Чтение 8–й страницы книги ~Нелетная погода~

- Ради бога, сколько угодно, - сказал Снерг.

- Вот именно - ради бога...

- Это даже интересно, - сказал Снерг.

- Нам тоже весьма интересно наблюдать за астроархеологами, - заверил отец Дмитрий. - Но ваш интерес к нашей работе, спорадический интерес, согласитесь, выхода на массовую аудиторию не получает. Меж тем мы именно хотели познакомить с нашей работой возможно большее количество людей. Им, несомненно, будет интересно.

- Вполне вероятно, - сказал Снерг.

- Потому мы и решили обратиться к вам - вы не только известный журналист, но, что гораздо важнее, редактор программы - "Т - значит тайна". Весьма популярной среди зрителей Глобовидения программы.

- Вы абсолютно правы, - сказал Снерг. - Вы хотите, чтобы я посетил ваш центр?

- Мы весьма желали бы этого, дальнейшее зависит от того, какое впечатление на вас произведет то, что вы у нас узнаете - либо займетесь этим сами, либо поручите кому-то другому.

- Простите, но может оказаться так, что...

- Я надеюсь, мы вас заинтересуем, - сказал Драгомиров. - Право, у нас есть чем заинтересовать даже такого искушенного человека, как вы. И не в последнюю очередь потому, что это - необычно...

Снерг никогда не возводил чопорность в идеал.

- Вот именно - необычно, - сказал он. - Оттого до сих пор находятся люди, которые идут к вам венчаться. Это так необычно...

- Не буду с вами спорить. И все же стоит избегать однозначных толкований. Мы с моей невестой шли к венцу отнюдь не из любви к экзотике.

- Да, конечно, - сказал Снерг. - Я понимаю.

- Временами меня удручает позиция иных деятелей искусства. Взять хотя бы... помните эту кинокомедию? Ту, где современный священник шарахался на пляже от девушек в купальниках, крестился на видеофон и считал гиперпространство преддверием ада. Это несерьезно, глупо и убого и в конечном счете компрометирует вас самих.

- Не спорю, - сказал Снерг. - Однако вам не кажется, что многое и многое из вашей истории дает все же повод? Или может создать определенное устойчивое впечатление.

- Но разве у науки не было флогистона, плоской Земли, самозарождения мух из грязи - своего "многого и многого"? Позвольте уж и мне быть откровенным? Мне кажется, что в основе вашего добродушия лежит благодушное сознание того, что мы перестали быть для вас серьезным противником? Так, чудаки...

- Вас это обижает? - спросил Снерг.

- Скорее, огорчает. Мы не капитулировали, Станислав Сергеевич. Мы далеко ушли от времен "испанского сапога" и костров и не жалеем об этом, инквизиция забыла наш главный постулат - убеждение - и принесла нам самим немало вреда. Мы хотим убедить. Для этого нам приходится быть учеными, экспериментаторами. Верить не потому, что это нелепо, а потому, что это логично и подтверждено фактами. Таким девизом мы давно уже руководствуемся. И я хочу верить, что к нашей работе вы подойдете без предубеждения.

- Я постараюсь, - пообещал Снерг.

- Какие сроки были бы для вас наиболее приемлемыми?

- Да хотя бы завтра, - сказал Снерг. - Я отдыхаю.

- Значит, можно ожидать вас завтра?

- Да.

- Благодарю вас. До встречи.

"Гора вприпрыжку рысит к Магомету, - подумал Снерг, оставшись в одиночестве. - Зашевелились. Оживились. С чего бы вдруг? Сей отец Дмитрий нанес визит и сделал приглашение с санкции вышестоящего руководства, или нет? Плохо мы их знаем все же... Ну и бог с ними, завершил свои размышления Снерг, поднимаясь, - а я пойду посмотрю картины с Эльдорадо, и не верую я, Васенька, ни в сон, ни в чох... Правда, в сны-то как раз и приходится верить после всего случившегося... Стоп!"

