лисино была в свое время построена на святом месте, так это и бабушка Маня знает.

- Н-да, источники информации у вас какие-то... - Алексей поморщился.

- Как хотите, - обиделась Надежда, - я вам рассказала, что знаю.

- И что, вы считаете, что если действительно был подземный ход, то так он до нынешнего времени и сохранился?

- В этих краях землетрясений де бывает, - пожала плечами Надежда.

- И где же мне искать вход?

- Что вы, как дитя малое? - разозлилась Надежда. - Может, мне вас еще за ручку отвести? Походите там, на холме, где церковь раньше была, на обрыве посмотрите, что к реке ведет. Насколько я понимаю, больше вам ничего не остается.

- Это верно, - кивнул Алексей.

- Но все же, что вам удалось выяснить про людей из лагеря?

- Долгая история... Скажем так: там живут хорошо обученные, тренированные молодые мужчины, в любой момент готовые пойти и сделать то, что им прикажут.

- Кто же им приказывает?

- А вот для того, чтобы это выяснить, я и торчу тут столько времени.

"Странно как-то!" - подумала Надежда, но вслух ничего не сказала.

* * *

Как того требовал заведенный порядок, и в полном соответствии с этикой своей профессии, Аскольд Авдеев в театре держался метрах в пяти позади Ольги и в зале должен был сидеть на два ряда позади - и для того, чтобы не компрометировать хозяйку своим присутствием, и для того, чтобы лучше видеть обстановку. Из первого ряда, куда Ольга всегда брала билеты, ему пришлось бы постоянно оглядываться, что само по себе привлекало бы внимание. Кроме того, на приличных спектаклях в первом ряду сидели разного рода влиятельные персоны - попросту шишки, которых бесконечно снимали газетчики и телевизионщики, а приличному телохранителю в кадр попадать никак нельзя.

Вот и сейчас Аскольд шел немного позади Ольги. Собственно, настоящая задача охраны перед ним не стояла - кому придет в голову устраивать покушение на легкомысленную жену вице-губернатора. Основная задача, которую перед ним поставил Никита Шувалов, приставив к своей жене, - не допустить, чтобы Ольга улизнула с мужиком, и чтобы ее кто-нибудь при этом видел, в общем, не допустить скандала. Поэтому Аскольд если и "сканировал" взглядом наполнявшую театральное фойе публику, то делал это просто по глубоко укоренившейся профессиональной привычке.

Хотя они приехали в театр поздно и вошли в фойе с первым звонком, Ольга направилась не в зал, а в туалет. Аскольд знал, что она посещает дамскую комнату при каждом удобном случае, чтобы подправить, как она выражалась, косметику. Как будто за пятнадцать минут в машине могло испортиться то, что она с таким старанием наносила дома в течение двух с половиной часов. Аскольд спокойно остановился возле колонны и лениво уставился на дверь, за которой скрылась Ольга. Жена хозяина отсутствовала долго, прозвенел второй звонок, потом третий, и только тогда она появилась в дверях, уткнувшись в программку. Она торопливо устремилась в зал, Аскольд прошел следом и занял свое место в пятом ряду.

Ему, разумеется, и в голову не пришло, что что-то произошло в дамской комнате.

Войдя туда, Ольга увидела там поджидающую ее в страшном волнении сестру. Для того чтобы заставить сестру подыграть ей" в этот вечер, Ольге пришлось приложить массу усилий. Она кричала и скандалила, потом пробовала уладить дело по-хорошему, потом укоряла Лену в неблагодарности - не хочет сделать для сестры такую малость. Лена, в душе своей совершенно не авантюристка, согласилась с огромным трудом. И теперь, с одной стороны, мучилась угрызениями совести - то, что они делали, казалось ей аморальным, а с другой стороны, просто трусила - а что, если телохранитель заметит подмену? Хотя Ольга и уверяла ее, что Аскольд ничего не заметит, а если и заметит, то неприятности будут только у самой Ольги, тем не менее Лена боялась ужасно.

