Чтение 8–й страницы книги ~Серебряные яйцеглавы~

охранять... Да, они абсолютно надежны, но ничего им не объясняйте. Что вы!
Они бесстрашны как львы, они чуть было не отдали жизнь, защищая наши
словомельницы - у нас весь пол залит их кровью и смазочным маслом... Нет,
не настолько - наоборот, снова рвутся в бой. И вот что, няня Бишоп, когда
они придут за вами, будьте готовы - никаких сборов в последнюю минуту,
ясно? Мне этот мозг нужен немедленно.

Он положил трубку.

- Она боится, что на них нападут, - объяснил он. - Думает, что по
Читательской улице еще рыщут писатели. - Он посмотрел на Гаспара. - Вы
знаете, где находится "Мудрость Веков"?

- Конечно. Я каждый день прохожу мимо нее. Заброшенное место. Двери
всегда закрыты.

- Как по-вашему, что это такое?

- Понятия не имею. Наверно, издательство оккультной литературы.
Впрочем, я никогда не встречал их изданий. Постойте-ка! Бронзовый герб у
нас в вестибюле! Там надпись: "Рокет-Хаус", а ниже, готическими буквами с
разными завитушками - "На паях с "Мудростью Веков". Раньше мне и в голову
не приходило, что тут есть какая-то связь.

- Я потрясен, - заявил Флаксмен. - Писатель - и наблюдательный! Никогда
не думал, что мне придется узреть такое чудо. Так вот, вы с Зейном
немедленно мчитесь в эту самую "Мудрость Веков" и притаскиваете оттуда
няню Бишоп.

- По телефону вы сказали: "Детская", - напомнил Гаспар.

- Конечно! Это то же самое. Ну, марш!

- А может, какие-нибудь писатели действительно еще бродят вокруг? -
нерешительно заметил Гаспар.

- Таким героям это должно быть нипочем! Марш, я сказал!

Когда Гаспар мчался вниз по бездействующему эскалатору, за ним несся не
только Зейн Горт, но и последний, предостерегающий вопль Флаксмена:

- Имейте в виду, няня Бишоп будет нервничать. У нее в руках будет мозг!

10

В комнате не было окон, и во мраке светилось лишь несколько
телевизионных экранов, расположенных на первый взгляд в полном беспорядке.
Изображения, сменявшие друг друга на экранах - звезды и космические
корабли, простейшие и люди, а то и просто книжные страницы, - были видны
необычайно отчетливо. Середину комнаты и один из ее углов занимали столы,
заставленные телевизионными экранами, приборами и устройствами, от которых
тянулись длинные провода. Вдоль трех остальных стен располагались
небольшие подставки разной высоты, и на каждой из них, охваченное плотным
черным воротничком, покоилось огромное, больше человеческой головы, яйцо
из дымчатого серебра.

Это было странное серебро, наводящее на мысль о тумане и лунном свете,
о белоснежной седине, озаренной мерцающим пламенем свечей, о венецианских
бокалах, о сказочных зеркалах, о маске Пьеро, о доспехах принца-поэта. И в
то же время казалось, что серебристые овоиды - это головы каких-то
металлических существ, склонившихся друг к другу в безмолвном разговоре.

Это впечатление усиливалось благодаря тому, что на каждом яйце вблизи
верхушки, всегда у более заостренного конца, виднелись три темных пятна -
два вверху и одно пониже, - отдаленно напоминавшие глаза и рот, над
которыми навис огромный гладкий лоб. Однако вблизи можно было разглядеть,
что это всего лишь три штепсельные розетки. В некоторые розетки были
вставлены штепселя проводов, ведущих к приборам, причем правая верхняя
розетка всегда подключалась только к переносному телевизору, верхняя левая
- к микрофону, а розетка-рот неизменно соединялась с небольшим
громкоговорителем.

Из этого правила было только одно исключение: иногда розетка-рот одного
яйца была подсоединена прямо к розетке-уху другого. И всюду в подобных
случаях можно было обнаружить дополнительное соединение: ухо "рта" - ко
рту "уха".

На краешке одного из столов примостилась женщина в белом халате. Она
сидела, опустив голову, и как будто дремала. В полумраке было трудно
определить ее возраст, тем более что нижнюю половину ее лица скрывала
марлевая повязка. Одной рукой она прижимала к бедру лоток, ремень которого
был переброшен через ее плечо. На лотке стояло примерно двадцать
стеклянных чаш, наполненных какой-то прозрачной душистой жидкостью. В
жидкость были погружены толстые металлические диски с винтовой нарезкой по
краям. Они были того же диаметра, как и макушки серебряных яиц.