Снерг даже остановился. С одной стороны, случай с пассажирами "Картахены" как раз и мог стать отправной точкой будущего фильма в противовес тому, что готовит сейчас на Эвридике кошка, которая гуляет сама по себе - Марина Банишевская. С другой стороны, для Каратыгина и компании "картахенский инцидент" мог послужить козырем в их игре, поводом поднять шум вокруг новых, неизвестных доселе опасностей, козырь, служивший бы прежней цели - посадить на голодный паек Проект "Икар". Цель у них остается прежней, а аргументов, которые неминуемо произведут впечатление, прибавится. Это уже не отвлеченные разговоры о том, пора или нет человечеству превращаться в галактическую расу, - это конкретная опасность, подстерегающая пассажиров межпланетных рейсов, и то, что историки окажутся на нашей стороне (не все, ох, не все...), ничего не изменит. "Сегодня преодолевающие гиперпространство люди видят во сне прошлое, а завтра, глядишь, они и вовсе начнут проваливаться в прошлое", - так может сказать любой наш противник, и возразить ему нечего. Так что о случае с "Картахеной" следует пока помалкивать...

Снерг вошел в дом, тактично проигнорировав целовавшуюся в нише парочку, пересек комнату, в которой спорили о чем-то, имеющем отношение к визуалистической музыке, и страсти накалились так, что незамеченными остались бы и десять андромедян с плакатом "Привет Земле!" Миновал, лавируя среди танцующих, бальный зал, обошел еще несколько комнат - везде веселились, спорили до беспорядочного галдежа, танцевали, демонстрировали какого-то инопланетного зверя, похожего на коалу с радужным петушиным хвостом - зверь смирно стоял на диване и с вежливой опаской косился на повизгивающих девушек, пытавшихся его потрогать. Варили глинтвейн, играли в настольные игры, и нигде не было никаких картин. Подумав, Снерг решил подняться в мансарду.

У лестницы, прямо на дороге, лежал белый человеческий череп - что-то новенькое. Снерг осторожно тронул его носком ботинка. Глазницы озарились зловеще-красным, череп лязгнул челюстью, легонько от этого подпрыгнув, и замогильным голосом изрек:

- Гой еси ты, Василий Буслаевич! Где лежит пуста голова, лежать будет и Васильевой голове!

Голос, хотя и искаженный, был явно шеронинским.

- А не верую я, Васенька, ни в сон, ни в чох... - пробормотал Снерг, поднял череп и пошел вверх по витой лестнице. Череп под мышкой посверкивал глазами и беспрестанно сыпал черными пророчествами.

С порога Снерг увидел картины - три распахнутых в солнечный день окна посреди погруженной в размытый чернильный полумрак комнаты. Сиреневый ночничок, поставленный на пол, едва освещал свой угол. Шеронин и Пчелкин возились с маленьким слайд-проектором, а в дальнем углу сидел в глубоком кресле кто-то третий, превращенный темнотой в черный неузнаваемый силуэт.

Череп снова забубнил что-то насчет того, что все, дескать, там будем, и никому этого не миновать. Шеронин с Пчелкиным вскинули головы. Третий тоже вгляделся в Снерга из темноты.

- Здорово, - сказал Снерг. - Что это за мистику вы по дому разбрасываете, некроманты?

- Здорово, Стах, - рассеянно отозвался Шеронин. - Девочкам нравится, пусть себе брюзжит... - Он взял у Снерга череп, что-то с ним сделал, и череп заткнулся на полуслове. - Развлекаемся, понимаешь, стоя у врат головоломной загадки...

- Ты о чем?

- Об этом, - он кивнул в сторону картин.

- Обронил Каратыгин что-то о странных картинах с Эльдорадо. Они?

- Они и есть.

- А что в них странного?

- Сейчас увидишь, - сказал Шеронин и придвинул табурет. - Садись и смотри внимательно, потом расскажешь о своих впечатлениях.

Снерг сел и стал смотреть на картины. Ничего в них особого не было.

