Чтение 8–й страницы книги ~72 метра~

Шел инспекторский строевой смотр. К нему долго готовились и
тренировались: десятки раз разводили экипажи подводных лодок под барабан
и строили их по категориям: то есть в одну шеренгу - командиры, в другую
- замы со старпомами, потом - старшие офицеры, а затем уже - мелочь
россыпью.

В шеренге старших офицеров стоял огромный капитан второго ранга,
командир БЧ-5, по кличке "Ботик Петра Первого", старый, как дерьмо
мамонта, - на флоте так долго не живут. Он весь растрескался, как такыр,
от времени и невзгод. В строю он мирно дремал, нагретый с загривка
мазками весеннего солнца; кожа на лице у него задубела, как на ногах у
слона. Он видел все. Он не имел ни жалоб, ни заявлений и не помнил, с
какого конца начинаются его функциональные обязанности.

Перед ним остановился проверяющий из Москвы, отглаженный и свежий
капитан третьего ранга (два выходных в неделю), служащий центрального
аппарата, или, как их еще зовут на флоте, - "подшакальник".

"Служащий" сделал строевую стойку и...

- Товарищ капитан второго ранга, доложите мне... - проверяющий
порылся в узелках своей памяти, нашел нужный и просветлел
ответственностью, - ...текст присяги!

Произошел толчок, похожий на щелчок выключателя; веки у "Ботика"
дрогнули, поползли в разные стороны, открылся один глаз, посмотрел на
мир, за ним другой. Изображение проверяющего за мутнело, качнулось и
начало кристаллизоваться. И он его увидел и услышал. Внутри у "Ботика"
что-то вспучилось, лопнуло, возмутилось. Он открыл рот и...

- Пошшшел ты... - и в нескольких следующих буквах "Ботик" обозначил
проверяющему направление движения. Ежесекундно на флоте несколько тысяч
глоток произносят это направление.

- Что?! - не понял проверяющий из Москвы (два выходных в неделю).

- Пошел ты... - специально для него повторил "Ботик Петра Первого" и
закрыл глаза. Хорош! На сегодня он решил их больше не открывать.

Младший проверяющий бросился на розыски старшего проверяющего из
Москвы.

- А вот там... а вот он... - взбалмошно и жалобно доносилось где-то с
краю.

- Кто?! - слышался старший проверяющий. - Где?!

И вот они стоят вдвоем у "Ботика Петра Первого".

Старшему проверяющему достаточно было только взглянуть, чтобы все
понять, он умел ценить вечность. "Ботик" откупорил глаза - в них была
пропасть серой влаги.

- Куда он тебя послал? - хрипло наклонился старший к младшему, не
отрываясь от "Ботика".

Младший почтительно потянулся к уху начальства.

- Мда-а? - недоверчиво протянул старший и спокойно заметил: - Ну и
иди, куда послали. Спрашиваешь всякую... - и тут старший проверяющий
позволил себе выражение, несомненно относящееся к животному миру нашей
родной планеты.

- Закончить опрос функциональных обязанностей! - протяжно
продолгоносил начальник штаба. - Приступить к строевым приемам на месте
и в движении!

БАБОЧКА

Офицер свихнуться не может Он просто не должен свихнуться. По идее -
не должен.

Бывают, правда, отдельные случаи. Помню, был такой офицер, который на
эсминце "Грозный" исполнял, кроме трех должностей одновременно, еще и
должность помощника командира.

Его год не спускали на берег. Сначала он просился, как собака под
дверью: все ходил, скулил все, а потом затих в углу и сошел с ума.

Его сняли с борта, поместили в госпиталь, потом еще куда-то, а потом
уволили по-тихому в запас

Говорят, когда он шел с корабля, он смеялся, как ребенок. Бывает,
конечно, у нас такое, но чаще всего офицер, если окружающим что-то
начинает казаться, все же дурочку валяет - это ему в запас уйти хочется,
офицеру, вот он и лепит горбатого.

Раньше в запас уйти сложно было; раньше нужно было или пить
беспробудно, или, как уже говорилось, лепить горбатого.

Но лепить горбатого можно только тогда, когда у тебя способности
есть, когда талант имеется и в придачу соответствующая физиономия, когда
есть склонность к импровизации, к театру есть склонность или там - к
пантомиме..

Был у нас такой орел. Когда в магазине появились детские бабочки на
колесиках, он купил одну на пробу.

Бабочка приводилась в действие прикрепленной к ней палочкой: нужно
было идти и катить перед собой бабочку, держась за палочку; бабочка при
этом махала крыльями.

