хоть не общайсЯ с теми... С и жест рукой в сторону крылаРК.
пусть интеллигентный и пять раз честный, но который еще вчера выпивал с
загульными командировочными?
из комнаты в комнату) Я включаю свет. Даю С самый Яркий! И, плюс, расш-
ториваю окна, изображаЯ жизнь в квартире Соболевых С их присутствие длЯ
некоторых любителей чужого добра, интересующихсЯ с улицы окнами. В сто-
рожимой мной квартире Я спать не обязан: только проверить вечером. Еще
одну Я пасу на седьмом С квартиру Разумовских.
рице Татьяне Савельевне: в этой стороне (в этой сторонке) и квартирки
победнее, и мужики куда попроще, похрипатее... Прежде чем постучать,
вновь выглянул в окно: нет ли внизу грузовика? (Нет.) Надо бы всеРтаки
иметь повод, чтобы будить женщину в час, близкий к ночи.
боль вспыхнула С какоеРто времЯ смотрел, как пузыритсЯ (несильно) кровь.
Скажу, что задел.
жет, таблетку даст. Но к двенадцати ночи фельдшерица, разумеется, ворча-
ла на приходящих: что за люди, надо же и честь знать!.. ТМы уже спиРии-
мУ, С означало, что шофер у нее в постели. У него рейсы МоскваССтавро-
поль С Москва, а он спит! залежался! (Не потерял ли он, дальнобойщик,
работу?) Ладно. Пусть поспят. (Я добр.) КараулЯ жилье Разумовских (почти
рядом), Я уже месяца три как с удовольствием навещал ее чистенькую квар-
тиру. Я свел знакомство, когда травмированнаЯ леваЯ рука вдруг пошла на-
рывами. ПриходЯ на перевязку к ней домой (не таскатьсЯ в поликлинику), Я
заглядывал уже ежедневно, а ее муж, то бишь шофер, подзарабатывал в эти
дни на юге большие деньги.
вельевна как раз уже бинтовала (повезло) С к тому же шофер увидел мою
травмированную руку, алиби на нынче, да и на будущее. За деньги она ле-
чит мою лапу или из жалости, не знаю, как она ему объяснила.
ведь редко видимся. В другой раз он уже вернулсЯ в Явно неподходящий мо-
мент, Татьяне Савельевне пришлось срочным порядком поставить на стол нам
бутылку водки, и мы с шофером довольно долго говорили о Горбачеве и
Ельцине. К счастью, бутылка нашлась, а разливать по стаканам это уже как
трубка мира.
женщина, но с опьянЯющим телом, временами Я даже ее побаиваюсь (ее те-
ла), то есть сдерживаюсь, веду счет. Как бы не инсульт. Однажды совсем
забылся, увлекся, едваРедва отдышалсЯ после. Слава Богу, медикаменты под
рукой. Она прибрала их, припасла, когда еще были дешевы, С так она гово-
рит. Я думаю, наворовала. Она не считала воровством, конечно. Ведь все
было общее, наше. Но в последнее времЯ ее характер портится. Тоже пока-
затель. Возможно, кончаютсЯ медикаменты. А возврата к старым временам не
предвидится.
ребитель, мне хватает ее тела, ее лона и (особенно в первые минуты) ее
светлой плотской радости. Ничего больше. Мы с ней даже не говорим. Од-
ноРдва слова скажем, но и те в пустоту и как бы винясь друг перед другом
(мол, жаль, что умеем разговаривать) С и мелкими шажочками, скокРпоскок,
все ближе к постели. Ага! С всеРтаки вспомнил. Штрих. Когда Татьяна Са-
вельевна смазывает йодом ранку, она вдруг дует на нее изо всех сил (ду-
ет, дует!) и спрашивает, просветленные глаза, словно она девочка, а мне
годика полтора, самое большее С два:
С Не больно?.. Уже не больно?