Дерево посреди зеленого луга, небо синее, чистое, только перистое облако протянулось длинным мазком, краем уходя за раму.

Женщина со светлыми распущенными волосами и огромными карими глазами, в синем невесомом платье, держит на руках ребенка, за ее плечом встает теплое солнце и виден угол стеклянного здания.

Что-то непонятное - бледно-зеленая поверхность, вспученная в нескольких местах плавными выгибами, пронизанная блекло-золотистыми струйками света. Немного похоже на просвеченное солнцем мелководье.

Снерг сидел и смотрел. Постепенно он почувствовал легкое недоумение, волнение, переходившее то ли в тревогу, то ли в растерянность. Чем это чувство было вызвано, он не мог понять, но оно не проходило, усиливалось, странные ощущения возникали то ли в теле, то ли в мозгу. С чем это можно сравнить? Сквозь сон чувствуешь, как ноют натруженные руки? Запах, настолько слабый, чтобы осознать, чему или кому он принадлежит? Попытка после долгой разлуки вспомнить вкус губ любимой женщины? Впечатление, будто ты забыл что-то сделать? Сон, забытый, едва голова поднялась от подушки? Чужой взгляд в затылок на темной таежной дороге? Что?

Ассоциации наплывали одна за другой, но ни одна не годилась. Он словно плыл навстречу картинам бесконечно долго и никак не мог их достичь, слиться с ними, вобрать их в себя и стать их частью. Мысли и ощущения не переливались в слова, Снерг мог лишь констатировать, что с ним что-то происходит, но дальше была стена, непознаваемое. Чем же это вызвано? Лицо женщины самое обычное - и все-таки иное, пейзаж - не такой пейзаж, а третья картина и вовсе... Звучит музыка или только кажется? И можно ли сравнивать это с музыкой?

Его встряхнули за плечо, и он очнулся.

- Ну? - сказал Шеронин. - Впечатления изложишь?

- Нет, - сказал Снерг. - Не могу, не умею... Да что же это такое?

- Тайна, уважаемый редактор ведающей тайнами программы... Толя, ты бы взялся дать толкование?

- Я попробую, - сказал Пчелкин. - Это то, что человечество искало сотни лет - искусство, воздействующее на подсознание на каком-то качественно ином уровне, непостижимым образом. Вызывающее эмоции и мысли, которые нельзя описать, - в его мягком глуховатом голосе прорезалась недоуменная боль. - Как они этого добились? Я не знаю...

- Любопытный штрих, - сказал Шеронин. - Слайд-копии, которые мы сделали, ровным счетом ничего не вызывают.

- Почему же никто до сих пор... - сказал Снерг.

- Потому, что до сих пор с живописью Эльдорадо мы были знакомы лишь по слайд-копиям, которые, как оказалось, не передают самого главного. А ездить туда никто до сих пор не считал нужным - всего-навсего один из внеземных поселков, пусть и самый крупный, от силы пять-шесть художников, и то не профессиональных - к чему тратить время? Вот и прохлопали. Вряд ли это первые такие картины... И непонятно, почему молчат сами ребята с Эльдорадо - невозможно открыть новый вид искусства и не заметить этого. Если бы Келлеру не подарили эти картины... Что молчишь, Стах? Тебе и карты в руки.

- Думаешь? - спросил Снерг. - Но как, по-твоему, я вытащу это на большой экран, если картины оказывают воздействие на человека только при непосредственном рассмотрении?

- Да, действительно... Но ведь нужно же что-то делать? Ты свободен?

- Можно хоть завтра... - Но тут он вспомнил о снах и загадочных недомолвках отца Дмитрия. - Нет, боюсь, что я занят. Может, вам кого другого ангажировать, братцы?

- Черт, ему предлагают сенсацию века...

- А если у меня в кармане уже есть одна?

- Ты о чем?

- Так, пустяки, - сказал Снерг. - Но завтра я действительно занят, и кто знает, что за этим последует...

