правоты, доставляли сладкую боль незаслуженной обиды, нанесенной людьми
глупыми и недостойными.
друзья, о воспоминаниях составляющих часть их жизни, возможно, они бы
всплакнули, окажись у них еще одна бутылка. Интересен был рассказ Вовушки о
барах Испании, о старом городе Кордове, о том, как заблудился он в центре
Мадрида и тем до сих пор счастлив, о злачных подвальчиках плацца Майор, об
оружейных лавках Толедо, о полотнах трагического художника Эль Греко, о
королевском дворце неописуемой роскоши, который тем не менее явно уступает
Эрмитажу, и, наконец, об универмагах, толчках, распродажах. О последнем
Вадим Кузьмич слушал с иронической улыбкой, чего нельзя сказать о Наталье
Михайловне.
уточняла, сравнивала, сопоставляла цены, расцветки, модели, зарплаты, фасоны
и, наконец насытившись милыми ее сердцу сведениями, обессиленно откинулась
на спинку стула, глядя отрешенно и расслабленно куда-то в далекую даль и
видя солнечную Испанию и себя там - нарядную, веселую, счастливую. Почти
въяве увидела Наталья Михайловна себя на набережной Гвадалквивира -
охваченная нетерпением, она торопилась куда-то, где ее ждали, где все о ней
опрашивали и волновались, спешила мимо Золотой башни, и оглядывались
священники в черных сутанах, останавливались парочки почти неодетые, а
владельцы лавок смотрели ей вслед, и была в их глазах безнадежность.
всколыхнуло что-то важное в душе Натальи Михайловны. Она быстро поднялась и
с загадочной улыбкой удалилась в комнату, а через минуту появилась в туфлях
необыкновенной красоты. Они, правда, слегка жали ноги, особенно правую, а
высота каблука заставляла придерживаться за стены, но это не смущало Наталью
Михайловну.
подобное?
скрывать неуверенность, выработалась удивительная способность управлять
своими чувствами, настроением, даже выражением лица. Он всегда говорил
искренне, прекрасно владея и восторгами, и растерянностью, без особых усилий
произносил все приличествующие слова, частенько забывая, когда говорит от
своего имени, а когда от имени человека, за которого его принимают.
Наталья Михайловна умчалась в комнату и тут же вернулась... Как вы думаете,
в чем? В джинсах? В платье типа сафари? В марлевке? Нет. Наталья Михайловна
вернулась в ночной сорочке. Крутнувшись на одной ноге, она остановилась
перед Вовушкой, уперев руки в бока и выставив вперед ногу с вызовом
танцовщицы, исполняющей роль Кармен, той самой Кармен, которая работала в
Севилье на табачной фабрике, - не далее как вчера Вовушка разочарованно
рассматривал это унылое здание буроватого цвета. - Каково? - Наталья
Михайловна нетерпеливо топнула ножкой. Несмотря на изощренное искусство
владеть собой, Вовушка не смог ничего ответить, - смущение овладело им
настолько, что он лишь беспомощно посмотрел на Вадима Кузьмича. Как быть,
куда деваться?
просвечивающие груди Натальи Михайловны, на темнеющий пупок, на все те
выступы и впадины, которые, будучи расположенными в некой
последовательности, создавали срам. - Очень хорошая! - добавил Вовушка уже
тверже.
вечернее платье! Сам понимаешь, носить его на кухне... Хо-хо-хо! -
возбужденно хихикнула Наталья Михайловна, увидев собственное тело сквозь
складки платья. - Да оно еще лучше, чем я думала!
послышался грохот выдвигаемых ящиков, хлопанье дверей, что-то упало,
покатилось.
этом состоянии, пока на пороге не появился Вадим Кузьмин. Он вошел на кухню
с ворохом нижнего белья, штанов, простынь, носков, галстуков, на голове его
красовалась пушистая папаха из песца, а может быть, даже из соболя или
верблюда, во всяком случае, папаха была большая и пушистая.
- Я сейчас... Минутку... Разберусь только... Значит, так, это мои штаны.
