Чтение 8–й страницы книги ~Неуловимые~

Аскер раскрыл удостоверение личности Курта Краузе. С фотографии на него
смотрели тусклые водянистые глаза на круглом маловыразительном лице.
Разведчик осторожно закрыл книжечку, покосился на письмо.

Вскоре Керимова отпустили. Он был рассеян, задумчив. С полчаса возился с
трофейным автомобилем. Затем он попросил, чтобы ему разрешили допросить
Краузе.

- Хорошо, - сказал начальник штаба, зажигая потухшую самокрутку.

- Только еще просьба... Я хочу, чтобы на допросе присутствовали
руководители отряда - вы, командир, комиссар.

- Это зачем? - Партизан вынул мундштук изо рта и выковырял окурок.

- Можно, я скажу об этом после?.. Начальник штаба пожал плечами, подумал
и передал командиру просьбу разведчика.

В землянку привели пленного. У него была забинтована нога, он хромал и
опирался на палку.

- Садитесь, - сказал по-немецки Аскер. Пленный быстро взглянул на него и
тяжело опустился на табурет.

- Фамилия и имя, звание, род войск, - Аскер постучал пальцем по столу. -
Предупреждаю: отвечать точно, не врать!

- Отвечать не буду. - Пленный дернул плечом. - И готов умереть.

- Будете!.. Хотя я знаю, что упрямство отличает пруссаков.

Брови Краузе дрогнули.

- Откуда вы знаете, что я пруссак? Аскер иронически посмотрел на немца.

- Акцент. Акцент, герр Краузе. Рыбаков с косы Фрише-Нерунг - из Пилау,
например, - по говору за километр отличишь от любых других немцев.

- Но я не рыбак! - Краузе гордо выпрямился.

- Знаю, - махнул рукой Аскер.

- И там не жил.

- Тоже догадываюсь. Вам нечего было делать в Пилау. Юнкеры и их отпрыски
предпочитают окрестности или ближние районы - Велау или, скажем, Раушен: там
масса приятных местечек, а поместья - одно лучше другого... Кстати, - Аскер
взял со стола мундштук и обернулся к начальнику штаба, - этот ваш мундштук
оттуда. Там, в особенности в Пальминикене, столько чудесного янтаря!

Начальник штаба кивнул. Партизаны видели, что разведчик ведет игру и,
хотя не догадывались какую, не мешали, ожидая, что же будет дальше.

Аскер продолжал. Будто забыв о пленном, он долго рассказывал о Восточной
Пруссии, поминутно переходя с немецкого языка на русский и вновь на
немецкий. Потом он опять обратился к немцу.

- Ну, будете отвечать?

- Кто вы? - тихо спросил Краузе.

Аскер стукнул кулаком по столу.

- Вопросы задаю я. Отвечать!

- Нет, - Краузе встал и стиснул палку. - И я знаю, кто вы. Подлый
предатель, вот кто!

Аскер усмехнулся и опустил на мгновенье глаза, пряча вспыхнувшие в них
огоньки.

- Ошибаетесь. Я не немец :и никогда не был в Пруссии.

- Ложь, - выкрикнул Краузе. - Подлая ложь! Вы оттуда. И будь я проклят,
если не видел вас уже где-то... Сдается мне, даже в мундире германского
офицера!

Это было все, чего добивался разведчик. Он попросил, чтобы пленного
увели.

Когда за немцем затворилась дверь, Керимов обернулся к партизанам и
взволнованно сказал:

- Прошу извинить меня за этот... театр! Те с любопытством глядели на
него. Командир отряда, полный человек лет сорока, одетый в зеленые бриджи и
трофейную замшевую куртку, встал и засунул руки в карманы штанов.

- А зачем он вам понадобился?

Аскер вынул из-за пазухи толстый пакет.

- Часа два назад я внимательно обыскал автомобиль пленного. Эти бумаги
оказались под сиденьем. В пакете личное дело на Курта Краузе и служебная
записка. А вы знаете, куда он направлен - в одно из управлений абвера!..
Абвер вместе с гестапо - самые опасные учреждения фашистов. И каждый
советский разведчик в этой змеиной норе - такой удар по врагу!.. Допрашивая
пленного, я устроил себе самый придирчивый экзамен. И, мне кажется, его
выдержал. Краузе признал во мне немца. Я убежден, что могу ехать в абвер
вместо Курта Краузе. Конечно, рискую. Больше того: шансы на успех очень
невелики. Но они есть. Значит, надо попытаться. Второго такого случая может
и не быть.

В землянке воцарилось молчание. Потом комиссар отряда сказал:

- Его же, этого Краузе, знают там. Влипните в первый же день.