- Тогда предлагаю следующее, - сказал Шеронин. - Мы с Толей завтра отправляемся на Эльдорадо, посмотрим, как себя чувствуют и чем дышат тамошние творческие люди, и ограничиваются ли их чудеса одними только картинами. А ты вылетишь следом, как только расправишься с делами. Лады?

- Лады, - сказал Снерг. - И Аленку прихватите, она там давно хотела побывать.

- Как вам наш план? - обернулся Шеронин к тому, третьему, укрывшемуся в тени.

- Одобряю, - отозвался знакомый Снергу голос, и Снерг удивился, но не особенно. - Только перед отлетом загляните ко мне, хорошо?

- Заглянем.

- Вот и прекрасно. Я хотел бы побеседовать и с вами, Стах, если вы никуда особенно не спешите.

- Не спешу, - сказал Снерг. - Похоже, сегодня придется забыть о безмятежном отдыхе, сплошные деловые встречи. Здравствуйте, Денис. Что это вы прячетесь?

- Вспомнил старые романы, знаете ли... - Он встал и включил свет - Денис Сергачев, начальник отдела "Динго", пожилой, но порывистый и легкий в движениях, похожий на д'Артаньяна из последнего тома, лишившегося юношеской горячности, но сохранившего мушкетерскую пластику тела. - Пойдемте вниз, Стах? К шашлыкам?

- Если их еще не слопали, - сказал Снерг. - Прекрасный получается отдых, не узнаю беспечного острова Буяна...

Он шел следом за Сергачевым сквозь гомон и веселье и думал о том, что время помчалось вдруг, как отошедший от станции монор дальнего следования. Он всегда жил в ускоренном ритме, этого требовали его работа и его натура, но сюрпризы двух последних дней могут удивить даже редактора специализирующейся на тайнах передачи, и нет уверенности, что сюрпризы кончились, все за то, что они только начинаются. Тут бы и воскликнуть: "Вот и чудненько!", тут бы и порадоваться, что темы и сюжеты не рождаются в муках, а приходят сами, но это-то как раз и настораживает - незваные сложности всегда обещают больше неприятностей, чем те, которые в принципе можно было предсказать...

- Итак, вы объявились самолично, - сказал Снерг. - Неужели из-за картин?

- Ничего удивительного. У меня не так уж много работы - если начальнику нечем заняться, это-то как раз и означает, что он сумел хорошо поставить дело. Да и начальство у нас тревожат только в случае ЧП...

- Вы считаете, что эти картины - ЧП?

- В каком-то смысле, - сказал Сергачев. - Журналисты, да и не только они, любят подтрунивать над тем, что мы разработали и просчитали массу кризисных ситуаций и вариантов возникновения разного рода опасностей...

- А вы не думаете, что реальное ЧП как раз и окажется непохожим на все прогнозы?

- Вполне возможно. Как бы там ни было, случай с картинами числится среди давних прогнозов. Понятно, это не следует понимать буквально - якобы еще двадцать лет назад предсказали появление живописца, чьи картины оказывают на зрителя непонятное воздействие... Речь идет о... Я постараюсь объяснить популярно, наряду с возможными опасностями, угрожающими здоровью человека - перерождение земных вирусов, действие инопланетных микроорганизмов, внеземных комплексов излучений и прочее, - высказывалась мысль, что Внеземелье может непредсказуемыми способами повлиять на психику человека, на все, относящееся к сфере умственной деятельности, эмоциям, чувственным восприятиям, словом, на все, относящееся к деятельности мозга. Не могу отделаться от мысли, что прогнозы сбываются...

- Что же, вас можно поздравить?

- Не думаю. Мало предсказать беду, нужно еще и отыскать защиту от нее.

- А зачем, собственно? - спросил Снерг. - Появился новый вид искусства - что в том плохого?

- Во-первых, мы практически ничего о нем не знаем. А во-вторых... Ох уж это "во-вторых"... Как ваши сны, все по-прежнему?