Он водил ее на службу. Каждый день. На службу и со службы.

Долго водил, бабочка весело бежала рядом.

С того момента, как он бабочку водить стал, он онемел: все время
молчал и улыбался.

С ним пытались говорить, беседовать, его проверяли, таскали по
врачам. А он всюду ходил с бабочкой: открывалась дверь, и к врачу
сначала впархивала бабочка, а потом уже он.

И к командиру дивизии он пошел с бабочкой, и к командующему...

Врачи пожимали плечами и говорили, что он здоров.. хотя...

- Ну-ка, посмотрите вот сюда... нет.., все вроде... до носа
дотроньтесь...

Врачи пожимали плечами и не давали ему годности. Скоро его уволили в
запас. На пенсию ему хватило. До вагона его провожал заместитель
командира по политической части: случай был исключительно тяжелый. Зам
даже помог донести кое-что из вещей.

Верная бабочка бежала рядом, порхая под ногами прохожих и
уворачиваясь от чемоданов. Перед вагоном она взмахнула крыльями в
последний раз: он вошел в вагон, а ее, неразлучную, оставил на перроне.

Зам увидел и вспотел.

- Вадим Сергеич! - закричал зам, подхватив бабочку: как бы там в
вагоне без бабочки что-нибудь не случилось; выбросится еще на ходу - не
отпишешься потом. - Вадим Сергеич! - зам даже задохнулся - Бабочку...
бабочку забыли .. - суетился зам, пытаясь найти дверь вагона и в нее
попасть.

- Не надо, - услышал он голос свыше, поднял голову и увидел его,
спокойного, в окне, - не надо, - он смотрел на зама чудесными глазами, -
оставь ее себе, дорогой, я поводил, теперь ты поводи, теперь твоя
очередь... - с тем и уехал, а зам с тем и остался

Или, вернее, с той: с бабочкой...

ХИМИК

- Где этот моральный урод?!

Слышите! Это меня старпом ищет. Сейчас он меня найдет и заорет

- Куда вы суетесь со своим ампутированным мозгом?!!

А теперь разрешите представиться: подводник флота Ее Величества
России, начальник химической службы атомной подводной лодки, или, проще,
- химик.

Одиннадцать лет Северный флот качал меня в своих ладонях и докачал до
капитана третьего ранга.

- Доросли тут до капитана третьего ранга!!! - периодически выл и
визжал мой старпом, после того как у него включалась вторая сигнальная
система и появлялась, извините, речь, и я знал, что если мой старпом
забился в злобной пене, значит, все я сделал правильно - дорос!

Умный на флоте дорастает до капитана первого ранга, мудрый - до
третьего, а человек-легенда - только до старшего лейтенанта.

Нужно выбирать между капитаном первого ранга, мудростью и легендой.

"Кто бы ты ни был, радуйся солнцу!" - учили меня древние греки, и я
радовался солнцу. Только солнцу и больше ничему.

Химия на флоте всегда помещалась где-то в районе гальюна и ящиков для
противогазов.

- Нахимичили тут! - говорило эпизодически мое начальство, и я всегда
удивлялся, почему при этом оно не зажимает себе нос.

Химик на флоте - это не профессиональный промысел, не этническая
принадлежность и даже не окончательный диагноз.

Химик на флоте - это кличка. "Отзывается на кличку "химик".

- Хы-мик! - кричали мне, и я бежал со всех ног, разлаписто мелькая,
как цыпленок за ускользающим конвейером с пищей; и мне не надо было
подавать дополнительных команд "Беги сюда" или "Беги отсюда". Свою
кличку "химик" лично я воспринимал только с низкого старта.

- Наглец! - говорили мне.

- Виноват! - говорил я.

- Накажите его, - говорили уже не мне - и меня наказывали.

"НХС" - значилось у меня на карманной бирке и расшифровывалось
друзьями как - "нахальный, хамовитый, скандальный".

- С вашим куриным пониманием всей сущности офицерской службы! -
кричали мне в края моей ушной раковины, на что я хлопал себя своими
собственными крыльями по бедрам и кричал:

- Ку-ка-ре-ку! - и бывал тут же уестествл"н.

"Кластерный метод" - как говорят математики. Берется "кластер" - и по
роже! И по роже!

На флоте меня проверяли на "вшивость", на "отсутствие", на
"проходимость" и "непроходимость", на "яйценескость" и на "укупорку", и
везде стояло - "вып." с оценкой "хорошо".