Чтение 8–й страницы книги ~Князь~

- Ну-ну... - тихонько пробормотал Духарев. Картинка вырисовывалась. - За тиуном боярским послали, как я велел? - строго спросил он старосту.

- Малец к нему бегал, - ответил староста.

- Малец... - Духарев хмыкнул. - Малец. И где он?

- Малец-то?

- Тиун! - рявкнул Духарев.

- А тиун сказал, не придет, - сообщил староста. - Сказал, боярину его эта земля самой княгиней дана. Пушшай обиженные княгине челом бьют.

- Значит, княгине... - проговорил Духарев, медленно наливаясь гневом. - Десятник! Ну-ка живо его ко мне!

- Мигом, батька!

- Господин, погоди! - закричал староста.

- Что такое? - гневно сдвинул брови Духарев.

- Он, эта, не дастся! - сообщил староста. - При нем тоже вои, таки страхолюдны... - Староста сделал неопределенный жест. - А твои - молоденьки, дык, не побили б!

Взгляд воеводы, обращенный на старосту, помягчел: ай да дедок! О его варягах обеспокоился. "Молоденьки" - это он прав. Даже у десятника щеки гладкие. Эх, дедушка! Видел бы ты этих молоденьких в деле!

"Молоденькие" тоже развеселились, предвкушая потеху.

- Добро, дед! Молодец, что сказал! - похвалил Духарев. - И много их, этих страхолюдных?

- Да, может, с десяток.

- Понятно. Десятник, возьми двоих, и тиуна этого - сюда! Дед, дай кого-нибудь - пусть дорогу покажет. Десятник!

- Я, батька!

- Вы там полегче, без смертоубийства.

- А ежели нас бить начнут? - озаботился десятник. - Жалеть?

- Тогда рубите, - разрешил Духарев. - Виру я за вас заплачу!

- Добро! - Десятник сразу повеселел. - Ты, смерд, за стремя возьмись! - велел он выделенному общиной проводнику. - За мной, братья! Мы мигом, батька!

Обернулись действительно быстро. Получаса не прошло.

Приехали легкой рысью, все трое, даже с прибытком: через холку десятникова коня был перекинут человек.

Еще один бежал за последним гриднем. Бегущий был тучен и немолод, но проворно перебирал ногами, потому что от шеи его тянулся к седлу гридня волосяной аркан.

"Понахватались степных повадок", - подумал Духарев.

Последним топал общинник-проводник.

Десятник лихо осадил коня перед Духаревым, спихнул "поклажу". Пленник кулем свалился под ноги духаревской Метели и яростно замычал. Рот его был заткнут тряпкой, руки и ноги связаны, а рожа слегка попорчена.

У десятника тоже была губа разбита. Оч-чень интересное повреждение для вооруженного человека.

- Драться полез, - сообщил десятник. - Пришлось успокоить. А это - тиун ихний, - он перехватил аркан и подтянул второго вперед.

Тиун с хрипом втягивал воздух, пучил налитые кровью глаза. Сразу видно, с физподготовкой у тиуна неважно.

- Покойников нет?

- Все, как ты велел, воевода! Да там их и было всего четверо. Трое мерян10 и этот. Меряне, как нас увидели, - сразу на жопки. А этот, здоровый, с секирой полез. Секиру я у него забрал, так он начал кулаками махать. Ну мы ему морду легонько поправили, чтоб уважение к варягам имел. Так, батька?

- Все верно. А что тиун?

- Кричал много, - усмехнулся десятник. - Но это сначала, а как мы коней рысью пустили, сразу орать перестал. Теперь только пыхтит.

- Развяжите их! - приказал Духарев. Освобожденный от аркана тиун без сил осел на траву рядышком со своим защитником. У того глаз подбит, борода встрепана... Но что-то смутно знакомое...

- Как зовут? - спросил Духарев.

- Сычок... - мрачно пробормотал побитый.

- "Сычок, воевода!" - поправил его десятник, сопроводив поправку пинком.

- Сычок, воевода, - покорно повторил побитый.

- На кулачках дрался ловко, - заметил десятник.

- Так он новгородец, - сказал Сергей.

- Тогда понятно. Они на своем вече только и делают, что на кулачках дерутся!

Варяги захохотали.

Сычок стоял, понурив голову. Осознал, что косяк упорол.

- Что ж ты, Сычок, в Киев подался? - спросил Духарев. - А почему не домой, в Новгород?

- Дак это...

- А Чифаня где?

- Чифаня? - Сычок вскинул голову, изумленный. - Дак он же помер три лета тому! А ты...

- ... Воевода! - рявкнул десятник.

- ... воевода... - Сычок опять понурился.

- Со мной поедешь, Сычок, - распорядился Духарев и строго взглянул на тиуна. - А ты как, отдышался? Знаешь меня?

- Да.

- Что ж не пришел, когда я позвал?