- Ах, вот оно что... да, по-прежнему, - сказал Снерг, ничуть не удивившись тому, что Сергачев знает - ему и полагалось знать.

- Как вы провели эти два дня после возвращения из лаборатории? Что делали?

- Как обычно. Привел в порядок кое-какие материалы, летал в нашу штаб-квартиру, был на спектакле Шеронина. Достаточно?

- Вполне. Вельяминов или Свирский не искали вас?

- Нет, - сказал Снерг.

- А на Эльдорадо они вас приглашали?

- Да.

- Теперь вот что, - сказал Сергачев. - В Вельяминове не было ничего такого, что могло показаться вам странным? Я очень прошу вас - вспомните как можно тщательнее, не торопитесь отвечать.

- Как вам сказать... Смешно, но и я об этом подумал мельком еще в лаборатории, потом забыл. У него словно бы изменились походка, жесты, я не так уж хорошо его знаю, но такие вещи всегда бросаются в глаза...

- Минуту!

Сергачев выхватил из кармана браслет, нажал кнопку и, едва вспыхнула лампочка приема, выпалил, не дожидаясь ответа:

- Слава, насчет пластики снова полностью подтвердилось. Включайте во все беседы. Буду через час.

Выключил браслет, спрятал и сидел, не глядя на Снерга, раздумчиво постукивая пальцами по колену. Снерг почему-то не сразу решился прервать молчание:

- Как это все понимать?

Сергачев уперся в него тяжелым взглядом, говорил тихо, но все равно казалось, что он кричит:

- Психолог Звездного Флота Вельяминов последние девять дней безвыездно провел на Жемчужине, что подтверждают многочисленные свидетели и документы отдела пассажирских перевозок. Какими бы то ни было снами не занимался, со Станиславом Снергом не встречался. Кирилл Свирский вторую неделю бродит с туристической группой по лесам Северной Канады, он в отпуске, на Черном море не был уже год и со Станиславом Снергом знаком только по фильмам последнего. Между собой Вельяминов и Свирский также незнакомы, подождите, не перебивайте. Вчера Вельяминов и Свирский улетели на лайнере "Антарес" рейсом Земля - Эльдорадо. Ничего странного - оказывается, у Вельяминова и Свирского есть двойники, только и всего...

Снерг медленно протянул руку, коснулся веточки молодого шиповника, торчавшей меж ажурных решеток беседки, сжал ее в кулаке. Боль обожгла ладонь, он отдернул руку. Он не спал (в этом можно было быть уверенным еще и потому, что, когда он спал, ему снилось прошлое и только прошлое), и боль ему потребовалась, кажется, исключительно для того, чтобы покрепче привязать себя к миру, каким мир был до позавчерашнего утра. Или до полета на "Картахене"...

- Среди живущих на Эльдорадо Вельяминов и Свирский не зарегистрированы, - сказал Сергачев. - Но даже совпадение имен ничего не объяснило бы...

- И что же вы намерены предпринять?

- А что бы вы предложили? Искать среди трехсот пятидесяти тысяч эльдорадцев тех, кто сыграл с вами шутку? Но как? Если уж привлекать средства из арсеналов старых детективов, у нас нет ни отпечатков пальцев, ни спектров голосов...

- А лаборатория?

- Никаких следов. Просто пустой дом.

- Подождите, - сказал Снерг. - Ничего не понимаю. А Голубцов?

- Голубцов к нам и обратился. Вельяминов-бис оставил ему номер, оказавшийся номером настоящего Вельяминова, понятия не имеющего, какие штучки откалывает его двойник...

- Значит, астромедики пассажирами "Картахены" не занимались?

- Никоим образом.

- А... - Снерг не сразу решился. - Вы хотите сказать, что никакого "картахенского феномена" не было?

