Чтение 8–й страницы книги ~Свет женщины~

Он устало улыбнулся:

- Понятно. Вы, естественно, предпочитаете Шекспира. Но Шекспир в своих произведениях, месье, слишком уважительно судит о жизни и смерти, тогда как сеньор Гальба их в грош не ставит".

- Я не собираюсь обсуждать шедевры, Свенссон. А теперь...

- Хорошо, идемте.

Мы вежливо постучали в дверь пятьдесят седьмого, но никто не ответил. Тогда мы отправились искать горничную, но та не захотела нас впускать. Надо было прежде позвонить консьержу. Получив разрешение вышестоящей инстанция, горничная открыла нам дверь.

Шторы были опущены, горел свет. Сеньор Гальба сидел в кресле возле камина. Шимпанзе устроился на коленях у хозяина и искал блох у него в волосах. Розовый пудель лежал у кресла и, увидев Свенссона, завилял хвостом.

Сеньор Гальба был в пижаме. Глаза широко открыты, лицо осунулось, отчего нос с мощными ноздрями казался еще больше, как будто он устремился на врага. Сеньор Гальба был мертв.

Шимпанзе посмотрел на нас, чмокнул своего хозяина и погладил его по щеке.

Горничная что-то выкрикнула по-португальски и кинулась предупредить дирекцию, что в пятьдесят седьмой привели животных.

Тут Свенссон допустил одну ошибку.

- Джексон! - крикнул он. Не знаю, то ли шимпанзе потерял голову, то ли, напротив, своим поведением доказал замечательное присутствие духа, но он отреагировал на свое имя рефлексом настоящего профессионала. Издав пронзительно-испуганный крик, он бросился к проигрывателю, стоявшему на столике, и сделал точно такое же движение, которое мне довелось видеть на сцене: завел пластинку. Пасодобль El Fuego de Andalusia зазвучал во всем своем великолепии, и то, что воспоследовало, несомненно, делало честь этому искусству дрессировки, пределы которого определялись лишь

застывшим стеклянным взглядом сеньора Гальбы.

В мгновение ока шимпанзе и розовый пудель уже стояли в обнимку посреди комнаты и танцевали пасодобль, бросая на нас испуганные взгляды, будто понимая, что речь идет о жизни и смерти.

- Вот дерьмо, - в сердцах воскликнул Свенссон.

Я решительно направился к дивану, взял свою дорожную сумку и вышел в коридор. Прежде чем поскорее убраться оттуда (мало ли что еще может случиться), я в последний раз взглянул на своего друга из Лас-Вегаса: трогательная картина - последняя честь, которую шимпанзе и пудель отдавали таким образом труду всей жизни. В общем, последнее слово осталось за сеньором Гальбой.

Я кинулся сломя голову вниз по лестнице, а ритмичные звуки пасодобля всё неслись мне вслед от этажа к этажу до самого тротуара, хотя слышать их, естественно, я уже не мог. К тому же мне казалась, что пустой взгляд моего лас-вегасского друга с невозмутимым безразличием наблюдает мои попытки увернуться от палочки дрессировщика. Заметив, что ни машины, ни Лидии уже нет, я постоял немного у входа, с дорожной сумкой в руках, слушая мелодию пасодобль, которая все еще звенела у меня в ушах, и успокаиваясь под монотонный голос громкоговорителя; потом я вышел на дорогу, очутившись в потоке машин и ругательств, повернулся пару раз вокруг себя, щелкая пальцами, чтобы не сбиться с ритма, и, когда какое-то такси наконец остановилось, водитель засомневался, брать ли меня: он боялся за свои сиденья. Я назвал ему адрес Лидии и попросил выключить радио, потому что я слушал музыку. В зеркале заднего вида отражался его недоверчивый взгляд. Я успокаивал себя тем, что я еще в полном расцвете сил и что так можно протянуть еще довольно долго, если не курить и заниматься спортом. В этой эйфории мне вдруг захотелось поболтать с шофером.

- Знаете, продолжительность жизни увеличилась в среднем на семь лет, по статистике...