Очень хорошие штаны, я их купил возле Савеловского вокзала совершенно
случайно. Но лучше бы я их не покупал, потому что они мне велики и возле
коленей болтается то, чему положено быть гораздо выше. Так... Это полотенце
нам достала и втридорога сбыла соседка с первого этажа. Ее дальняя
родственница работает не то в ГУМе, не то в ЦУМе. А вот этот галстук тоже
непростой. Присутствующая здесь моя жена Наталья Михайловна Анфертьева, в
девичестве Воскресухина, простояла за ним больше часа, но надеть его за три
года обладания мне не пришлось по причине отсутствия костюма, подходящего к
этому галстуку. Между нами говоря, я не уверен, что в мире существует
костюм, который подходил бы к этой отвратительной швабре. А вот носки...
Этим носкам цены нет - точно в таких уже не первый год ходит директор
института, в котором работает вышеупомянутая Наталья Михайловна Анфертьева,
в девичестве Воскресухина... Подштанники... Правда, ничего?
надобность. А когда надобности нет - не сморкаюсь. Эти чулки с ромбиками, в
которых ноги кажутся покрытыми язвами, мы за большие деньги достали...
меня слышишь? Я кому сказала - прекрати!
от наволочки в цветочках. - Ты о чем?
говорить, послышались истерические нотки.
промолвил Вадим Кузьмич с хамской вежливостью. - Я показываю нашему общему
другу Вовушке некоторые приобретения последних лет, чтобы он не подумал, не
дай Бог, будто мы с тобой лыком шиты, будто нам надеть нечего и мы живем
хуже других.
круто повернулась, всколыхнув прозрачным платьем производства нейтральной
Австрии кухонный воздух до самых укромных уголков, где у нее хранились
картошка, чеснок, свекла и лук, обвела взглядом стены в поисках не то
нужного слова, не то предмета, который не жалко запустить в бестолковую
голову Вадима Кузьмича.
погладил по щеке, по волосам и очень грустно посмотрел в глаза. Наталья
Михайловна, поразмыслив секунду, решила, что сейчас лучшее - расплакаться у
Вовушки на плече. Так она и поступила. Новоявленный дон Педро вздрогнул,
ощутив некоторые выступы ее тела, но самообладания не потерял.
друга, уважать, жалеть... И все будет хорошо. Вы еще молодые, у вас родятся
дети... Их надо воспитывать, они вырастут хорошими людьми, членами общества,
станут приносить пользу...
Кузьмич задумчиво рассматривал на свет свои почти новые трусики в горошек.
которую произнес гость поздней ночью, когда Вадим Кузьмич укладывал его на
раскладушке.
оттого, что высказывает суждение о другом человеке. - Я бы так не смог.
живем. И ничего. Даже счастливыми себе кажемся. А может, и в самом деле
счастливы, а? - с надеждой спросил он.
шагал по залитым солнцем каменным улочкам Толедо, пересекал острую тень
собора и входил в маленькую лавочку. Он знал, что сейчас увидит в углу меч с
алой рукоятью. Миновав Ворота Солнца, он шел к нему через весь город, и
счастье наполняло все его тело, покалывало электрическими разрядами. В
облаке озона, легкий, почти невесомый, он входил, скорее даже вплывал в
лавку и сразу направлялся в угол, где, он это знал наверняка, стоит длинный
меч с алой рукоятью, кованым эфесом и с чудищами на лезвии. Вовушка
приценивался, денег ему не хватало, и он снова высыпал в горсть хозяину
полкармана значков с алыми знаменами и золотыми буквами.
они веселые! В схватках с соблазнами и хворями, в схватках с успехами, а они
частенько обладают большими разрушительными силами, нежели самые страшные
болезни, мы неизбежно теряем боевой пыл, устаем, старимся и... Печальное но
это надо знать с самого начала, чтобы ценить то, чем владеем сегодня, - свое
мнение, своих близких,) свои маленькие радости и слабости. Ценить и не
пренебрегать ими ради того, что, возможно, получим завтра.
будто под звон хирургических инструментов, выпила кофе и умчалась на работу
Наталья Михайловна, к своим пылинкам, которые заждались ее, измаялись и уж
не знали, наверно что думать. Скорбно собралась в детский сад Танька
понимая, что нет в мире сил, которые избавили бы ее от этой повинности. Уже
от двери она посмотрела на Анфертьева долгим взглядом - ее синие глаза
светились из полумрака прихожей невероятной надеждой, но Вадим Кузьмич лишь
беспомощно развел руками и уронил их.
Самойлова Елена
Сапковский Анджей
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Круз Андрей
Прозоров Александр