Чтение 8–й страницы книги ~Великий лес~

это значит?
- Объясни.
- Хорошо. Это значит, что он пишет под воздействием застывшей
красоты. Так могут писать только те...
- Повторяешься, - обрезала Корин.
- Я бы не стал звонить, если бы мне нечего было сказать. Если бы я...
- Слушай, - сказала Корин, - ты считаешь, что он немного психованный.
Я не согласна с тобой, Бобби. Это неправда. Он... он сдержанный. Он
добрый, он ласковый, он...
- Не будь дурочкой, Корин. Психованней не бывает. Другим он быть не
может. Не будь дурочкой. Он по уши увяз в своем психозе.
- А какие у тебя основания полагать, что я ему не нравлюсь? - с
достоинством спросила Корин. - Я очень ему нравлюсь.
- Конечно, нравишься. Но он тебя не любит.
- Ты уже говорил. Прошу тебя, заткнись.
Но Уэйнер решительно приказал:
- Корин, не выходи за него замуж.
- А теперь послушай меня. - Она ужасно разозлилась. - Раз он меня не
любит - как ты весьма любезно заметил - то мои шансы выйти за него не
особенно велики, так?
Уэйнеру не хотелось казаться самоуверенным, но его уже понесло.
- Он женится на тебе, - сказал он.
- Вот как. Почему?
- Просто женится и все. Ты ему нравишься, а он холодный и не
подумает, или не захочет подумать, что не должен жениться на тебе. Во
всяком случае...
- Он не холодный, - зло возразила Корин.
- Нет, он холодный. И мне плевать, что тебе он кажется нежным. Или
добрым. Он холодный. Холодный, как лед.
- Глупости.
- Корин. Прошу тебя. Будь осторожна. Лучше не выясняй, глупости это
или нет.

Корин и Форд обвенчались 20 апреля 1937 года (месяца через четыре
после того, как они встретились, будучи уже взрослыми людьми) в
университетской часовне. Подругой невесты у Корин была Джинни Фаулер, а со
стороны Форда присутствовал доктор Фанк с факультета английской филологии.
На свадьбу собралось человек шестьдесят друзей Корин. Взглянуть, как
женится Форд, кроме Фанка зашли двое: его издатель, Рэйберн Клэпп, и еще
очень высокий, очень бледный мужчина, специалист по литературе
елизаветинского периода из Колумбийского университета, который раза три,
не меньше, заметил, что от цветов у него случается раздражение "носовых
проходов".
Доктор Фанк отложил лекции Форда на десять дней и настоял, чтобы
молодые устроили себе небольшое свадебное путешествие.
Корин и Форд прокатились в Канаду на машине Корин. Вернувшись в
первое воскресенье мая в Нью-Йорк, они поселились в квартире Корин.
Об их медовом месяце я ничего не знаю.
Мне хотелось бы подчеркнуть, что я упоминаю об этом просто так, а не
потому, что хочу оправдаться. Если бы я нуждался в свидетельствах, то,
вероятно, раздобыл бы их.
На следующий день после возвращения в Нью-Йорк с утренней почтой
Корин получила письмо, которое сочла весьма трогательным. Вот его
содержание:

"32 Макриди-роуд,
Харкинс, Вермонт,
30 апреля 1937.

Дорогая миссис Форд,

На прошлой неделе, из воскресного выпуска "Нью-Йорк тайме", я узнала,
что вы и мистер Форд поженились, и беру на себя смелость написать вам на
адрес Колумбийского университета, в надежде, что вам перешлют письмо.
Прочитав новую книгу мистера Форда "Человек на карусели", я поняла,
что должна найти возможность попросить у него совета. Однако, не рискуя
отрывать его от работы, я обращаюсь к вам. Мне двадцать лет, я учусь в
Кридмор-колледже, который находится здесь, в Харкинсе. Мои родители
умерли, и с раннего детства я живу с тетей, как мне кажется, в самом
старом, огромном и безобразном доме во всей Америке.
Чтобы не отнимать у вас слишком много времени, скажу сразу, что
написала несколько стихотворений, которые мне очень хочется показать
мистеру Форду и которые я прилагаю к письму. Умоляю вас показать ему
стихи, так как безумно нуждаюсь в его совете. Я понимаю, что не имею права
надеяться, что мистер Форд изложит свое мнение письменно, но мне будет
достаточно, если он просто прочитает или хотя бы просмотрит стихи. Дело в
том, что в следующую пятницу у меня начинаются каникулы, и в субботу,
восьмого мая, мы с тетей заедем в Нью-Йорк, по дороге в Ньюпорт, на
свадьбу моей двоюродной сестры. Я бы могла позвонить вам по телефону,
чтобы поговорить о стихах.
Буду безгранично признательна вам обоим за участие И позвольте,
пользуясь случаем, поздравить вас и пожелать большого семейного счастья.

