приподняли и положили лицом вниз, потом подняли его ноги на бревно. Его
колени лежали на бревне, носки башмаков свисали вниз. Она так ушла в
созерцание, что ей казалось, будто это ее поднимают и укладывают для
пытки.
Челюсти его медленно двигались, он жевал табак.
делать.
перебей ему ноги.
времени сможет продержаться, вынести. Про себя она повторяла: если б он
пришел сейчас, я убила бы их обоих.
Раздался стон. Она пошатнулась, крепко сжимая револьвер в простыне.
не потеряла власти над собой. Она рванулась вперед, но рука шерифа
удержала ее.
Джонни-Бою. - Она может уйти, если ты скажешь.
что-нибудь сказать ему, так лучше говори сейчас.
могла бы спасти сына!
Попробуй-ка теперь.
освободить его. Но если она это сделает, у нее отнимут револьвер, и Букер
скажет, кто были остальные. Господи, помоги мне. Теперь толпа громко
переговаривалась, как будто самое главное было кончено. Ей казалось, что
она целую вечность стоит здесь и смотрит, как Джонни-Бой корчится и стонет
в своем беззвучном мире.
это Букер? И она замерла, чувствуя, что возбуждение может ее выдать. Может
быть, я смогу убить двоих! Может быть, удастся выстрелить два раза! Шериф
стоял перед ней, дожидаясь. Толпа расступилась, и она увидела подбегающего
Букера.
простыню.
целилась в Джонни-Боя, но они окружили ее, сбили с ног, вырвали у нее
простыню. Мельком она увидела, что Букер лежит ничком, лицом в грязь,
вытянув перед собой руки, потом толпа заслонила его. Она лежала, не пробуя
бороться, глядя сквозь струи дождя на лица белых над нею. И вдруг она
успокоилась: они уже не белая глыба, они не выталкивают ее на край жизни.
Вот и хорошо!
взяли, и стояла безучастная ко всему. Она сделала что хотела. Если б
только Джонни-Бой... Она взглянула на него: он лежал и смотрел на нее
измученными глазами.
выстрела, один за другим, будто один выстрел. Она не смотрела на
Джонни-Боя, она смотрела на лица белых, тяжелые и мокрые в свете факелов.
и вспышка огня, пронизавшие ее грудь, заставили ее жить снова, жить
напряженной жизнью. Она не двинулась, только чуть вздрогнула от резкого
удара пули. Она чувствовала, что горячая кровь согревает ее озябшую,
мокрую спину. Ей вдруг нестерпимо захотелось говорить: "Вы не добились
чего хотели! И никогда не добьетесь! Вы не убили меня, я пришла по своей
воле..." - Она чувствовала, что дождь падает на ее широко раскрытые,
тускнеющие глаза, и слышала невнятный звук голосов. Ее губы беззвучно
шевелились: "Не добьетесь, не добьетесь, не добьетесь..."
покоем и силой, и не чувствовала, что тело ее стынет, становится холодным,
как дождь, что падал с невидимого неба на живых, которым суждено умереть,
и на мертвых, которым суждено бессмертие.
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Махров Алексей
Мурич Виктор
Шилова Юлия
Афанасьев Роман