- Не знают, в том-то и дело! В письме об этом говорится.

- А сам автор письма?

- Он в командировке, да еще на три месяца! - Аскер взял письмо, поглядел
на дату. - Отправлено неделю назад. Значит, у меня верных
семьдесят-восемьдесят дней. За это время столько можно успеть!.. Фотограф в
отряде есть?

- Есть и фотограф, есть и специалист - любую печать сделает. И мундир
можно подобрать. Только без разрешения я никуда тебя не пущу. - Комиссар
покачал головой.

- Или снарядим группу и переправим вас через линию фронта, - сказал
командир отряда. - А там договаривайтесь и - хоть к черту на рога.

- Нельзя ждать. Не успею. - Керимов порывисто встал. - Курту Краузе дано
четверо суток на дорогу. Опоздать к месту назначения - значит, вызвать
лишние расспросы, а то и подозрения. Это плохое начало... Кроме того, в
предписании говорится: следует в такой-то машине, такой-то номер. А где я
возьму другой "штеер"?.. Но я и не думаю решать все самостоятельно. Рация
ваша в порядке?

- Да, - ответил начальник штаба.

- Отлично. Мы составим текст сообщения, зашифруем и отправим. Я укажу
адрес, по которому ваши начальники на "большой земле" должны будут переслать
радиограмму. А там меня знают... И решат.

Партизаны видели, что Керимов что-то не договаривает и понимали:
очевидно, не имеет права.

Вскоре текст сообщения был составлен и передан через линию фронта.

В томительном ожидании прошел день. Керимов бродил по лагерю,
разговаривал с людьми, даже шутил. Но делал он все это как-то механически.
Мысли его были заняты другим. Он очень нервничал.

Ночь наступила. Разведчик долго ворочался в постели, пока не забылся
тревожным сном. Только он закрыл глаза, как в землянку вошел посыльный,
тронул его за плечо.

Керимов вскочил на ноги. Сон с него мигом слетел.

- Ну? - выдохнул он.

- Вас вызывают в штабную землянку, - сказал партизан.

Разведчик поспешил туда. Его встретил начальник штаба.

- Вам приказано ждать, - сказал он.

Через час радист принял новую шифровку. Вечером партизанам предлагалось
встречать парашютиста.

...Самолет появился над лесом ночью. Он точно вышел на скрытую в чаще
поляну, где были зажжены сигнальные костры, сделал круг, затем сбавил газ. И
вот уже партизаны заметили спускавшегося с неба гостя.

Вскоре посланец "большой земли" сидел в штабной землянке. Это был
подполковник специальной службы - пожилой человек, полный, медлительный в
движениях, молчаливый. Он пил чай, курил трубку и слушал доклад Керимова.

Затем подполковник так же неторопливо изучил захваченные документы Курта
Краузе, сделал несколько пометок в блокноте и попросил привести пленного,
которого допросил на чистейшем немецком языке.

Следующие полтора часа подполковник провел в землянке радиста, сам
установил связь и обменялся со своим начальством радиограммами.

Закончив работу, подполковник отыскал Аскера Керимова, и они неторопливо
двинулись к темневшим неподалеку деревьям. Там офицеры остановились.
Подполковник сказал:

- Товарищ Керимов, руководство нашло возможным принять предложенный вами
план...

Сказано это было просто. Подполковник говорил тихо, делая короткие паузы
между словами. Но вместе с тем в голосе его чувствовалось волнение, какая-то
торжественность.

Чувства эти передались Аскеру. Он закусил губу, побледнел. На виске
забилась, запульсировала жилка. Помолчали.

- Я должен вас спросить, - сказал подполковник. - Чувствуете ли вы себя
абсолютно готовым? Хватит ли сил, выдержки, воли?..

- Хватит, - хрипло проговорил Аскер.

- Хорошо. - Подполковник поднял голову и, глядя ему в глаза, сказал: -
Гвардии старший лейтенант Керимов, передаю боевой приказ. Вам предстоит
внедриться в систему абверштелле!

Он опустился на валявшееся рядом бревно, указал Аскеру на место возле
себя.

- Конкретного задания пока не получите. Ваша цель - проникнуть во
вражескую среду и ждать. Никакой работы, шока вас не отыщет связной. Он н
передаст все, что нужно... Впрочем, об этом поговорим после. А сейчас все
внимание пленному. Мы должны знать все, что касается его самого, его старой
и новой службы, связей, родственников, друзей и прочего... Словом, все
детали. Вы понимаете меня?

- Так точно, товарищ подполковник.

- И особенно подробно надо установить все об авторе письма, которое
оказалось при Краузе... как его?

- Мориц Келлер.