Однако как только на пороге появилась Ольга, дрожать и сомневаться стало некогда: сестра увлекла ее в вихре своей энергии. Убедившись, что в комнате никого нет кроме них, сестры закрылись в ближайшей кабинке. Там Ольга мгновенно выскочила из своего умопомрачительного платья (работа самого покойного Версаче), помогла Лене снять ее весьма скромный, хотя и неплохой французский костюм - Ольга сама отдала его Лене, он лежал у нее года полтора, потому что стал узок в бедрах. Теперь юбка тоже еле налезла, но Ольге было все равно. Проверив, как сидит на Лене "Версаче", она поморщилась - свободно, ну да ладно, авось Аскольд не заметит - все-таки мужчина. С прическами они долго возились днем. Ольга против обыкновения не вызвала своего парикмахера, пришлось обходиться своими силами. Неожиданно помогла мать. Она усадила их обеих перед зеркалом и тщательно уложила волосы, стараясь, чтобы прически были похожи как две капли воды.

Лена стояла, растерянно улыбаясь.

- Слушай, возьми себя в руки, ты же актриса! - прикрикнула старшая сестра. - Или балерины только ногами дрыгать умеют!

Ольга еще раз придирчиво осмотрела сестру, сунула ей в руку театральную программку и вытолкнула наружу. Сама она выждала пять минут, надела темный парик, эффектные очки с простыми стеклами, затем спокойно вышла из туалета, покинула театр и села в машину поджидавшего ее Игоря.

- У нас два с половиной часа, - выразительно произнесла она, постучав по циферблату золотых часиков.

- Понял, - радостно ответил Игорь и, резко тронув машину с места, на полной скорости рванул к дому, где жил его приятель, который уехал на неделю в Швецию и оставил любвеобильному Игорю ключи от своей квартиры.

* * *

Аскольд внимательно оглядывал зал, периодически бросая взгляд на хозяйку. Смотреть балет было ему некогда, да, по правде сказать, и неинтересно. Боевик по видику - это другое дело, но только в свободное время. К работе он относился очень серьезно. В антракте хозяйка осталась сидеть на своем месте, не пошла, по обыкновению, в дамскую комнату и даже не вышла пройтись по фойе.

Это было необычно, но не вызвало у него беспокойства - Аскольд внимательно посмотрел на нее. Она показалась ему более напряженной, чем обычно, но и только. Правда, он видел ее со своего места только со спины. Но внимательному взгляду и этого было достаточно. Она просидела весь антракт, листая программку, к ней никто не подошел.

Второе отделение прошло спокойно. Хозяйка поднялась со своего места и двинулась потихоньку из зала. Аскольд, проталкиваясь сквозь плотную толпу зрителей, пошел следом.

Ольга не повернула, как все, к выходу, а снова зашла в туалет. Аскольд хмыкнул, но по-прежнему ничего не заподозрил. Публика быстро рассосалась, но Ольга все не выходила." Аскольд занервничал. Он уже сделал шаг к дверям туалета, решив самолично проверить, не случилось ли чего с легкомысленной хозяйкой, но она наконец появилась в дверях - явно взволнованная, с красными пятнами на лице. Аскольд шагнул ей навстречу и вдруг понял, что это не она, не Ольга. Женщина была невероятно похожа на Ольгу, но эта была моложе, лицо ее не было таким холеным, и вместе с тем в ней не было Ольгиной наглости и самодовольства. Она была гораздо беззащитнее и, пожалуй, женственнее.