На столе возле женщины стоял микрофон. От него тянулся провод,
включенный в слуховую розетку серебряного яйца, уступавшего по величине
всем остальным. В розетку-рот этого яйца был включен динамик.

Они разговаривали: яйцо - монотонным механическим голосом, женщина -
устало, убаюкивающе, почти так же монотонно.

Женщина. Спи, детка, спи...

Яйцо. Не могу спать. Не спал уже сто лет.

Женщина. Тогда отключи свое сознание...

Яйцо. Не могу отключить сознание.

Женщина. Можешь, если захочешь, детка.

Яйцо. Я попробую, если ты меня перевернешь.

Женщина. Я перевернула тебя только вчера.

Яйцо. Переверни. У меня рак.

Женщина. У тебя не может быть рака, детка.

Яйцо. Нет, может. Я очень умный. Включи мой глаз и поверни его так,
чтобы я мог посмотреть на себя.

Женщина. Ты только что смотрел. Слишком часто неинтересно, детка.
Хочешь посмотреть картинки, хочешь почитать?

Яйцо. Нет.

Женщина. Хочешь поговорить с кем-нибудь? Хочешь поговорить с номером 4?

Яйцо. Номер 4 глуп.

Женщина. Хочешь поговорить с номером 8?

Яйцо. Нет. Протелепатируй мне что-нибудь.

Женщина. Но ведь телепатии не существует, детка.

Яйцо. Нет, существует. Вот попробуй. Сделай усилие.

Женщина. Телепатии нет, иначе вы, круглячки, давно бы ее открыли.

Яйцо. Нет, мы все законсервированы, положены в морозильник, а ты живешь
в большом теплом мире. Ну, попробуй еще раз.

Женщина. У меня нет времени, детка. Я должна вас накормить, а меня
вызвал шеф. Хочешь со мной, Полпинты?

Яйцо. Нет. Скучно. Не хочу.

Женщина. Пойдем, Полпинты. Ты с ним поговоришь.

Яйцо. Когда? Сейчас?

Женщина. Почти. Через полчаса.

Яйцо. Полчаса - это полгода. Не хочу.

Женщина. Ну, не упрямься, Полпинты. Сделай мамочке одолжение. Шефу
требуется мозг.

Яйцо. Возьми Ржавчика. Он свихнулся. Будет весело!

Женщина. Свихнулся?

Яйцо. Как и я.

Женщина вздохнула, покачала головой и встала.

- Послушай, Полпинты, - сказала она, - ты не хочешь ни спать, ни
отключить сознание, ни разговаривать, ни ехать со мной. Хочешь посмотреть,
как я буду кормить остальных?

- Так и быть. Только вставь провод от глаза мне в ухо, так интереснее.

- Не говори глупостей, детка.

Она подключила телевизор к верхней правой розетке маленького яйца и
выдернула провод, ведущий к динамику. Потом, придерживая лоток, подошла к
соседнему яйцу и коснулась его поверхности кончиками пальцев, на ощупь
проверяя температуру металла и частоту биений миниатюрного атомного
насосика, расположенного внутри яйца. Затем она вставила большой и
указательный пальцы в углубления на макушке овоида и привычным движением
вывернула диск, положила его в свободную чашу на лотке, из другой взяла
свежий, влажный диск, точным движением вставила его в гнездо и завернула.
После этого она перешла к следующему яйцу.

Она как раз завинтила последний диск, когда дверной звонок нежно пропел
"Соль-соль-до!".

Хотя женщина успела закончить все, что должна была сделать, она тем не
менее сказала:

- Ко всем чертям и дьяволу в придачу!

11

Девушки - это великая отрасль искусства, но изучение их отнимает у
человека все время и силы - гласит афоризм из записных книжек Гаспара де
ла Нюи, которых он никогда не вел. Девушка, которая впустила его в
вестибюль "Мудрости Веков", была настолько же юна, насколько древними были
толстые тома в кожаных переплетах, заполнявшие полки на стенах вестибюля.
Гаспар, тяжело дыша, с восторгом уставился на прелестное видение - в меру
короткая юбка, тонкие чулки, свитер, плотно облегающий миниатюрную
фигурку, крутые завитки каштановых волос над розовыми ушками.

Заметив, что осмотр грозит затянуться, видение неприязненно заявило:

- Да, да, но я все это давно знаю, а потому довольно таращиться -
переходите к делу.

"Надеюсь, робот нам не помешает?" хотел было сказать Гаспар, но
удержался и сказал только:

- Мы попали в писательскую засаду и нам пришлось пробежать пять