то я надеялся, что, отправляясь в следующее плавание, он захватит с собой
меня. Я был уверен, что рано или поздно его изловит какой нибудь испанский
или португальский корабль, и тогда мне будет возвращена свобода. Но надежда
моя скоро рассеялась, ибо, выйдя в море, он оставил меня присматривать за
его садиком и вообще исполнять по хозяйству черную работу, возлагаемую на
рабов; по возвращении же с крейсировки он приказал мне расположиться на
судне, в каюте, чтобы присматривать за ним.
осуществить мою мечту, но не находил ни одного, который давал бы хоть
малейшую надежду на успех. Да и трудно было предположить вероятность успеха
в подобном предприятии, ибо мне некому было довериться, не у кого искать
помощи - не было ни одного подобного мне невольника. ни одного англичанина,
ни одного ирландца или шотландца, - я был совершенно одинок; так что целых
два года (хотя течение этого времени я часто тешился мечтами о свободе) у
меня не было и тени надежды на осуществление моего плана. Но по прошествии
двух лет представился один необыкновенный случай, ожививший в моей душе
давнишнюю мою мысль о побеге, и я вновь решил сделать попытку вырваться на
волю. Как то мой хозяин сидел дома дольше обыкновенного и не снаряжал свой
корабль (по случаю нужды в деньгах, как я слышал). В этот период он
постоянно, раз или два в неделю, а в хорошую погоду и чаще, выходил в
корабельном катере на взморье ловить рыбу. В каждую такую поездку он брал
гребцами меня и молоденького мавра, и мы развлекали его по мере сил. А так
как я, кроме того, оказался весьма искусным рыболовом, то иногда он посылал
за рыбой меня с мальчиком - Мареско, как они называли его - под присмотром
одного взрослого мавра, своего родственника.
поднялся такой густой туман, что мы потеряли берег из вида, хотя до него от
нас не было и полуторы мили. Мы стали грести наобум; поработав веслами весь
день и всю ночь, мы с наступлением утра увидели кругом открытое море, так
как вместо того, чтобы взять к берегу, мы отплыли от него по меньшей мере на
шесть миль. В конце концов мы добрались до дому, хотя не без труда и с
некоторой опасностью, так как с утра задул довольно свежий ветер; все мы
сильно проголодались.
будущее время и объявил, что больше никогда не выедет на рыбную ловлю без
компаса и без запаса провизии. После захвата нашего корабля он оставил себе
наш баркас и теперь приказал своему корабельному плотнику, тоже
невольнику-англичанину, построить на этом баркасе в средней его части
небольшую рубку или каюту, как на барже, позади которой оставить место для
одного человека, который будет править рулем и управлять гротом, а впереди -
для двоих, чтобы крепить и убирать остальные паруса, из коих кливер
приходился над крышей каютки. Каютка была низенькая и очень уютная,
настолько просторная, что в ней было можно спать троим и поместить стол и
шкапчики для провизии, в которых мой хозяин держал для себя хлеб, рис, кофе
и бутылки с теми напитками, какие он предполагал распивать в пути.
искусный рыболов, то хозяин никогда не выезжал без меня. Однажды он собрался
в путь (за рыбой или просто прокатиться - уж не могу сказать) с двумя-тремя
важными маврами, заготовив для этой поездки провизии больше обыкновенного и
еще с вечера отослав ее на баркас. Кроме того, он приказал мне взять у него
на судне три ружья с необходимым количеством пороху и зарядов, так как,
помимо ловли рыбы, им хотелось еще поохотиться.
начисто вымытом и совершенно готовом к приему гостей, с поднятыми вымпелами
и флагом. Однако, хозяин пришел один и сказал, что его гости отложили
поездку из за какого то неожиданно повернувшегося дела. Затем он приказал
нам троим - мне, мальчику и мавру - итти, как всегда, на взморье за рыбой,
так как его друзья будут у него ужинать, и потому, как только мы наловим
рыбы, я должен принести ее к нему домой. Я повиновался.
Теперь в моем распоряжении было маленькое судно, и, как только хозяин ушел,
я стал готовиться - но не для рыбной ловли, а в дальнюю дорогу, хотя не
только не знал, но даже и не думал о том, куда я направлю свой путь: всякая
дорога была мне хороша, лишь бы уйти из неволи.