- Если вам кажется, что я опасно вожу, выходите, никто не держит.

- Нет, вы не поняли... Я просто сделал оптимистическое замечание общего порядка.

- Мне с вами не о чем говорить.

Ехать туда было минут десять, пятнадцать от силы, но я превратил это в целый час. Время взялось за меня с тщательностью ювелира, не спеша вырезая каждую минуту, как драгоценный камень. Мне недоставало какой-то малости до выдрессированного болванчика: щепотка цинизма, или пусть хотя бы намек на низость, дуновение стоицизма, еще несколько капель иронии. Но я любил одну женщину такой любовью, какой может одарить только женщина, и я не умел сдаваться.

Я позвонил и сначала даже подумал, что там никого нет. Потом дверь открылась, и меня встретила, широко улыбаясь, какая-то старушка; она, верно, думала о ссоре влюбленных.

- Входите, входите. Мадам просила подождать. Она вам позвонит.

В гостиной на столе был кофе и горячие круассаны.

- Сварить вам яйцо?

- Нет, спасибо.

- Мадам сказала, что вам надо поесть и поспать немного.

- Где она?

- Не знаю, понятия не имею. Она вам позвонит.

Я прождал около часа. Я знал, что она вернется. Теперь, раз она останется со мной, я даже мог побыть в одиночестве. Потом я собирался сходить за цветами и подарить их той уличной мадемуазель, которая приходила к сеньору Гальбе поддержать компанию, потому что человек не

может обходиться одной собакой.

Я долго не снимал трубку. Все-таки еще немного надежды.

- Мишель...

- Знаю, Лидия. Я все понимаю.

- Я сейчас в Руасси. Улетаю на несколько месяцев,

- Ты права.

- Я слушала твои молитвы всю ночь и... там слишком много места. Это слишком велико для меня. Ты возвысил меня, а я простой человек. Боготворить - не значит любить. Ты возводишь соборы, а я помещаюсь в двухкомнатной квартире, восемьдесят квадратных метров. Ты потерял женщину, которая была для тебя всей жизнью, и ты пытаешься свою жизнь превратить в женщину. Она оставила тебе несметное богатство. Я чувствовала бы себя уверенней, будь ты победнее: тогда ты мог бы больше отдать. Я знаю, невыносимо жить без любви. Однако это всего лишь такой образ жизни. Я прекрасно понимала, что делаю. Я была так несчастна, что мне необходимо было помочь кому-нибудь.

Я попыталась помочь вам обоим. Я эгоистка, знаю... И еще. Ты говорил о братстве, помнишь...

- Конечно. Это единственное, на что никогда еще не решались мужчина и женщина. Глухо.

- Я не хочу любить святой любовью. Это слишком тяжкий груз.

- И единственный. Не плачь.

- Мишель, так жить невозможно.

- Да? Тогда правильно делаешь, что плачешь.

- Женщина не может жить только мужчиной, а мужчина - женщиной.

- Ничего не могу поделать. Ты для меня биологическая необходимость. Каждая моя клеточка взывает к тебе.

- В тебе говорит больше твоя вера, абсолютная, отчаянная и дикая, нежели то, что мы вместе можем сделать с нашей судьбой...

- Да.

- Когда находишь в человеке такую потребность любить, то

уже перестаешь понимать, существуешь ли для него, любят ли тебя, или ты просто орудие культа... Я тоже должна жить, я сама. Я не хочу принимать эту религию. Нам не нужно боготворить, Мишель. Обожествление всегда требует святости, а святость... нас уже ею закормили. Я бы даже сказала, мы сыты ею по горло; и распутники сегодня имеют, может быть, даже большее право голоса и могут больше нам сказать, чем святые.

- Ты, должно быть, пережила ужасную ночь.

- Я ее пережила, Мишель. И еще я помогла другой женщине. Теперь я уезжаю. Уезжаю, потому что ты пьян от горя и потому что я даже не знаю, кто ты на самом деле. Слишком много сейчас отчаяния, паники в тебе... да и во мне. Так слишком просто. Однажды, когда мы начнем уже забывать о пережитом кораблекрушении, когда мы станем опять сами собой, мы снова встретимся... и познакомимся заново.

