биографию из-за такого пустяка. И я с тайной и трусливой гордостью
несостоявшегося диссидента пообещал не петь. А-а! Чего там! У нас их еще
полно! Тем более что от ее полублатного надрыва и самому как-то неловко.
Однако ей, песне этой, мое мнение, авторство и даже предательство - были
уже до фени; она прозвучала на нескольких концертах, была записана на
магнитофоны и самостоятельно отправилась в дальний поход по Советскому
Союзу, растлевая и развращая комсомольцев и других советских людей.
не пел и успел позабыть об ее существовании, когда меня разыскал один
певец с просьбой: дать слова и ноты этой песни, чтобы ею попользоваться в
ресторане, в котором он в то время выступал. Ни того, ни другого я дать не
мог, потому что слова помнил лишь фрагментами, ну а ноты... Автор в
принципе знал, что они существуют, знал даже, как их зовут - до, ре, ми и
так далее, но в нужном порядке они располагались только у него в голове, а
чтобы на бумаге - об этом и речи не было. Это вроде как - грамоте не
обучен, но говорить умею... Но тот самый ресторанный певец авторов знал,
поэтому сначала обратился к Филатову за текстом. Филатов стихи свои тоже
помнил довольно смутно и отправил певца к другому первоисточнику, полагаю
- чтобы только отделаться. Выяснилось, что напрасно гонял, второй автор
тоже ему ничем не смог помочь.
авторские отчисления.
агентство переводит авторам за исполнение их произведений. А если
произведение пелось в ресторане, это было особенно выгодно, так как
процент отчислений шел от общей ежевечерней выручки ресторана. Сам процент
обозначался цифрой ничтожной, но если прикинуть, от какого количества
водки и бифштексов, получается много. То есть мы с Филатовым просто
купались бы в деньгах!.. Если бы, разумеется, певец свое обещание выполнил
и заносил бы наши фамилии в стандартный документ, именуемый " авторской
рапортичкой ". ( Этот чудный термин, видимо, происходит от слова " рапорт
".) Но он бы не выполнил...
мистификатором и вдохновенным аферистом. Он всю свою жизнь соткал из
мифов, которые сам про себя придумал, а потом в них поверил. Комплексов у
него и в помине не было, он был феноменально, очаровательно бессовестен,
что и помогло ему стать, если так можно выразиться, лидером белого
движения в социалистической и постсоциалистической России. Он собрал
коллекцию " белогвардейских " песен, дал им свое имя, и, конечно, "Дневник
прапорщика " был бы ему весьма кстати.
а его дед (князь или граф), будучи поручиком царской армии, яростно
боролся против большевиков и орошал своей кровью поля гражданской войны.
Поэтому, имея скромную еврейскую фамилию, он сменил ее на - как ему
казалось - красивую и дворянскую, которая сама по себе звучала, как титул.
правозащитником, узником, так сказать, совести, в то время как " узник
совести " сел всего-навсего за попытку изнасилования. Короче, человек
гениально переписал свою биографию, которая сама выглядела теперь как
печальный и честный белогвардейский романс. Один миф нанизывался на другой
с несокрушимой логикой, и все создавало совершенную картину, вернее -
совершенный образ дворянина, пострадавшего за правду и честь от мерзкого
социализма, но все-таки нашедшего в себе силу петь. И этот образ во время
начавшейся " перестройки "
дворянства ни с чем, потопив, очевидно, досаду в своей " голубой " крови.
Случай уберег тогда нашу с Леней песню, а то бы она теперь, уж точно, была
даже не " народной ", а именно его, ему принадлежащей.
случайно увидел телепередачу "Нью-Йорк, Нью-Йорк ", будто специально
включив телевизор на реплике ведущего, что он, мол, получает упреки от
телезрителей в том, что мало говорит о музыке, и сейчас тоже говорить о
ней не станет, а лучше споет одну песню, которую знает со студенческих лет
(это немудрено: он учился в том же Щукинском училище). И он спел...
Угадайте с трех раз, что?.. Правильно, садитесь, пятерка вам...