едой, так как мы не в праве рассчитывать на угощение с хозяйского стола. Он
отвечал, что это правда, и притащил на баркас большую корзину с сухарями и
три кувшина пресной воды. Я знал, где стоят у хозяина ящик с винами
(захваченными, как это показывали ярлычки на бутылках, с какого нибудь
английского корабля), и, покуда мавр был на берегу, я переправил их все на
баркас и поставил в шкапчик, как будто они были еще раньше приготовлены для
хозяина. Кроме того, я принес большой кусок воску, фунтов в пятьдесят весом,
да прихватил моток пряжи, топор, пилу и молоток. Все это очень нам
пригодилось впоследствии, особенно воск, из которого мы делали свечи. Я
пустил в ход еще и другую хитрость, на которую мавр тоже попался по простоте
своей души. Его имя было Измаил, а все звали его Моли или Мули. Вот я и
сказал ему: "Моли, у нас на баркасе есть хозяйские ружья. Что, кабы ты добыл
немножко пороху и зарядов? Может быть, нам удалось бы подстрелить себе на
обед штуки две-три альками (птица в роде нашего кулика). Хозяин держит порох
и дробь на корабле, я знаю". - "Хорошо, я принесу", сказал он и принес
большой кожаный мешок с порохом (фунта в полтора весом, если не больше) да
другой с дробью фунтов в пять или шесть. Он захватил также и пуль. Все это
мы сложили в баркас. Кроме того, в хозяйской каюте нашлось еще немного
пороху, который я пересыпал в одну из бывших в ящике больших бутылок,
перелив из нее предварительно остатки вина. Запасшись таким образом всем
необходимым для дороги, мы вышли из гавани на рыбную ловлю. В сторожевой
башне, что стоит у входа в гавань, знали, кто мы такие, и наше судно не
привлекло внимания. Отойдя от берега не больше как на милю, мы убрали парус
и стали готовиться к ловле. Ветер был северо-северо-восточный, что не
отвечало моим планам, потому что, дуй он с юга, я мог бы наверняка доплыть
до испанских берегов, по крайней мере до Кадикса; но откуда бы ни дул теперь
ветер, одно я твердо решил: убраться подальше от этого ужасного места, а
остальное предоставить судьбе.
удочки, когда у меня рыба клевала, чтобы мавр ничего не видел, - я слазал
ему: "Тут, у нас дело не пойдет; хозяин не поблагодарит нас за такой улов.
Надо отойти подальше". Не подозревая подвоха с моей стороны, мавр
согласился, и так как он был на носу баркаса, - поставил паруса. Я сел на
руль, и когда баркас отошел еще миля на три в открытое море, я лег в дрейф
как будто затем, чтобы приступить к рыбной ловле. Затем, передав мальчику
руль, я подошел к мавру сзади, нагнулся, словно рассматривая что то, и вдруг
схватил его за туловище и бросил за борт. Он сейчас же вынырнул, потому что
плавал, как пробка, и криками стал умолять, чтобы я взял его на баркас,
обещая, что поедет со мной хоть на край света. Он так быстро плыл, что
догнал бы меня очень скоро, так как ветра почти не было. Тогда я пошел в
каюту, взял там ружье и прицелился в него, говоря, что не желаю ему зла и не
сделаю ему ничего дурного, если он оставит меня в покое. "Ты хорошо
плаваешь, - продолжал я, - на море тихо, так что тебе ничего не стоит
доплыть до берега, и я не трону тебя; но только попробуй подплыть близко к
баркасу, и я мигом прострелю тебе череп, потому что я твердо решился вернуть
себе свободу". Тогда он поворотил к берегу и, я уверен, доплыл до него без
всякого затруднения, так как был отличным пловцом.
но на последнего нельзя было положиться. Когда он отплыл достаточно далеко,
я повернулся к мальчику (его звали Ксури) и сказал ему: "Ксури! Если ты
будешь мне верен, я сделаю тебя большим человеком, но если ты не погладишь
своего лица в знак того, что не изменишь мне (т. е. не поклянешься бородой
Магомета и его отца), я и тебя брошу в море". Мальчик улыбнулся, глядя мне
прямо в глаза, и отвечал так чистосердечно, что я не мог не поверить ему. Он
поклялся, что будет мне верея и поедет со мной на край света.
море, лавируя против ветра. Я делал это нарочно, чтобы показать, будто мы
идем к Гибралтарскому проливу (как, очевидно, и подумал бы каждый
здравомыслящий человек). В самом деле: можно ли было предположить, что мы
намерены направиться на юг, к тем поистине варварским берегам, где целые
полчища негров со своими челноками окружили бы и убили бы нас, где стоило
нам ступить на землю, и нас растерзали бы хищные зверя или еще более
безжалостные дикие существа в человеческом образе?
уклоняясь слегка к востоку, чтобы не слишком удаляться от берегов. Благодаря
довольно свежему ветерку а отсутствию волнения на море, мы шли таким хорошим
ходом, что на другой день в три часа пополудни, когда впереди в первый раз
показалась земля, мы были не менее как на полтораста миль южнее Салеха,
далеко за пределами владений марокканского султана, да и всякого другого из
тамошних владык; по крайней мере, мы не видели ни одного человека.
руки, что, пользуясь благоприятным ветром, целых пять дней плыл, не
останавливаясь, не приставая к берегу и не бросая якоря. Через пять дней
ветер переменился на южный, и так как, по моим соображениям, если за нами и
была погоня, то, не догнав нас до сих пор, наши преследователи должны уже
были от нее отказаться, - я решился подойти к берегу и стал на якорь в устье
какой то маленькой речки. Какая это была речка и где она протекает, в какой
стране, у какого народа и под какой широтой - я не имею понятия. Я не видал
людей на берегу, да и не желал увидеть; мне нужно было только запастись
пресной водой. Мы вошли в эту бухточку под вечер и решили, когда смеркнется,
добраться вплавь до берега и осмотреть местность. Но как только стемнело, мы
услыхали с берега такие ужасные звуки - такой неистовый рев, лай и вой
неведомых диких зверей, что бедный мальчик чуть не умер со страху и стал
упрашивать меня не сходить на берег до наступления дня. "Хорошо, Ксури, -
сказал я ему, - но, может быть, днем мы там увидим людей, от которых нам
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Круз Андрей
Ильин Андрей