Все эти отличия неизвестной женщины от Ольги Шуваловой Аскольд не сформулировал мысленно, он просто стопроцентно понял, что баба - другая, что его пытаются обмануть, уже обманули. Одним прыжком приблизившись к женщине, Аскольд схватил ее за руку и втащил в туалет - у него оставалась надежда, что Ольга спряталась там, только теперь пытаясь подсунуть ему двойника. Но внутри никого не было, он убедился в этом в считанные секунды, окон и других выходов тоже не было. Аскольд понял, что его провели, как лоха. Ольга поменялась одеждой с двойником, когда она первый раз вошла в туалет перед началом спектакля, этим и объяснялось странное поведение женщины, ее волнение - а он, Аскольд, не обратил внимания! Смотрел на нее три часа и не понял, что перед ним другая!

Такого прокола с ним не случалось никогда в жизни. Конечно, он видел ее только со спины и на некотором расстоянии, но для профессионала такое непростительно. Как объяснить это нанимателю? Его не интересует, куда ты смотрел, ты профессионал, ты сам выбираешь позицию для наблюдения, и если охраняемую персону у тебя под носом сумели подменить - грош тебе цена.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове у Аскольда. По-прежнему держа женщину за руку, он выволок ее в фойе, грозно навис над ней и спросил шепотом:

- Где Ольга?

- Она.., она должна была приехать к концу спектакля.

- А ты кто такая?

- Я ее сестра...

- Какая еще сестра? У нее же нет никаких сестер!

- Есть.., мы не виделись.., я жила с отцом...

Не выпуская ее руки, Аскольд быстрым шагом направился к выходу. Он решил ехать домой и там во всем разбираться.

Хотя в фойе было уже пусто, в дверях толпились последние задержавшиеся зрители - кто-то ждал машину, кто-то обменивался впечатлениями о балете. Аскольд, расстроенный своей недопустимой оплошностью, утратил бдительность. Он не обратил внимания на невысокого худощавого мужчину в темно-сером костюме, который подошел к нему вплотную в толчее перед выходом. Только почувствовав ледяной холод узкого лезвия, вонзившегося под левую лопатку, Аскольд понял, что допустил сегодня еще одну оплошность. Это была его последняя мысль: узкое жало стилета вошло прямо в сердце, и Аскольд рухнул на ступеньки театра бездыханным.

Испуганная блондинка в вечернем платье от "Версаче" не успела понять, что произошло: только разжались стальные пальцы Аскольда, как двое мужчин подхватили ее под руки и, не дав прийти в себя, втолкнули в большую черную машину с затемненными стеклами. Она хотела крикнуть, но рот уже залепили чем-то отвратительно клейким. С двух сторон ее сжимали мускулистые молодчики, она не могла крикнуть и даже шевельнуться. Машина резко рванула с места.

Последние зрители на ступенях театра увидели резко упавшего мужчину. Кто-то склонился к нему, кто-то полез за валидолом, думая, что у человека сердечный приступ, кто-то пытался вызвать "скорую помощь". В такой суматохе никто не заметил похищения элегантной блондинки: просто женщину посадили в машину, очевидно, телохранители - по одежде было видно, что она не из простых...

Маленькую ранку на спине бесчувственного человека тоже никто не заметил, а когда через две минуты подъехала машина "скорой помощи" и молодые спортивного вида санитары погрузили мужчину на носилки, внесли в машину и уехали, включив сирену, свидетели инцидента и вовсе успокоились. Никто из них не удивился тому, что "скорая", которую обычно ждут часами, появилась сегодня так быстро.

* * *

Игорь выжимал из машины все, что мог, но на Фонтанке они попали в пробку, и когда доехали до театра, последние зрители уже разошлись. Ольга порядочно перепугалась - то, что она подставила сестру, ее мало беспокоило, но вот то, что ее авантюра наверняка уже раскрылась и Аскольд все доложит мужу - это ее пугало всерьез. Никита и без того на нее страшно зол, сегодняшняя история только подольет масла в огонь.

Убедившись, что возле театра ни Лены, ни Аскольда не видно, Ольга попросила Игоря отвезти ее к матери. Скорее всего, Лена должна быть там - Аскольд наверняка, обнаружив подмену, не стал бы ее держать... Хотя кто его знает.

Мамаша ужасно удивилась ее позднему визиту и сказала, что Лена у нее не появлялась и не звонила. Конечно, она не преминула устроить очередную сцену на тему "брошенная мать", но сегодня Ольге было не до ее тонких переживаний. Она тряслась за собственное благополучие. Набрав от матери телефон своей квартиры, Ольга бесконечно долго вслушивалась в длинные гудки. Дома никого не было.

Да куда же они все делись?

В театре их нет, к матери Лена не заезжала и не звонила, домой не вернулась. В городе у нее нет никаких знакомых, так что идти ей некуда. Но Лена - ладно, допустим, она могла в театре с кем-то познакомиться, хотя это совершенно не в ее характере, но Аскольд?! Ведь это не человек, это робот! Он точен, как часы, и предсказуем, как железнодорожное расписание. Если его нет в театре - следовательно, он должен быть дома. Может, еще не доехали? Конечно, времени прошло много, но пробки...

Хотя какие поздно вечером пробки... И Аскольд - это не растяпа Игорь, уж он-то водит машину как бог... Ольга на всякий случай выждала еще полчаса и снова набрала свой номер, не вслушиваясь в обиженную болтовню матери.

Ей по-прежнему ответили долгие гудки.

Совершенно растерянная, не зная, что и думать, Ольга решила ехать домой. В двенадцать часов ей обычно звонил Никита с единственной целью проверить, ночует ли она дома, и она решила, что лучше уж ей быть в это время дома, а там посмотрим, как будут события развиваться.

Попрощавшись с матерью, она спустилась по лестнице и в глубокой задумчивости пошла к дожидавшейся ее неподалеку машине Игоря.

Что могло случиться в ее отсутствие? Куда могли подеваться Лена и Аскольд?

Дверца машины распахнулась, Ольга, все так же глубоко задумавшись и ни на что не обращая внимание, села на переднее сиденье.

Что-то в машине было не так.

- Поехали к моему дому, - сказала она наконец, решительно повернувшись к Игорю.

К Игорю?

В машине что-то было очень не так. На водительском сиденье сидел вовсе не Игорь.

Это был совершенно другой мужчина - крупный, тяжеловесный, с большими грубыми руками и мрачным угрожающим лицом.

Ольга схватилась за ручку двери, попытавшись открыть ее и выскочить наружу. Но мужчина за рулем положил ей на руку свою огромную лапищу и пробасил:

- Сиди, цыпа. Сиди и не рыпайся.

* * *

На следующий день Надежда чувствовала себя значительно лучше. Голова после удара о печку почти не болела, Надежда даже слегка подивилась этому обстоятельству. Надо было вставать и приниматься за хозяйственные дела. Кроме того, по работе на компьютере, она давно уже пропустила все сроки. Да и к тому же после того, как капитан Свирбенко напортил, пришлось повозиться. Помянув недобрым словом капитана в частности и всю милицию в общем. Надежда окунулась в работу. День был, как обычно, жаркий, никто ее не беспокоил, деревня словно вымерла. К вечеру на улице стало прохладно, а на душе у Надежды - неспокойно. Что-то поделывает Алексей? Зайдет ли нынче вечером рассказать ей о своих поисках или он посчитал все их вчерашние разговоры пустыми бабьими сплетнями и плюнул на это дело?

Надежда долго крепилась, а потом собралась, надела джинсы, кроссовки и неприметную серую курточку. Она решила сама прогуляться к холму, где была раньше церковь, место там безлюдное, никто ее не заметит. На часах было 21.30. Скоро начнет темнеть. Она не спеша дошла по дороге до лужка, где раньше располагалась церковь, незаметно осмотрелась и юркнула в заросли сирени и рябинника. Вот место, где раньше был сад, - в зарослях осталось несколько одичавших вишен и яблонь. В самом центре находилась огороженная полусгнившим заборчиком могила последнего священника. Умер он в 1926 году, а с того времени церковь вообще закрыли.

Все привычное, знакомое. И хотя Надежда не была в этом месте несколько лет, ничего не изменилось, заросли только стали гуще. Теперь она уже и сама устыдилась глупых мыслей насчет подземного хода. Но по привычке доводить дело до конца решила пройтись еще по холму, который образовался на месте развалин церкви. Холм как холм, малина дикая растет. Надежда съела ягодку и огляделась. Лужок был скошен, а на холме росла густая трава. Дальше в сторону реки был лес и крутой обрыв, густо заросший деревьями и кустарником.

"Не свалиться бы в темноте!"

- Что вы тут ходите! - сказал Алексей, неслышно появляясь у нее за спиной.

- Да вот, - растерялась Надежда, - гуляю.

- Ничего вы тут путного не нагуляете, глупости все это.

Алексей бродил по этому месту уже несколько часов, был голодный и от этого злой, как всякий нормальный мужчина.

- Ну так пойдемте ко мне ужинать! - миролюбиво предложила Надежда.

Он буркнул что-то неразборчиво и скрылся в кустах над обрывом. Надежда постояла немного, подождала и полезла вниз, стараясь по возможности оставаться в приличной позе и не очень кряхтеть. Лужок и холм были прежними, но обрыв чем-то изменился, она не могла узнать привычное место. Для такого сильного склероза, пожалуй, рановато, недовольно подумала Надежда.

Однако она точно помнит, что вот тут было большое старое дерево-вишня, даже ягоды на нем были. А теперь ни ягод, ни самого дерева. И большая ель лежит с вывороченными корнями.

Три года назад, сообразила Надежда, когда в нашей местности был сильный ураган, деревья вырывало с конем. У соседа сухое дерево шлепнулось прямо на сарай, порвало провода, четыре дня деревня сидела без электричества, холодильники у всех потекли и продукты испортились. С тех пор так изменился обрыв у церкви, и, к счастью, склероз ранний тут совершенно ни при чем.

Надежда осторожно попробовала спуститься еще ниже, потом махнула рукой на приличную позу и проехала несколько метров на пятой точке. Алексей куда-то пропал, следовало помнить о том, что надо будет подниматься наверх.

"Все, - решила Надежда, - хватит смешить людей, ползу наверх и ухожу домой, у меня кот некормленый".

Она уперлась в старый сук, торчащий из земли, встала ногой на корень, как на ступеньку. И уже видны были кусты над обрывом, но левая нога ее не нашла опоры, правая соскользнула, и Надежда покатилась было вниз, с ужасом ожидая, что сейчас свалится на острые сучья и останется умирать здесь, как при китайской пытке с бамбуком, но схватилась машинально за жесткую траву, задержала падение и, прорвав верхний слой дерна, плюхнулась в мягкий песок.

Немного придя в себя и ощупав руки-ноги, она убедилась в правоте народной пословицы, что дуракам везет, и огляделась. Она находилась в маленькой песчаной пещерке, Если бы раньше ей удалось спуститься немного ниже, возможно, она бы смогла и так ее заметить. Но Надежду вынудили идти другим путем, она проникла в пещерку сверху с шумом и грохотом. В пещерке было очень уютно. Идеальное место для медвежьей берлоги, подумала Надежда. Если бы я была медведем.., но я не медведь, поэтому надо ползти назад. Она высунула голову и позвала вполголоса:

- Алеша!

- Я здесь, - послышалась рядом.

- Как вы меня нашли в такой темноте? - обрадовалась Надежда.

- По слуху, - фыркнул он, - вы шумели как медведь.

Надежда немедленно обиделась на "медведя". Легко обидеть слабую женщину, а муж далеко, и некому ее защитить.