Искренне ваша,
Мэри Гейтс Крофт".

Письмо пришло в большом пергаментном конверте. Туда же была вложена и
толстая пачка восьмушек желтой бумаги для черновиков. В отличие от
напечатанного на машинке письма, стихи были написаны твердым простым
карандашом и беззастенчиво наползали друг на друга. Новобрачная нехотя
взглянула на них - уж очень неопрятными казались листки рядом со стаканом
ее утреннего апельсинового сока. И все же она подвинула стихи, письмо и
конверт - все это хозяйство - сидевшему напротив нее за накрытым к
завтраку столом новобрачному.
Сказать сейчас, что Корин подсунула Форду стихи лишь потому, что ее
тронул искренний тон молодой просительницы и она захотела, чтобы ее ученый
молодой супруг проявил отзывчивость, означает почти не погрешить против
истины. Но ведь истина не какой-то законченный, однородный предмет. У
Корин была еще одна причина. Форд ел кукурузные хлопья без сливок и без
сахара. Совершенно сухие и несладкие. Ей требовался законный повод, чтобы
как можно непринужденнее посоветовать ему попробовать хлопья со сливками и
с сахаром.
- Милый, - сказала она.
Молодой муж был так любезен, что оторвался от сухих хлопьев и плана
лекции.
- Прочтешь сегодня вот это, если успеешь?
Корин показалось, что она обращается сама к себе в тишине утренней
комнаты. Она принялась объяснять подробно:
- Здесь письмо и еще несколько стихотворений - от студентки из
Вермонта. Письмо очень милое. Видно, что девочка хорошо потрудилась. В
общем, если ты разберешь почерк и прочтешь стихи, а потом скажешь мне,
какое у тебя впечатление... - Корин взглянула на красивое, посвежевшее
после отпуска лицо мужа, и мысль ускользнула. Потянувшись, она через стол
погладила его по руке и, с усилием собравшись, договорила: - Она приезжает
в Нью-Йорк и хотела бы узнать от меня по телефону твое мнение. Ужасно
сложно.
Форд кивнул.
- Пожалуйста, - сказал он и засунул письмо и стихи в карман пиджака.
Его ответ был каким-то уж очень простым и окончательным. Корин
хотелось привлечь к себе мужа - привлечь не физически, а вообще. Ей
хотелось, чтобы косые солнечные лучи, падая на стол, накрытый к завтраку,
попадали сразу на них обоих, а не на каждого в отдельности.
- Знаешь что, милый. Дай-ка мне адрес на минутку. Надо написать ей
несколько строчек, пусть придет в воскресенье к чаю.
- Хорошо. Договорились. - Форд протянул конверт, улыбнулся и доел
хлопья.
Но к воскресному полдню Форд стихов еще не читал. Корин поскреблась к
нему в дверь.
- Рэй, миленький. Студентка, которую я пригласила, будет у нас часа
через два, - сказала она мягко. - Ты не мог бы проглядеть стихи? Чтоб
сказать ей несколько слов?
- Конечно! Я тут как раз кое-что просматриваю. А где они?
- У тебя, дорогой. Скорей всего, остались в кармане синего костюма.
- Я сейчас оденусь и заодно найду, - охотно согласился Форд.
Однако он не встал из-за стола, а работал до трех, пока не раздался
звонок в дверь.
Корин снова кинулась в кабинет.
- Дорогой, ты успел прочитать стихи?
- Она что, уже здесь? - спросил Форд с недоверием.
- Я ее займу. Ты читай. Выйдешь, когда закончишь. - Корин поспешила
прикрыть дверь кабинета. Рита, горничная, уже впустила посетительницу.
- Здравствуйте, мисс Крофт, - радушнейше приветствовала гостью Корин.
Она обращалась к миниатюрной светловолосой девушке со срезанным
подбородком, которой можно было дать даже не двадцать, а восемнадцать.
Девушка была без шляпки, в добротном сером фланелевом костюме, совсем
новеньком.
- Я так признательна вам за приглашение, миссис Форд.
- Садитесь, прошу вас. Муж, к сожалению, немного задерживается.
Женщины сели, мисс Крофт продолжала: