Чтение 8–й страницы книги ~Чего хочет женщина~

День выдался пасмурным, настроения с самого утра никакого. Я чертыхнулась, глядя в зеркало, и Таньку помянула недобрым словом. Ох, и вляпаемся мы с ее гениальными планами... Не сносить нам головы... Но в одном она права: затеяли дело, так надобно его до конца доводить... Валерка в ванную заглянул, спросил хмуро:

- Ты готова?

Последнее время виделись мы редко, а говорили и того меньше. Покидать он меня не спешил, но злился и копил обиду.

- Готова, - ответила я, думая о своем.

- Тогда поехали. Я сегодня вечером задержусь, - сказал он уже в машине. - Твой мальчик тебя встретит?

- Конечно. А ты к своей "бабушке" поедешь? - съязвила я. Валерка глаза выпучил, но промолчал. Да, настроение сегодня ни к черту, и мужа я зря дразню. Какой-никакой, а все-таки муж, и следует соблюдать приличия. Мы подъехали к школе.

- Спасибо, - кивнула я, стараясь быть поласковее.

- Пока, - ответил он, помолчал немного и вдруг спросил: - Ладка, как мы докатились до всего этого?

Отвечать я не стала, хлопнула дверью и ушла.

Из школы позвонила Таньке на работу. Поздоровавшись, она лихо поинтересовалась:

- Ну что? Приступим?

- Приступим, - вздохнула я.

- Не слышу боевого задора.

- Да пошла ты к черту...

- Все там будем... Адрес помнишь, где ключ спрятан, знаешь. Жратвы на целую роту, книг - библиотека, на любой вкус. До половины шестого я в своем кабинете.

Мы простились, и я трубку повесила.

"Окно" у меня с часу до половины третьего. В учительской я возвестила всем желающим услышать, что иду в магазин, накрапывал дождь, и составить мне компанию никто не решился.

Я вышла из школы, раскрыла зонт и направилась к остановке. Дача художника Петрушина, давнего Танькиного приятеля, бездаря и алкоголика, располагалась практически в черте города, в полутора километрах от объездной дороги, в деревне Песково. Добраться туда можно было автобусом, но делать это я поостереглась: не ровен час встретишь знакомых. Потому на троллейбусе доехала до конечной, а к деревне пешком отправилась, напрямую через лесок, аэродром и озеро без названия, по крайней мере, мне оно не было известно.

Дождь понемногу расходился, идти было сыро и грязно, но я не торопилась и шла осторожно, потому как в подвале сидеть радость небольшая, а здесь хоть и дождь, но все-таки свежий воздух и стены не давят.

Деревню я прошла задами, ориентируясь на высоченную черепичную крышу. Нужный мне дом с другим не спутаешь. Отыскав калитку в заборе, я садом пробралась к задней двери дома, пошарила под крыльцом и обнаружила ключ.

Танька подготовилась к моему заточению на славу. В подвале стояли кушетка, стол и плетеная мебель. Подруга даже обогреватель припасла, помня о том, что я зябкая и холода не выношу. За ширмой помещался импровизированный туалет. Я огляделась с довольной усмешкой. Права подружка, место - класс. Вход в подвал находился в столярной мастерской и был замаскирован шкафом. Не знаю, кому этот подвал понадобился, возможно, и в самом деле каким-нибудь сектантам, но в изобретательности им не откажешь.

Я поднялась в дом, немного побродила по комнатам, устроив себе что-то вроде экскурсии, и вернулась в подвал. Даже если каким-то образом Аркаша и выйдет на этот дом, обнаружить вход в подвал ему не удастся. Это меня воодушевило, и я принялась готовить себе обед.

Заточение в подвале, пусть и добровольное, мне очень скоро надоело, тут не помогали и книги. Я несколько раз поднималась наверх и разглядывала телефон. Очень хотелось позвонить Таньке и узнать, что там с ее гениальным планом. Но ей бы это вряд ли понравилось, а потому, поскучав немного, я возвращалась в подвал.

Через три дня мне стало казаться, что я здесь нахожусь уже целую вечность. Да, быть похищенной совсем не весело. Я скучала по Димке и впервые подумала: "Каково ему сейчас?" Но Димка полбеды, а вот как там Танька?

Она позвонила в субботу, около двенадцати. Звонок прогремел в пустом доме как иерихонская труба. Я была в ванной и, заслышав его, кинулась в чем мать родила в холл. Но по дороге опомнилась и стала терпеливо ждать. После четвертого звонка телефон стих. Я вернулась в ванную, выключила воду, накинула халат художника Петрушина и вернулась в холл. Телефон, как и положено, ожил через пять минут. Четыре звонка. Я села в кресло и уставилась на него. Еще через пять минут, лишь только сигнал прозвучал, сняла трубку. Танька захлебывалась от счастья.

- Ладка, сработало, век свободы не видать... Баксы у соседки в газовой плите, в духовке то есть. Ключ от квартиры я на всякий случай в почтовый ящик бросила, к нему мой ключ подходит.

- Заткнись, - перебила я радостное повизгивание. - Как Аркаша?

- Гневался. Ребятки, натурально, следили. Думаю, сейчас двигают к свалке на двух "БМВ", то есть по всем правилам ведут наблюдение. Пора тебе в парке объявиться...

- Танька... - поеживаясь, начала я, но она меня перебила:

- Хорош канючить, победе радоваться надо. Кати в город, но осторожность соблюдай: раньше времени тебя найти не должны.

Она повесила трубку, а я стала торопливо собираться. Мне не терпелось покинуть дачу, хоть и было страшновато. Аркаша не дурак и все наши хитроумные замыслы вполне мог разгадать. Что последует за этим - предугадать нетрудно. Особого оптимизма такие мысли не внушали. Но Танька права: волков бояться - в лес не ходить.

Песково я опять-таки покинула пешком, через сад, задами вышла на объездную дорогу и остановила машину. Погода, кстати, была солнечной, плащ мне пришлось держать в руках. Я села в потрепанные "Жигули", и лысый дядька отвез меня в город на улицу Мира, отсюда до парка Пушкина три остановки троллейбусом. Собственно, в парке мне делать было нечего, но план есть план, и менять его не стоило.

Я посидела на скамейке минут десять, поглядывая на редких прохожих, и вернулась к остановке, где заприметила телефон.

Аркаша был в конторе, трубку снял сам.

- Аркаша, - сказала я и заревела с перепугу, потому что гениальный там замысел или нет, а голов-то мы вполне могли лишиться.

- Ладушка? - ахнул мой друг бесценный. - Жива? Где ты?

Не уловив в интонации ничего подозрительного, я шмыгнула носом и сказала:

- Господи, дай сообразить, голова кругом... Я возле парка Пушкина, на остановке... Они меня в парке оставили... велели в повязке сидеть... Аркашенька... - Я зарыдала еще громче, а он забеспокоился:

- Ладуль, радость моя, не плачь... Жива-здорова, и слава богу, потом разберемся... Я сейчас пошлю кого-нибудь... Жди. Сам бы поехал, да веришь ли: сердце прихватило, не могу подняться.

- Я приеду, Аркашенька, возьму такси и в контору, - запела я.

- Нет, подожди пару минут, ребят пошлю...

Я еще раз всхлипнула и повесила трубку. Если старый змей не прикидывается, наша проделка сошла с рук... Радоваться раньше времени штука опасная, и потому до встречи с Аркашей я решила с восторгами повременить и паслась неподалеку от остановки с постным выражением лица, выжидая, кто из ребят подъедет. Только бы не Лом. Видеться с ним мне совершенно не хотелось, а после такого дела и вовсе ни к чему. Начнет вопросы задавать, да все с ехидством, и неизвестно, что из этого выйдет. С Аркашей проще, поплачу, расскажу историю. Тем более что и рассказывать особенно нечего. Глаза завязали, в машину посадили, в парк привезли... В этот момент кто-то налетел на меня сзади, перед глазами мелькнула ладонь с выколотым на ней якорем и стиснула мне рот. Я слабо охнула, колени подогнулись, и я вознамерилась осесть на асфальт. Но сделать мне этого не позволили: кто-то очень решительно подталкивал меня сзади. Так и не успев понять, что происходит, я через несколько секунд оказалась на заднем сиденье машины в компании четверых здоровячков. "Господи Иисусе, - мелькнуло в голове, - неужто старый змей по телефону притворялся, хитрости наши давно раскусив?" Мне стало нехорошо, я тяжко вздохнула и слабо пошевелилась, разглядывая парней в машине. Никого из них я раньше не видела, и меня это насторожило. Тут тип, сидевший впереди, повернулся ко мне, а я глухо простонала: вот его-то увидеть я вовсе не ожидала. Сердце у меня куда-то подевалось, я замерла, испуганно глядя на дорогу, боясь пошевелиться и обеспокоить здоровячка справа. Ехали молча, но мне и без разговоров было ясно, к кому угораздила меня нелегкая попасть в руки. Впереди сидел псих по кличке Мясо, и служил он у Ленчика палачом. Мне довелось увидеть его лишь однажды, но впечатление он произвел сильное. Репутация у парня была такая, что, увидев, забыть его трудно. Я разом вспомнила все рассказы о его подвигах и захотела упасть в обморок... Боже ты мой...

Я попыталась сообразить, что мы должны Ленчику... Много чего. Он, конечно, очень сердит, и на ласковый прием рассчитывать не приходится. С Танькой мы изрядно потрясли Аркашу, весьма некстати, надо сказать. Еще вопрос, захочет ли он что-то для меня сделать. Если я и смогла сохранить кое-какие остатки оптимизма до этой минуты, то сейчас они исчезли безвозвратно.

Между тем мы затормозили возле облезлой девятиэтажки.

- Ну вот и приехали, Ладушка, - ласково сказал Мясо, которого по-настоящему вроде бы звали Сашкой, и плотоядно мне улыбнулся: - Выходи.

- Подожди секунду, - попросила я. - Дай отдышаться.

- Ты, Ладушка, не мудри и меня не волнуй. Пойдем, маленькая, прогуляемся.

"Чтоб ты сдох", - хотелось сказать мне, но открывать рот я поостереглась и поплелась к подъезду следом за ним. Двое парней увязались с нами, а еще один, тот, что сидел за рулем, отбыл восвояси. Мы поднялись в лифте на пятый этаж. Я смотрела в стену перед собой, боясь пошевелиться. Парни выглядели довольными, а про Мясо и говорить нечего. Он взирал на меня, прицениваясь, и уже слюну пускал. Если Аркаша не пошевелится, завидовать мне не придет в голову даже идиоту.

Мясо открыл дверь, и мы вошли в трехкомнатную квартиру. Я затравленно огляделась. Квартира явно нежилая. Это плохо. С другой стороны, приниматься за меня сразу и всерьез они не должны, значит, кое-какой шанс все же есть. Так, не шанс даже, а шансик. Ленчик отсутствовал, и меня это не порадовало.

- Проходи, Ладушка, - пропел Мясо, скаля золотые зубы. Работа у него нервная, тяжелая, и своих он давно лишился.

Я оказалась в совершенно пустой комнате, правда, с балконом, сейчас он был закрыт, а жаль, могла бы заорать "караул", глядишь, кто-нибудь да услышит... Мясо меня за плечи обнял и под подол полез.

- Убери руки, гад, - сказала я, - не то нажалуюсь.

- Кому, Ладушка? - улыбнулся он и легонько меня ударил по лицу. Я отлетела в угол и ненадолго затихла. Потрясла головой, встала и поинтересовалась с улыбкой:

- Тебя никак в чинах повысили? Неужто Ленчик помер и теперь ты командир? - Парни замерли в дверях и с любопытством пялились на нас. - Правда ты, а, Мясо? И Ленчик больше не у дел?

- Ох, Ладушка, - покачал он головой, - храбришься? Валяй-валяй... Я подожду, я терпеливый.

- Воды принеси, пить хочу. И стул. На полу сидеть неудобно.

- Принесу, красавица моя, все принесу.