- Вы собираетесь оттуда вылезать? - осведомился Алексей.

- А вы собираетесь мне помогать?

Надежда оперлась спиной о стенку пещерки, ту, что уходила в берег, и вдруг почувствовала, что стенка уходит из-под ее спины. Надежда с воплем протянула вперед руки, схватилась за Алексея, и они оба свалились в какой-то туннель, причем Алексей упал профессионально, на четвереньки, а Надежда опять-таки села на пятую точку.

- Потрясающе, - сказал Алексей, включая фонарик. - А знаете, кажется, это и вправду подземный ход.

- И ничего странного, - самоуверенно проговорила Надежда, - я же вам говорила, что ход вел к реке, а за столько веков берега понемногу обваливались, вот и получилось, что туннель выходит прямо на обрыв.

- И никто не знал?

- Раньше, может, кто и знал, а когда церковь разрушили, ;сюда вообще ходить перестали.

- С ума сойти! - Алексей все шарил фонариком по стенам.

Они были выложены плоскими неотесанными камнями. Туннель был шириной примерно метра полтора, а высотой - меньше двух метров, только-только человеку пройти, не нагибаясь.

- Что ж, пошли! - решительно сказала Надежда.

- Куда это вы собрались? - неприятно изумился Алексей.

- По коридору. Фонарик у нас есть. Вы меня защитите от крыс. Вперед!

Алексей отвернулся и пробормотал что-то вроде, что вот, мол, навязалась на его голову, во всяком случае, Надежде так показалось. Она рывком повернула его к себе за плечи.

- Слушайте, молодой человек, кончайте хамить! Если бы не я, вы бы не только хода не нашли, но и вообще на этом месте не оказались. Я вас сюда привела и указала туннель!

- Да вы же провалились случайно!

- Это не важно! - отрезала Надежда. - Ну, так вы идете?

- Иду, - вздохнул Алексей. - И.., простите меня.

"То-то", - подумала Надежда.

Туннель шел достаточно прямо, одним коридором, без боковых ходов и развилок.

- Очень может быть, что он идет в Забелино, - почему-то шепотом произнесла Надежда.

Идти приходилось, все время тщательно ощупывая перед собой дорогу, потому что за столько веков туннель не то чтобы завалило, но всякой дряни насыпалось прилично. Надежда на ходу пощупала стены. Они были холодные, скользкие, но не мокрые. Пахло плесенью, но особенно много ее не наблюдалось.

А вообще-то Надежде некогда было смотреть по сторонам, потому что Алексей шел довольно быстро. Ход пошел резко вниз, потом уже было дальше все ровно. Они без всяких приключений шли минут двенадцать, только Надежда ушибла коленку и набила здоровенную шишку, не разглядев в темноте низкие своды.

- Как думаете, на какой мы глубине? - спросила она, слегка запыхавшись.

Алексей остановился, давая ей отдохнуть.

- Метров десять, не больше. Странно, неужели этому ходу восемьсот лет?

- Сами видите, камни неотесанные. Здесь всегда было очень сухо, подземные воды очень глубоко - метров сорок надо бурить. Стены все из камня, если бы хоть где-то было дерево, давно бы все сгнило.

Утеряв бдительность, Надежда споткнулась о большой выступающий камень и чуть не расквасила нос.

- Долго нам еще идти? Неужели тоннель длиной больше километра?

- Нет, это дорога петляет, а если напрямик от того места у реки до бывшего овощехранилища, то, думаю, метров шестьсот, "Если вспомнить задачник по арифметике, - размышляла Надежда на ходу, - то там утверждается, что средняя скорость пешехода от четырех до пяти километров в час. Пять километров пешеход из задачника идет быстрым шагом. А четыре - обычным. Но здесь не ровная дорога, я спотыкаюсь, падаю и, вероятно, сильно задерживаю Алексея. Итого, допустим, что идем мы со скоростью два с половиной километра в час".