грустью. Из всего следовало, что он тоже авторов не знает и что, видимо,
песня возвращается к нам из русской истории, а точнее - из
братоубийственной войны 1918 - 1922 гг. Все бы было ничего, где-то он
немного врал мелодию, где-то много; кое-где так, по мелочи, - слова, но
вот одна его " вольность " вызвала во мне оригинальную смесь возмущения и
смеха. Там в конце есть такие слова:
иначе нельзя ". "Обратно " - это в Россию, без которой, стало быть, не
можем - вот что имелось в виду. Так вот, он спел совершенно другое: "Мы
приходим в охранку ". Вероятно, версия о том, что русские, оставшиеся на
родине, обычно приходят в охранку, греет сердце русского эмигранта. Он еще
раз убеждается в том, что правильно сделал, покинув такую Родину. А вялые
приступы ностальгии можно залить помоями " охранки " (или КГБ), ее ужасами
и предательствами. Однако, согласитесь, между русским эмигрантом первой
волны и нынешним обитателем Брайтон-Бич есть некоторая разница, примерно
такая же, как между графом Шереметевым и Семой с Дерибасовской. Но Семе
тоже нравится, когда русские приходят в охранку. Тому Семе, который теперь
на Брайтон-Бич и который тоже зовется там русским эмигрантом. Семе,
который остался, такое и в голову не придет, что русские приходят в
охранку, а вот Сема с Брайтона порадуется, что вовремя свинтил из России.
Таким образом, горестный вокал ведущего по поводу того, какие же мы, в
сущности, падлы, выглядел большим подарком для Брайтона и
оскорбительно-забавной ошибкой для автора, в особенности - стихов.
автономное плавание, мне передал мой приятель и тоже выпускник Щукинского
училища - Гена Матвеев. Он рассказал о том, что сидел как-то раз в
компании девушек и представителя одной знаменитой актерско-режиссерской
династии (да что так застенчиво, в конце-то концов! Свои ведь люди, чего
там!) - Рубена Симонова. А Рубен был внуком того самого Рубена, который
принял театр после Вахтангова, а после него театр возглавил его сын -
Евгений Рубенович, от которого и произошел тот самый Рубен, о котором
речь; и если у Рубена будет или есть сын, он опять будет зваться Евгением,
а внук - опять Рубеном...
пресловутый "Дневник прапорщика " ; поет, по словам Гены, с глубоким
чувством, переходящим, как водится, в надрыв. Он использует песню как
оружие массового поражения противоположного пола (об этом уже сказано
выше, но пусть будет еще конкретный пример с конкретным человеком). Он
поет, имея в виду стратегическую цель, " блицкриг ", быструю победу над
девушками, полный разгром их хрупкого душевного мира и последующее
стремительное овладение, так сказать, материальной частью. "Надрыв " тут
очень помогает. Он заставляет предположить в исполнителе " силу гнева,
пламя страсти и уверенность в победе ", а также настоящий мужской
темперамент, которого, быть может, девушкам в тот момент недостает. Теперь
" овладение материальной частью " уже не составит труда, оно произойдет
легко и как бы само собой. Но тут Гена Матвеев портит погоду...
которой барышни, продолжая жалеть несчастного Смирнова и покинутую Таньку,
уже готовы к любым вариантам, только не знают - как начать, нужен лишь
повод, Гена совершенно некстати произносит: " Да-а! Все-таки молодцы
Филатов с Качаном!
трудом установленную телепатическую связь между певцом-гипнотизером
Рубеном и медиумами-девушками! Ведь если медиум висит между двумя
стульями, достаточно лишь неосторожного слова, чтобы он рухнул на пол и
очнулся. Вот и девушки уже с вполне трезвым недоумением смотрят на Рубена
и Гену, ждут объяснения. Ну надо же! Плюнуть в колодец, из которого сейчас
надо было водицы напиться!
Испортил все!
Рубена, думаю, что все-таки спас).
чем тут Филатов с Качаном? Эту песню спел когда-то моему деду один белый
офицер, дед передал ее моему отцу, а отец - мне ". То есть они по
наследству не только имена передавали или театр, но и песни тоже, причем в
контексте исторической мелодрамы. А если вдруг окажется, что авторы -
вполне современные молодые люди, то это уж никуда не годится, это будет
некрасивое разрушение красивой легенды. Поэтому допустить такое фамильная
честь Рубена просто не могла.
правда, если был у деда тот самый знакомый белый офицер, то что с ним
потом стало, куда он делся, нашел ли свою Таньку? И если пришлось, то что
он придумал, какими подробностями оснастил эту самую легенду ј 2 про
несчастного белогвардейского прапорщика?.. Если встречу как-нибудь, спрошу
непременно...
в форму прапорщика (можно и наоборот, это неважно), подыскать женщину лет
тридцати на роль Таньки и сфотографироваться втроем. Потом поджелтить эту
фотографию (будто бы от времени) и подписать на обороте выцветшими