Дик. Небрит. И плюс новоприобретеннаЯ привычка вращать глазами. Каза-
лось, он все думал о моей руке, когда же, мол, наконец вылечится. А Я
думал о ее теле, поддразниваЯ себя, мол, длЯ старого андеграундного
сердца можно бы женское тело и поскромнее, попроще. Не пожалеешь сердца,
пожалеешь самого себя.
постели, скокРпоскок С Я уже раздевался.
пойдешь! С заговорила, заспешила Татьяна Савельевна (Я даже подумал С
нет ли намека, мол, рано поутру шофер кудаРто уедет. Но намека не было.
Просто бабьЯ доброта. И чуток волнения.)
было даже ощущениЯ неудачи, как бывало иногда в молодости. Ничего не бы-
ло. Старый пес. (Вернусь ночевать к Соболевым. Почитаю.) Шел улицей и
думал о теплом одеяле Татьяны Савельевны, о ее сочном сорокалетнем теле.
крупную ложку, каша пыхтит.) Варю Я полную кастрюлю, крупы Соболевых мне
раз и навсегда разрешены.
осторожно, ласково этак, Я знаю, Я умею. Каша будет жить, дышать, ждать
менЯ в любой час дня. Могу уйти, пройтись по этажам. Коридоры...
рука, нога, как собственное ухо, всЯ ему доступна и больше, чем доступна
С привычна. Но, хочешьСне хочешь, наша с ней близость тоже в ней чтоРто
меняла, и ночь от ночи Татьяна Савельевна, к новизне чуткая, делалась и
сама уже сколькоРто иной. (В женщине это медленно, но неизбежно.) Шофер,
толькоРтолько из рейса, пока свежий, тоже чтоРто новое чувствовал, С шо-
фер переводил взгляд с нее на меня, и малоРпомалу в нем буравилась
мысль: мол, чего в жизни не бывает, перемены в бабе от времени или от
присутствиЯ козла? (Полагаю, он мысленно так менЯ окрестил, и Я стою
сравнения, шастающий по этажам, стареющий и обросший. Правда, не похот-
лив Я. Просто житейский, на подхвате образ. Не нами и не сегоднЯ приду-
манный. Просто козел.)
Сижу напротив них: расслаблен, не напрягаюсь ничуть. Да и шофер то ли
все думает, то ли не думает свою невнятную думу. Возможно, что в треу-
гольнике (имею в виду не быт, а суть) уже давнымРдавно нет ни истерич-
ноРженского, ни дуэльноРдрачливого напряжениЯ трех его вершин. Кончи-
лось. Славные предшествующие дваРтри века вычерпали и выели из треу-
гольника весь вкус былой драматургии. (Можно жить, не спотыкаясь. Если
не дурить.) Ночью Я обнаружил грудь Татьяны Савельевны всю в страстных
синяках, шофер только что уехал. Я тоже постаралсЯ в эту ночь, особенно
любЯ другую ее грудь (случайно). Утром она стояла перед зеркалом, глядЯ
на обе в сливовых цветах. Сказала, смеясь:
сильно; она хочет тебЯ так, а не иначе, не потому, что желание, а пото-
му, что матераЯ хватка, как вековаЯ колея. Как запечатанный мед.
но таких же движениях и в таких привычках ее имеет ее шофер. И С никако-
го треугольника. Я совпадаю с ним. Я вдруг узнаю (в себе) его живые под-
робности. Нет, не пугает, но ведь удивляет. Эта остро узнаваемая, но чу-
жаЯ радость С как повторение, почти подгляд. МоЯ рука движется, как его.
Мой отдых такой же расслабленный, дремный, на спине. Притом что во мне
вертятсЯ его сонные желания, затребованные ее женским присутствием ря-
дом, ее телом. Его шоферское хриплое першащее горло, взгляд, кашель, си-
гареты, Я даже какРто купил те самые сигареты, которые он курит.
Русанов Владислав
Свержин Владимир
Свержин Владимир
Грабб Джеф
Браун Дэн
Маккэфри Энн