должен отметить мелким злоупотреблением своим служебным положением. А
что делать?
14 мая, 8.12
Я открыл глаза и увидел над собой снежно-белое низкое небо,
расцвеченное радужными кругами. Подо мной было что-то мягкое, на мне -
нечто океанически-теплое. Было больно дышать - собственно, боль меня и
разбудила. Тошнило, адски болела голова, в особенности затылок. Правый
бок, казалось, превратился в огромное инородное твердое тело, горячее и
ноющее. Мой торс был охвачен чем-то твердым. Я пошевелил кончиками
пальцев. Все в порядке. Раз есть кончики, значит есть и пальцы, и руки.
Отлично. Проделав ту же манипуляцию ступнями, я убедился, что ноги тоже
целы. Мыслю - следовательно существую, следовательно есть голова. "Еще
я в нее ем", то есть в голову, как говорил боксер в одном анекдоте.
Есть, кстати, хотелось чудовищно.
радужные круги не имеют к нему никакого отношения, поскольку
расплываются в моих собственных глазах.
когда бы это ни было. Что же это Натали вытворяет? Голова разболелась
еще сильнее.
голову влево. Крашеная голубой краской стена. Вправо. На койке спал
молодой человек. Я определенно видел его лицо первый раз в жизни, но
что-то подсказывало мне, что мы с ним чем-то связаны. Или даже
встречались? Но если мы встречались, то почему я не помню его лица?
Как-то плохо встречались. Определенно плохо.
жив. Как только эти факты были мной окончательно осознаны, я мгновенно
уснул. Все-таки очень уж я сильно не высыпался последнюю неделю.
14 мая, 11.00
Голод победил сон и я снова проснулся. Голова болела как будто
меньше, но все прочие неприятные ощущения сохранялись в прежнем
ассортименте. Все попытки повернуться на правый бок оканчивались острой
болью не то в груди, не то в ребрах. После некоторых колебаний я
откинул одеяло и оглядел себя. На мне была больничная пижама, а под
пижамой - гипсовый корсет. Что было под корсетом, оставалось неясным.
ноги (правая была загипсована), и читал газету. Ко мне была обращена
страница с тошнотворным заголовком "Криминальная хроника".
сказано. Мой голос был так тих и невнятен, что кроме самого факта
произнесения мною каких-то нечленораздельных звуков он, пожалуй, ничего
не понял. Но газету все-таки отложил и, с любопытством воззрившись на
меня, дружелюбно сказал:
Владимир э-э-э... Андреевич Кононов, а оказалось - накось выкуси.
Какой-то Сергей Владимирович. Раздвоение личности?
крестный папа, черт бы подрал в бога мать его душу.
всегда чувствуешь себя Рип ван Винклем, проспавшим в пещере сорок семь
лет и, мягко говоря, утратившим нить событий. В таком положении лучше
поменьше говорить и побольше слушать. Таково уж мое профессиональное
кредо, которое я, впрочем, не замедлил тут же нарушить:
крайней мере лет на восемь, но по, свойственной многим таким хлопцам
манере, спешащим перейти на "ты" сразу после первого "здрасьте". Для
самоутверждения, разумеется. - Четырнадцатое мая одна тысяча девятьсот
девяносто сам догадайся какого года.
день недели?
слышал. Скудеет жаргон, господа, скудеет. Да и что это вообще за
"девки"? Тоже мне, великий и могучий... А вообще жить еще можно. Все,
что я пропустил - это нудную ночь со Смоличем. Куда он, кстати, делся?
не очень поспишь, а в два часа ночи вламываются в палату двое с
носилками, моему прежнему сокамернику орут "Просыпайся, дорогой, ты
выписан!", живо прибегает врач, смотрит, куда тебе влепили, цокает
языком, потом колют тебя разной дурью и убегают. Тебя, кстати, где так?
навороченного ключа" по имени Сергей Владимирович.
дурак. Баловался с пистолетом и добаловался, - Сережа чуть качнул
загипсованной ногой.
существо возопило: "Идиот! Как же ты сразу не догадался!? Это же твой
клиент из дома моды, тот, которого ты прострелил у дверей!" Так не
бывает. Точнее, почти никогда не бывает. Но раз уж случилось, из этого
надо попытаться извлечь пользу. Но какую пользу? Так или иначе, не
молчать как истукану.
большим трудом и сопровождалась очередной вспышкой головной боли. - Ты,
конечно, хочешь сказать, что работаешь в милиции младшим сержантом, что
на днях первый раз после армии увидел пушку, побаловался и прострелил
себе ногу, да?
не сомневался ни минуты. И он не преминул обидеться.
пушку на завтрак жрал, понял?
жрал, здоровее был бы сейчас. Коллега, - добавил я издевательски. Пора
было показать, кто здесь хозяин.
серьезно или стреляный дядя, ради которого освободили койку в
комфортабельной двухместной палате, заслуживает более нежного
отношения.
радостью ощущая, как с каждой минутой крепнет мой голос. - Я тоже
телохранитель и мне тоже не повезло. Про самострел ты кому-нибудь
другому расскажешь, а мне можешь лапшу на уши не вешать...
палате как капитан на своем корабле - старше любого, будь он хоть
трижды контр-адмирал Советского Союза. Ну а уж скромный следователь
Кононов для него и подавно "больной". Я, конечно, заткнулся.
жалуемся?
штукой.
отстраненным. Так, наверное, он говорил бы, если бы ампутировал мне
обе ноги. Врач, однако, поспешил объясниться.
страшного. Пуля не смогла пробить вашу замечательную куртку, вы
получили просто очень сильный ушиб, у вас треснули два ребра, синяк на
весь левый бок и почти наверняка легкое сотрясение мозга. Которое вы
получили уже при падении.
ее подарила мне Наташа, но скажите на милость, чего в ней такого уж
замечательного?
помощи показывал: отличная кожанка с удивительно прочной и эластической
прокладкой. Если не ошибаюсь, кевлар одной из последних марок.
палате моего "коллеги".
Корнев Павел
Суворов Виктор
Пехов Алексей
Лондон Джек
Контровский Владимир
Куликов Роман