- Отчего же, - сказал Сергачев. - Ваши таинственные медики ни в чем вам не лгали. Я не сплю третьи сутки - мотаюсь по планете, беседовал с пассажирами злополучного рейса, к некоторым пришлось летать на Марс и на Глен. Ситуация такова. Пассажиры этого рейса действительно получили возможность видеть во сне прошлое - будем пока считать, что это действительно прошлое, - но к врачу успел обратиться лишь один - пассажиров начали перехватывать и приглашать в свою лабораторию два весьма энергичных молодых человека - в лабораторию, неизвестно кем построенную и оборудованную и нелегально подключенную к земной видеофонной сети. В качестве консультанта они пригласили профессора Голубцова, работали две недели и отбыли на Эльдорадо, демонтировав аппаратуру, но оставив материалы исследований - вернее, копии. Где они пребывают в настоящий момент, и кто они на самом деле, неизвестно. Кстати, они не производили впечатления загримированных?

- Нет, - сказал Снерг. - Я знаю театр, разбираюсь в гриме... Нет.

- Впрочем, это обстоятельство ненамного запутывает дело - третьестепенная зацепочка... У вас есть какие-нибудь соображения?

- Будь я лет на десять моложе, непременно завопил бы: "Андромедяне!", - сказал Снерг. - Но сейчас я просто не знаю, что и думать.

- Мы могли бы выразиться примерно так же... - сказал Сергачев. - А какие странности всего происшедшего вы бы отметили?

- Дайте подумать... - сказал Снерг. - Собственно, что тут думать? Странность одна - почему они словно бы специально старались привлечь внимание? Да не "словно бы", а наверняка. Да будь они в самом деле андромедянами, которых почему-то заинтересовал случай с "Картахеной", - им достаточно было назваться любыми вымышленными именами, прошло бы много времени, прежде чем все вскрылось. А они...

- Вот именно, - сказал Сергачев. - Наша служба получила головоломку, а медики - материалы о "феномене Картахены". Кто знает, когда им заинтересовались бы всерьез, когда кто-нибудь додумался бы обобщить и проанализировать... Создается впечатление, что нам помогли. Правда, я не вижу оснований приходить в восторг - услуга, оказанная таким способом и при таких обстоятельствах, способна, скорее, насторожить и обеспокоить...

- Но что-то же вы намерены делать?

- Что вы нам посоветуете делать? - беспомощность в его голосе, казалось, может в любую минуту перейти в боль. - Вы правы - неожиданность потому и неожиданность, что опрокидывает все прогнозы. В данную минуту существует одно-единственное направление поиска - найти эту парочку. Каким образом? Разумеется, мы можем кое-что сделать. Те самые планы, разработанные нашими предшественниками. Теоретически возможно перевести Землю на осадное положение. Восстановить существовавшую еще тридцать лет назад глобальную сеть радаров, контролировавших космическое пространство с целью обнаружения чужих звездолетов. Строгий контроль на космодромах. Введение всеобщей паспортизации - с учетом достижений науки и техники. Что-нибудь еще в том же духе. Как вам?

- Не исключено, что к тому времени, когда все это будет введено, андромедяне, сидя у себя дома, будут посмеиваться в кулак, - сказал Снерг.

- Да. Мы не можем со всей определенностью сказать, кто же они - пришельцы или по неизвестной причине хулиганствующие психологи с Эльдорадо. Может случиться, что в то время, как мы будем искать вашу парочку - хотя я не представляю, как ее искать, - другие двойники, а то и не двойники, будут проводить другие операции. А те меры, о которых я упоминал... Представляете, сколько труда и времени они потребуют? И я не уверен, что Мировой Совет даст добро на их введение. Людей, которые там сидят, никак нельзя упрекнуть в беспечности и недальновидности, но нам вполне резонно могут заявить, что объявлять осадное положение глупо, нерационально и даже смешно. И они будут правы, потому что существует "Динго" и его четвертый отдел, который полсотни лет дармоедствовал, а когда, наконец, потребовалась реальная отдача и настоящая работа, заявил, что он бессилен и беспомощен... Распутать все - наш долг и наша честь, иначе нас сожрет совесть.