Парни продолжали ухмыляться, а Мясо вышел из комнаты. Вернулся со стулом в одной руке и стаканом в другой. Стул поставил к стене, а стакан протянул мне, пакостно улыбаясь. Великим психологом быть без надобности, чтобы понять, что он сейчас сделает, а потому дожидаться я не стала, улыбнулась в ответ и стакан из его лапы выбила. Он хмыкнул, лицо вытер и посмотрел на меня так, что кишки свело.

- Ты, зверюга, на себя много не бери, - ласково сказала я. - Утихомирься и жди своей очереди. И я подожду.

Я на стул села, скрестив руки на груди, и на стену уставилась. Плохи дела, ох как плохи... Мясо и себе стул принес, сел напротив и молча пялился на меня. С улыбкой, головка набок, и взгляд мутный. От одного этого впору завыть в голос, а тут еще парни острить принялись. Не выдержу, разревусь, тут и конец мне... Хотя, может, и так конец, просто я об этом еще не знаю...

Время шло страшно медленно. Ноги затекли, а голову разламывало от боли. Но время я не торопила - ни к чему. А ну как впереди ничего хорошего?

Вдруг зазвонил телефон, один из парней исчез в прихожей и через пару секунд позвал Мясо. Тот тяжело поднялся и вышел. Я прислушалась: отрывистые "да" и "нет" и ничего больше. Попробуй отгадай, хорошо это для меня или плохо?

Наконец он положил трубку и заглянул в комнату, в глазах легкая грусть.

- Уезжаю, Ладушка, - пропел, - но ты не горюй, это не надолго. Скоро свидимся, маленькая.

- Как получится, - усмехнулась я. - Наперед никогда не знаешь - может, свидимся, а может, и нет.

Он широко улыбнулся, сверкая всеми своими золотыми зубами; длинный нос, острая морда, как есть крыса, глазки сидят глубоко, но смотрят весело.

- Свидимся, - заверил он и удалился, чем очень меня порадовал.

Парни после его ухода почувствовали себя вольготней (не одну меня его крысиная морда в тоску вгоняла), прикатили два кресла, внесли журнальный стол и сели в карты играть, но больше пялились на меня. Я смотрела в стену перед собой и прикидывала: переживет Аркаша такой поворот событий или я осиротею? Сиротство будет недолгим, но болезненным.

Когда я всерьез решила наплевать на все последствия и упасть в обморок, чтоб не видеть, что творится вокруг меня, в дверь позвонили. Один из парней, его, кстати, звали Валеркой, пошел открывать. Так как движения в прихожей, судя по производимому шуму, было много, а разговоров мало, я поняла, что пожаловали большие люди, и точно - в комнате появился Савельев Леонид Павлович, или попросту Ленчик, хотя называть его так в глаза мало кто решался. Я предпочла обращаться к нему официально, хотя знакомы мы были уже года два и виделись хоть и не часто, но регулярно.

Ленчик вошел, взглянул на меня и ободряюще улыбнулся, как врач при виде безнадежного больного.

- Здравствуй, Лада, - сказал он приветливо, но без излишней фамильярности. Я кивнула и отвела взгляд; парни из комнаты сразу же убрались и закрыли за собой дверь. Ленчик сел на стул, посмотрел на меня, наклоняя головку то вправо, то влево, и, улыбнувшись, сказал:

- Повезло Аркаше, ей-богу...

Я удивленно голову вскинула.

- Ты ведь, Леонид Павлович, знаешь: с Аркашей мы расстались...

- Слышал... значит, не повезло?.. Чего в стену смотришь? Физиономию мою видеть не желаешь?

Я слабо улыбнулась.

- Напротив. Обрадовалась, что ты приехал. Уважил. "Шестерок" не жалую, а твой зверюга... как его там? И вовсе мне не по нраву.

- Чем не угодил? - в тон мне спросил Ленчик.

- Ударил меня, паршивец.

- Быдло, - усмехнулся Ленчик и пожал плечами.

- Оттого тебе и рада. Умному-то с дураками маетно.

- Отчего не спросишь, что с Аркашей не поделил?

- Зачем? - удивилась я. - Не мое это дело. Я в мужские игры не играю, скучно да и опасно.

- А я другое слышал...

- Люди многое болтают, не всему верить надо...

- Это точно, - кивнул он, - но Аркаше лучше уступить.

- Для меня, конечно, лучше, но решать ему.

- Неужто не боишься? - хохотнул он.

- Боюсь, не боюсь, Аркаша от этого покладистей не станет, и ты не отпустишь по доброте душевной. Так что мои эмоции не в счет.

- Что верно, то верно, - согласно кивнул Ленчик. - Сердит я на Аркашу. Думаю, пора ему малость потесниться.

- Ваши дела, - пожала я плечами. - Если не возражаешь, я в кресло сяду. Спина затекла.

Я поднялась, прошлась по комнате, даже у окна постояла, и в кресле устроилась. Ленчик, чуть веки прикрыв, за мной наблюдал и улыбался.

- Лада, - сказал с усмешкой, - твой дед случаем не княжеских кровей?

- Крестьянин Тверской губернии.

- В жизни бы не подумал. Королева, да и только. Смотреть на тебя одно удовольствие.

- Наверное, - кивнула я, - Мясо то же самое говорит.

- Он глуповат, но уж точно не слепой...

Ленчик достал сигареты, мне предложил, мы закурили, поглядывая друг на друга. Слова Ленчика, конечно, ничего не значили. Радоваться жизни я по-прежнему не могла - не видела повода.

- Ты с Аркашкиным сыном живешь? - вдруг спросил он. Я посмотрела удивленно, потом кивнула.

- Живу.

- И как он к этому отнесся?

- Кто? Аркаша? Утопиться хотел, еле отговорила.

Ленчик засмеялся и тоже кивнул. Мужик он занятный и, в общем, мне всегда нравился. По возрасту Аркаше в сыновья годился, но тот его очень уважал и, подозреваю, побаивался. И правильно делал. С моей точки зрения, Ленчик был самой серьезной фигурой в городе, в определенных кругах, разумеется. Я пророчила ему большое будущее.

- Выпить хочешь? - спросил он и опять улыбнулся.

- Нет. Нервничаю, с утра голодная, боюсь с одной рюмки упасть.

- Морить тебя голодом я не собираюсь, а когда нервничаешь, выпивка на пользу. Расслабишься, повеселеешь.

- Не с чего, - вздохнула я.

- Аркаша рыпаться не станет, - убежденно сказал Ленчик. - Я бы не стал. - Тут он поднялся и вышел из комнаты, а там послал кого-то из своих мальчиков в ресторан.

Потом вернулся, устроился в кресле, посмотрел на меня так, что я краснеть начала, и повторил:

- Я бы не стал.

- Тебе лет сколько, двадцать семь? Аркаша на тридцать годков старше. Он мудрый, он знает: за деньги все купишь.

- Не ценишь ты себя, Ладушка, - покачал головой Ленчик.

- Аркаша на меня сердит за то, что бросила, за то, что с сыном его живу. Да и ты хоть и смотришь с улыбкой, а в случае чего отправишь меня дорогому другу частями и глазом не моргнешь. Так что ценить я себя ценю, но не переоцениваю.

- Правильно, - согласился Ленчик. - Я всегда считал тебя умной.

- Твое мнение для меня ценно, - серьезно кивнула я.

Вскоре вернулся парень, посланный в ресторан, быстро накрыл стол и исчез. Мы выпили, и я с аппетитом принялась за еду, Ленчик вилкой в салате ковырял и с удовольствием поглядывал на меня. Спросил неожиданно:

- Как думаешь, он согласится?

- Надеюсь, - подумав немного, ответила я. - В моем возрасте умереть обидно.

- Не бери в голову, - улыбнулся он, протянул руку и коснулся моей ладони. Я поспешно ее отодвинула.

- Зачем сюда приехал? - спросила я с любопытством. - Неужели чтобы со мной поболтать?

Он засмеялся.

- Была одна мыслишка, теперь не в счет... А что, если нам с тобой подружиться, Ладушка?

- Может быть... завтра, но не сегодня. Дружат на равных, а сегодня я ничто. Налей-ка еще...

- Все-таки ты себя не ценишь...