- А ты мне не господин! - дерзко ответил тиун. - У меня свой боярин есть, а ты мне никто!

- Позволь, батька, поучу его маленько? - попросил десятник, поигрывая плеткой.

- Бей! - визгливо закричал тиун. - Сейчас твоя сила!

- А потом будет твоя? - усмехнулся Духарев.

- Будет и моя! Боярин мой самой княгине служит!

- Ишь ты! - удивился Духарев. - А я не знал! Это, значит, тебе княгиня приказала знамено сдвинуть!

- А вот у княгини и спроси! - нагло ответил тиун. - Она и рассудит, кто прав! И за то, что ты меня и человека моего побил, - тоже рассудит! Ты, воевода, ой как пожалеешь!

Духарев наклонился к тиуну, сказал ему негромко:

- Еще слово - и я тебе язык вырву, - потом приказал двум гридням: - Возьмите эту жердину и вкопайте во-он там, под тем пригорком. Сделаете - догоняйте. Мы в Вышгород поедем, - а десятнику велел: - Сычку - коня.

- А этому? - десятник кивнул на перетрусившего тиуна.

- Пешком добежит!

- He добежит! - уверенно заявил десятник. - Хлипкий. До Вышгорода, считай, четверть поприща.

- Ладно, уговорил. Сычок! Дуй в свою деревеньку, приведи какого-нибудь одра!

- Батька, может, лучше кого из наших послать? - десятник с сомнением поглядел на новгородца.

- Не беспокойся, он не потеряется! - сказал Духарев.

Сычок благодарно закивал: понял, что суровый варяг на него не сердится. Он так и не признал в грозном киевском воеводе своего старого партнера по рыночному тотализатору.

В Вышгород приехали ближе к вечеру. В сам городок воеводу с гриднями пропустили беспрепятственно, но позвала его княгиня не сразу. Пришлось подождать. А тем временем прибежал сам боярин Шишка. Должно быть, кто-то ему доложил, что Духарев приволок Шишкина тиуна.

Увидев своего человека в плачевном положении (связанный, с заткнутым, чтоб зря не болтал, ртом, тиун только и мог, что жалобно мычать и пучить глаза), Шишка с ходу принялся орать.

- Уймись, - посоветовал ему Духарев. - Пузцо от натуги лопнет.

- Немедля отпусти моего холопа!

- Ах это твой холоп... - протянул Духарев. - Значит, за его воровство мне с тебя следует спрашивать?

- Какое-такое воровство? Не было никакого воровства! - запальчиво закричал Шишка. - Ты сам...

Тут он сообразил, с кем говорит, и осекся.

- Я сам - кто? - вкрадчиво поинтересовался Духарев. - Ты договаривай.

Шишка договаривать не стал. Еще слово - и потянул бы его воевода на правеж. А правеж по-варяжски - это выйти на перекресток и драться. Шишке вовсе не хотелось, чтобы варяжский меч проделал в его упитанном теле несовместимое с жизнью отверстие.

Боярина выручил посыл от княгини. Ольга звала воеводу в горницу.

- Много воли забрал, воевода! - сердито бросила княгиня. - Боярам моим грозишь, людей ни за что бьешь! Ишь, указывать решил, как мне править надобно! Забыл, что сам ко мне пришел и моего суда ищешь?

- Да я могу и не искать, - сказал Духарев.

Препирались они с Шишкой уже часа два. Достало. Княгиня, сначала отнесшаяся к воеводе благосклонно, постепенно начала брать сторону своего боярина. Отчасти потому, что за эти два часа в терем набилась прорва народа - все Ольгины бояре, такие же хапуги, как пузан Шишка. Эти, не стесняясь, орали в защиту своего кореша. А Духарев был один. Даже гридни его остались снаружи, во дворе.

- Могу и не искать, - сказал Сергей. - Могу и сам рассудить. Кто думает, что я княжью землю защищать умею, а свою - нет, тот очень ошибается. Если ты, княгиня, не можешь умерить жадность своего боярина, я сделаю это сам! Но не обессудь, обойдусь как с пойманным разбойником.

- Ты никак грозишь мне, воевода?

- Предупреждаю. И не тебя, а вот этих... - он обвел взглядом столпившихся вокруг бояр.

- А не боишься, что я велю наказать тебя за дерзость?

Духарев усмехнулся и положил руку на оголовье меча. Он был один, а бояр - десятка три. Все, как и положено, при оружии. Но пожелай княгиня действительно его наказать, пришлось бы кликнуть стражу.

Ее ближники на такого, как Духарев, могли только тявкать издали. И в этом было серьезное отличие партии княгини от партии ее сына. И уж, конечно, Святослав не стал бы устраивать целый спектакль из-за паршивого лужка стоимостью в четверть гривны.

- Осмелишься обнажить меч в моем тереме? - поинтересовалась Ольга.

Духарев пожал плечами.

- А вот я сейчас велю тебя в цепи и в подпол.

