пошло. Что он чувствует и что думает на самом деле - это другой вопрос, но
говорить он будет именно так. Так он решил. Но сейчас, подходя к Шуре, он
вдруг почувствовал, что не знает ни как держать себя, ни о чем говорить.
два маленьких шажка, остановилась, держа чемоданчик обеими руками, и
улыбнулась. Возле рта появились две глубокие складки - раньше их не было.
заметил, что на скамейке, кроме Шуры, сидят еще двое раненых и что они оба
с нескрываемым любопытством людей, соскучившихся по посторонним лицам,
смотрят на него и на Шуру.
подбородком и повязанной головой, улыбнулся и сказал:
ест, - он подмигнул Николаю. - Солдат спить, а служба идеть. Правильно я
говорю, товарищ капитан?
на них хозяйка малость накричала. А я говорю: погоди трошки, капитан,
говорю, после завтрака обязательно за книжкой придут. А тут, вижу, вы
туды, за кухню, пошли. Хотел крикнуть, а тут хозяйка вас. Да вы садитесь,
что вы стоите, всем места хватит.
скамейки.
чемоданчиком. - Пойдем.
проволоку, - я уже два раза рвал пижаму.
валяюсь.
гипсе.
курить. Шура сидела в трех шагах от него, опершись спиной о тоненькую,
совершенно случайно попавшую сюда березку, и смотрела на город. На ней
была белая, очень шедшая ей блузка с вышитыми рукавами.
умерла? - И, помолчав, добавил: - Так я ее и не увидел...
работают.
повязки, и сказала:
Николай отвечал. Отвечал, машинально посасывая погасшую трубку, и думал о
том, что все происходящее сейчас на этой лужайке нелепо и фальшиво до
крайности.
Шуру, изменившуюся, похудевшую, но все-таки почти прежнюю. К чему все это?
Вот она пришла. Пришла в белой блузке с вышитыми рукавами, которая ему
всегда так нравилась. И именно поэтому она ее надела. И именно для того,
чтоб напомнить прошлое, она пришла со спортивным чемоданчиком и спросила,
узнает ли он его. Да, он его узнал. И что же? Он и Шуру узнал. Она так же,
как и раньше, немного щурит глаза, так же разглаживает юбку на коленях, и
все-таки... Все-таки она чужая. Между ними выросло то, о чем, - Николаю
это сейчас совершенно ясно, - ни он, ни Шура говорить не будут. Да и нужно
ли?..
на город, потому что смотреть друг на друга неловко и тяжело, и будут
говорить о том, чем кормят в госпитале и почему ему не надели гипсовой
повязки, и обоим им это неинтересно и не нужно, и все-таки они будут
говорить только об этом, а потом Шура встанет и скажет, что ей надо
куда-то идти, и Николай тоже встанет, и они попрощаются и разойдутся.
"терапии" с полной, коротконогой дамой. Увидев Николая, он помахал рукой,
потом подошел.
погодка-то, погодка-то какая!.. Как говорится, старожилы не припомнят
такой осени.
на руке были маленькие часики на черненькой тесемке. "Их раньше не было",
- подумал Николай и впервые почувствовал, как в нем зашевелилось что-то
недоброе к тому, кого он знал только как дядю Федю и кто, очевидно,
подарил эти часики Шуре.
своей даме спускаться с пригорка.
листья. - Ты меня не провожай, я знаю дорогу.
возьми... - и быстро сбежала с пригорка на аллею.
мелким, но быстрым шагом дошла до каменной лесенки и, как всегда, бочком
спустилась по ней.
чемоданчику, - он так и лежал нетронутый возле березки, - раскрыл его. В
нем лежала аккуратно завязанная тряпочкой бутылка молока, два пончика,
яблоки и пачка печенья. Все было тщательно завернуто в бумагу. На самом
дне, тоже завернутая в бумагу, лежала фотография. Николай посмотрел на
нее, они были сняты вдвоем: он в белой майке, напружинившийся, чтоб лучше
выделялись мускулы; Шура в той самой блузке с вышитыми рукавами, в которой
она пришла сейчас, потом положил все обратно так, как оно лежало, взглянул
на часы - до обеда было еще целых два часа, - старательно вычистил и
продул трубку, опять набил ее табаком.
спокойно. И ни одной слезинки. И голос ровный, спокойный. "Да... Нет...
Где тебя ранило?.. Жаль, что правая". И ушла. Оставила чемоданчик, -
раненым всегда что-нибудь приносят, - и ушла. И, вероятно, он больше
никогда ее не увидит. А может, будет иногда встречать. Впрочем, стоит ли
об этом думать? Он хочет сейчас только одного - назад, туда, где самые
близкие для него люди: Тимошка, Кадочкин, веселые его разведчики.
Касаткин развел руками и сказал, что хотя он и вполне сочувствует
Митясову, но, к сожалению, вопросами выписки занимается начмед.
пенсне, со скучающим видом человека, которого по пустякам отрывают от
важного дела, выслушал Николая и коротко сказал:
мне. Вылечитесь, пошлем, - и стал набирать какой-то номер по телефону.
8
зайти в три места: в Стройуправление узнать насчет работы - для этого надо
было свернуть налево по Красноармейской; на базар за керосином (утром она
вылила последний в примус) - для этого надо было зайти домой за бидоном, и
в магазин за пайком - для этого тоже надо было зайти домой и взять
карточки. Все это необходимо было сделать именно сегодня, не завтра, не
послезавтра, а именно сегодня. Шура это хорошо знала и все-таки повернула
почему-то направо и пошла по Красноармейской.
Он становился все сильнее, и Шура - она была в легоньких белых босоножках
- зашла переждать его в обувной магазин.
пристроилась между прилавком и витриной, стала смотреть на улицу. Дождь
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Доценко Виктор
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Соломатина Татьяна