- Это мы уже обсуждали. А свою жизнь я выторговывать не берусь: нет у меня ничего такого, что бы ты задарма взять не смог. Конец торговле.

- Баб насиловать не в моем вкусе...

- Значит, уроду своему кинешь...

- Больно жирно для него. За твое здоровье, Ладушка...

Мы выпили. Он опять мою руку сграбастал и сказал, заглядывая в глаза:

- Ты не бойся.

Мне это показалось занятным, я улыбнулась и ответила:

- Не сердись, но я и вправду не боюсь. Аркаша тебе много чего задолжал, я думаю, вы поторгуетесь и договоритесь. Зачем тебе меня убивать?

Кое-что я могла бы добавить, существенное, но Ленчик умный, а умных пугать не стоит: себе дороже. Он все понял правильно, руку отпустил, засмеялся весело так и даже кивнул пару раз.

- А знаешь, Ладушка, - сказал, когда смеяться ему надоело, - мы б с тобой и вправду подружились.

- А что нам мешает? Ты мне всегда нравился, - кивнула я, и, кстати, сказала правду.

Внешне Ленчик выглядел обыкновенно: и рост не бог весть какой, и лицо красой не блистало, но глаза живые и умные, а повадки змея-искусителя. Глядя на него, я иногда задумывалась - каким он должен быть любовником? Такое направление мыслей для меня необычно и само по себе говорило о многом.

Еще с полчаса мы, можно сказать, играли в молчанку: две-три фразы, пауза, зато взгляды были весьма красноречивы.

- Признаться, - вдруг засмеялся Ленчик, - я почти хочу, чтобы Аркаша отказался...

- Да? - подняла я брови. - Возможно, это было бы занятно, но экспериментировать я не люблю.

Не успела я договорить, как в прихожей что-то грохнуло, да так, что девятиэтажка вздрогнула и вроде бы даже вознамерилась рассыпаться, я взвизгнула и вжалась в кресло. Ленчик вскочил, сделал шаг к двери, но передумал и взглянул на меня, словно что-то прикидывая. Тут опять грохнуло, кто-то дико закричал, раздались выстрелы, а потом пошла матерщина, и среди всеобщего воя я узнала голос Лома. Ленчик извлек пистолет и шагнул ко мне. Я покачала головой и сказала с улыбкой:

- На балкон. Я запру за тобой дверь.

Шум и возня в прихожей понемногу стихали, но Лом все еще высказывался, то повышая голос, то переходя на ласковый шепот. Наконец пнул ногой дверь и появился в комнате, как видно, разделавшись со всеми своими врагами. Не виделись мы с ним давно, потому что я к этому не стремилась, но сейчас, похоже, подворачивался подходящий случай наладить отношения. Я вскочила и, выдав счастливую улыбку, мяукнула:

- Ломик...

- Здравствуй, Ладушка, - пропел он с какой-то пакостной интонацией и так на меня взглянул, что я сразу поняла: взаимопонимание отменяется.

- А меня здесь заперли, - на всякий случай сообщила я и добавила: - Как ты меня нашел?

- Повезло тебе, красавица моя. Святов видел, как тебя Мясо в машину запихивал, вот и проводил... Идем, Ладушка, заждался папуля, и щенок твой зубами клацает, так что треск по всему кабаку. - Он подхватил меня за локоть и вывел из комнаты, чему я не препятствовала.

В прихожей топтались парни, человек пять. Двоих я знала и молча кивнула им. Мы быстро покинули квартиру. Парни спускались по лестнице, а мы с Ломом в лифте. Смотрел он на меня с усмешкой, глаза полыхали, и по всему было видно, что у него ко мне имеются большие претензии. Я прикидывала, что бы такое ему сказать приятное, и тут заметила, что Лом в своем лучшем костюме. В сочетании с автоматом, который он сейчас спрятал под широким плащом, наряд выглядел диковинно; конечно, белое кашне тоже присутствовало. Я усмехнулась и ласково спросила:

- Ты не в гости ли собрался?

- Очень я торопился, Ладушка. Как узнал, в чьи руки красавица моя попала, так и бросился к тебе без оглядки. Папуля сильно переживал...

- Папуля? А ты?