- Вы старательно обходите самое, пожалуй, главное, - сказал Снерг. - Эльдорадо. Прежде чем превращать Землю в осажденную крепость, можно все-таки попытаться поискать следы на Эльдорадо. Это гораздо проще.

- Вы так думаете? - резко и насмешливо спросил Сергачев.

Снерг удивленно воззрился на него. Невидимая стена замкнулась вокруг беседки, она пропускала внутрь веселый гомон из благополучного века, но напрочь отсекала его беспечность и уверенный в себе покой...

- Что вы имеете в виду? - спросил Снерг.

- Пожалуй, выбора и нет... - сказал Сергачев. - Вы уже по уши в этом деле. И нам рано или поздно понадобится идти на контакт со средствами массовой информации. Я буду откровенен, Стах. Журналист вы прекрасный, спору нет, но подвергаться испытанию будут не ваше профессиональное мастерство, а ваши человеческие качества, если вы включитесь в игру, на вас свалится огромная ответственность. Вы к ней готовы?

- Не знаю, - сказал Снерг. - Постараюсь.

- Молодец. В случае твердого утвердительного ответа я немедленно откланялся бы - человек, который считает, что готов к испытаниям, о характере которых не имеет ни малейшего представления, либо непроходимо самонадеян, либо глуп... Нужно, чтобы вы по-новому взглянули на будущую работу. Вы не о фильме печетесь, вы помогаете человечеству - если уж не обойтись без высоких слов. Вы что-то хотите сказать?

- Я боюсь не справиться, - сказал Снерг.

- У вас есть время отказаться. Патентов на успех выдать невозможно.

- Я согласен, - сказал Снерг. - Когда-то нужно бросаться в воду...

- В таком случае помните - то, что вы сейчас услышите, пока не предназначено для всеобщего сведения. - Он дотронулся до кармана, и в беседке возник парень, которого Снерг уже видел сегодня танцующим в одной из комнат. - Пригласите Сайприста.

Парень кивнул и исчез, как дух. Вскоре зашуршали шаги, и Снергу показалось сначала, что в беседку входит человек-невидимка, которого выдают только белый костюм и белая шапочка. Но белая шапочка была сединой, а в белом костюме был Мозес Сайприст, дядюшка Мозес, пожилой грузный негр, директор Института нерешенных проблем, историк, медик, экстрасенс, занимавшийся делом, которое одни втихомолку именовали шарлатанством, а другие - разведкой будущего. Они были давно знакомы.

- Ах, молодой масса Стах! - дядюшка Мозес ухватил широченной ладонью его руку, и зубы блеснули на черном лице. - Старый негр спешил быстро-быстро, сэр, погонял стратоплан, и вот он здесь, в Сибири, а еще его дедушка был уверен, что здесь никогда не тают вечные снега и из-под них никогда не показывается земля... - Он шумно устроился рядом со Снергом, похлопал его по колену и продолжал уже серьезно. - И вот жизнь старого дядюшки Мозеса, которого очень многие не принимают всерьез, и молодого мастера Стаха, которого всегда принимали всерьез, одинаково взъерошена... Денис, вы уже посвятили нашего молодого друга во все детали?

- Я ждал вас.

- А я плясал у костра старинный танец мбенбе и бил в барабан. Хотите совет психолога? Занимайтесь серьезными делами, мысленно приплясывая. Сжав зубы и став серьезнейшими Големами, вы рискуете сузить свой ум в луч лазера, а этого никак нельзя. Не зря древние шли в бой под звуки флейт... Начинайте, я знаю, когда мне вступить.

- На Эльдорадо что-то происходит, - сказал Сергачев. - Мы заметили это поздно. Могли бы и вообще не заметить, не появись двойники психологов. И что самое парадоксальное - нас подвели именно нынешние условия, исключающие существование засекреченной информации.

- Еще во времена мира, разделенного на противостоящие блоки, высказывалась мысль, что лучший способ засекретить информацию - это опубликовать ее в каком-нибудь специальном издании, ибо ни у кого не хватит времени читать все подряд, - сказал дядюшка Мозес.

- Да, вот именно. Наши компьютеры содержат в себе данные обо всем, что происходит в Ойкумене, но, если не искать что-то специально, обдуманно, можно не узнать о нем до скончания веков. Едва мы стали запрашивать у Глобального Информатория все, что касается Эльдорадо, странности хлынули, как зерно из распоротого мешка. Оказалось, что они расходуют на свои нужды в два с половиной раза больше энергии, чем могут дать их энергокомплексы. Что их научный центр, если проанализировать его деятельность, кроме работ по плану Академии наук Системы, ведет собственные работы, крупномасштабные и остающиеся для нас загадкой. Для плановых работ им не нужно такое количество энергии и такое количество научных работников - мы обнаружили, что многие, кого мы считали работающими на Земле, находятся на Эльдорадо.

- Мне все же плохо верится, что такое в наше время возможно, - сказал Снерг. - Как им удавалось держать все в секрете?

- А они и не держали, просто никто их не спрашивал. Никто не анализировал... Мы долгое время рассматривали Эльдорадо не как замкнутую систему, а как обыкновенный крупный город. Вы можете сказать, где в настоящий момент находится каждый, кто учился с вами на одном факультете?

- Конечно, нет, - сказал Снерг. - Нас было шестьдесят, контакты я поддерживаю с девятью.

- Вот видите. С какой стати бить тревогу и подозревать неизвестно что, если некий биолог переехал из Киева в Иркутск? Эльдорадо было для нас городом... Кстати о городах. Есть все основания полагать, что, кроме Беляевска, Ауриги и Урании существует четвертый город, о котором ничего не известно. Далее. По современным установлениям, достигшего школьного возраста ребенка из внеземного поселения можно отправить для учебы на Землю, а можно и оставить на месте, если там имеется школа. Опыт колоний показывает, что первые относятся ко вторым как восемьдесят к двадцати. Так вот, за последние десять лет ни один ребенок с Эльдорадо не был отдан в земную школу. За последние восемь лет обитатели Эльдорадо прилетали на Землю исключительно в служебные командировки. Маршруты для прибывающих на Эльдорадо туристов составлены таким образом, что определенные районы, несомненно, представляющие для туристов интерес, неизменно остаются в стороне. Маршруты разработаны местным отделением "Галакса", а рекомендации земной штаб-квартиры вежливо игнорируются. Три года назад на Эльдорадо вернулись все их специалисты, стажировавшиеся на Земле или работавшие по каким-либо программам в Ойкумене. Вывод таков: примерно через пять-шесть лет после завершения плана колонизации Эльдорадо зародились некие изменения, стали нарастать, приняли лавинообразный характер, и в итоге... В итоге мы просто не знаем, что там творится.

- И обрати внимание, - сказал дядюшка Мозес. - За все эти годы никто, ни один человек с Эльдорадо не сообщил на Землю о чем-либо тревожном или настораживающем.

- А ваша служба? - повернулся Снерг к Сергачеву.

- Наша служба давно должна была сообщить обо всем, что мы узнали сутки назад, обобщая и анализируя. Я вызвал с Эльдорадо трех человек, от которых мог и имел право потребовать объяснений. Людей, которым я безусловно верил...

- И что же?

- Первый буквально позавчера сломал ногу где-то в альплагере и пребывает в горизонтальном нетранспортабельном положении, вторая рожает, третий, ссылаясь на болезнь ребенка, попросил разрешения отсрочить поездку на неделю. Вот так... Никому из них я уже не верю. После этого я отправил на Эльдорадо под видом праздного туриста своего человека, но дальше космодрома он не попал. У бедняги, как выяснилось, аллергия на пыльцу одного очень распространенного там цветка, медики отправили его назад с первым же звездолетом... Все остальные туристы благополучно миновали медицинский контроль. Не вижу в этом ничего сверхъестественного - ничто не препятствовало местному отделению "Динго" сделать запрос и получить эл-статы всех наших сотрудников...

- Что получить?