- Просветленные...

- Да, и все будет гораздо сложнее. Мы посмотрим друг на друга, скрывая удивление; ты скажешь про себя: "Не может быть!", а я: "Нет, это не он, это невозможно..."

Она рыдала. Я был счастлив. Мы уже вместе.

- Лидия, уезжай и ни о чем не беспокойся. Уезжай так далеко, как только сможешь. Не возвращайся, пока не иссякнут твои сомнения. Встречай других. Живи случайными знакомствами.

Не бойся, это ничего. Я жду тебя, когда бы ты ни вернулась.

- До скорого. Можешь жить у меня, если хочешь.

- Нет, представь себе, я не выношу иллюзий. Уезжай. Я постараюсь протрезветь. Она рассмеялась:

- Смотри не перестарайся.

- Можешь не волноваться.

Выйдя на улицу, я остановился перед цветочной лавкой. "Какие цветы она любила? - Все". Ей нравилась сирень, но нам придется подождать до весны. А сейчас мне нужно было дотащить свое тело до дому, помыть его, накормить, одеть во все чистое и поместить в витрину, к остальным таким же, может, оно еще пригодится. Прохожие как-то странно смотрели на меня: призрак без женщины казался чужим в этих краях. Сквозь крыши проглядывало другое солнце. Я чувствовал, что все окружавшее готово втянуть меня в свой оборот, но это уже было делом вечности, вселенной, космического времени, а небо притворялось, но его выдавала необъятность, потому что настоящее небо - маленькое, с ладонь. Я удивился, увидев вокруг столько достойных и гордых мужчин, которые не просили милостыню, столько женщин, в глазах которых не было мольбы. На тротуаре какая-то девчушка в задумчивости: глядела на свалившуюся с ноги туфлю, которую она пыталась снова надеть. Трудная задача, без посторонней помощи здесь не обойтись. Она подняла голову и важно посмотрела на улыбающегося господина, склонившегося над ней: он мог бы пригодиться.

- Никак не могу надеть туфлю, - сказала она. - Попробуй?

Я встал на колено и прекрасно справился с заданием. Белокурое счастье коснулось моей щеки, и я почувствовал такое нежное, легкое дуновение, что закрыл глаза.

- Спасибо, ты хороший. Я живу напротив, Она внимательно посмотрела на меня и решила, что я еще на что-нибудь сгожусь. Она взяла меня за руку.

- Идем, - сказала она. - Я помогу тебе перейти.

1Руасси - местность к северо-востоку от Парижа, аэропорт им. Шарля де Голля.

2Андре Ленотр - французский архитектор, мастер садово-паркового искусства; создатель регулярного французского парка с геометрической сетью аллей, правильными очертаниями газонов, бассейнов, боскетов.

3Бугатти, Делаж - пионеры французской автомобильной промышленности, специализировавшиеся на спортивных, гоночных автомобилях.

4Ваше здоровье! (англ.).

5От Мату-Гросу - названия штата в западной Бразилии.

6На посошок (англ.).

7Г. А. Киссинджер - госсекретарь США в 1973-1977 гг.

8Граучо Маркс - один из актеров квартета

"Маркс

Бразерс", прославившегося в американском комедийном кино 30-х гг.

9Конечно (исп.).

10"Андалузский пожар" (исп.).

11Шумный праздник (исп.).

12U.Т.А. - Объединение воздушного транспорта (фр.).

13Перефразирует, изменяя смысл, строку из стихотворения Ламартина "Одиночество": "Одно лишь существо ушло - и, неподвижен, В бездушной красоте мир опустел навек!" (Перевод Б. Лившица.)

14Концертный зал в Париже, открытый фирмой "Плейель".

15Карл Верник (1848-1905) - немецкий невропатолог, впервые описал сенсорную афазию.

16Лурдский собор в Пиренеях, место паломничества.