- Может, проще сразу в землю закопать? - предложил Духарев.

Бояре возмущенно загалдели. Ольга в ниточку сжала губы. Не любила она, когда напоминали о подробностях ее мести древлянам.

Какое-то время она колебалась: не кликнуть ли стражу?

Духарев ее прекрасно понимал. В той экономической реформе, которую княгиня вот уже несколько лет проводила на подвластных Киеву землях, эта жадная толпа прихвостней в высоких шапках играла первостепенную роль. Не у Духарева пытался оттяпать Шишкин тиун пресловутый лужок, а у родовичей. С родовым укладом сейчас боролась княгиня. С порожденной им системой полюдья. Чтобы не князь с дружиной, странствуя по державе, брали что удастся, а тиуны и наместники через мытарей собирали положенное. Чтобы были это налоги, а не "прокорм". Как в Византии. Как в Булгарии. Как в цивилизованных странах.

Теоретически Духарев, порождение цивилизованной эпохи, должен был поддержать такое начинание... А практически - ну ее к лешему, такую цивилизацию, где заправляют бояре типа Шишки!

Духарев не боялся. Он нужен князю. В Киеве он - герой. Посади героя в поруб - такая буза поднимется... Героев надо сразу убивать. Но убивать его Ольга не станет. Убивать его политически неразумно.

В дверях появился Ольгин сотник. Его, кажется, звали Добрыней. Перекрикивать боярский галдеж не стал. Остановился, ожидая, пока княгиня обратит на него внимание. А когда она повелительно махнула рукой (всем молчать), доложил:

- Великий князь к вам, матушка!

Духарев улыбнулся. Всё. Теперь поруб точно отменяется.

Великий князь киевский Святослав вбежал в горницу буквально через минуту. Вместе с ним - запыленные борзые и пара гепардов, сотник Икмор, неизменный охотничий спутник князя, дюжина гридней.

- Семерых тарпанов заполевал! - похвастался великий князь. - Двух тебе, мать, привез!

- Я конину не ем, ты же знаешь, - поджала губы княгиня.

- Дружинным своим отдай! - бросил Святослав и, заметив Духарева: - Воевода! Сказывали, ты меня искал? Или с матушкой уже все обговорили?

- Искал, - согласился Духарев. - А к княгине я пришел по другому делу. Думал, рассудит она меня...

- Почему она? - нахмурился Святослав. - Что за дело?

Духарев глянул на Ольгу: княгиня молчала. Бояре ее тоже примолкли. Хоть в Киеве, хоть в Вышгороде, а при великом князе "новгородское вече" они затевать не осмеливались. Эдак можно и схлопотать...

- Мелкое, - сказал Духарев. - Тиун вот этого боярина у моих оброчных лужок украл.

- Так возьми у него отступное - и дело с концом!

- Не хочет, - сказал Духарев. - И матушка-княгиня тиуна наказать не желает. А меня вот уже в поруб намеревались отправить.

- Вот как... - Князь повернулся к матери. - Правду мой воевода сказал?

- Неправда! Мой это луг! - запальчиво закричал Шишка.

У себя в Детинце Святослав за такое нарушение субординации с ходу велел бы гридням "поучить" горластого боярина, но здесь он был в гостях.

- Уйми своего боярина, мать!

- А ты уйми своего воеводу!

Святослав сжал кулаки, по-бычьи наклонил голову вперед...

- Княже! - быстро сказал Духарев. - Не надо. Я отдам этот лужок, не стоит того.

Святослав глянул на него бешено...

- Княже! Я тебя искал, - поспешно произнес Сергей. - Это срочно и важно.

- Говори, - процедил Святослав.

- Только тебе, - покачал головой Духарев. - Тебе... и княгине.

Вот так вот! Он сумел их заинтриговать и пресечь ссору, из которой ничего хорошего не вышло бы. Князь молод и любознателен, а Ольга хоть и княгиня, но женщина... Она какое-то время колебалась, но любопытство пересилило.

- Значит, отдаешь лужок? - спросила княгиня.

Духарев махнул рукой: не в пешки играем!

- Все вон! - скомандовала Ольга, но потом уравняла расклад: - Сотник, останься.

Двое на двое.

Бояре (никто даже не вякнул) убрались из горницы, Святославовы гридни тоже вышли и собак увели. А вот гепардов забыли, но они людям докучать не стали, улеглись в уголке и принялись вылизываться.

- Говори! - потребовал Святослав.

- Милёна, - сказал Духарев, - твоя ключница?

- Моя, - сказал князь.

- Моя, - сказала княгиня.

Мать и сын переглянулись. Святослав улыбнулся. Княгиня тоже. Помирились, это хорошо. Но вообще-то веселого мало.

- Веселого мало, - сказал Духарев. - Она непраздна. Мы все знаем от кого, верно?

Святослав ухмыльнулся. Судя по выражению лица княгини, она тоже не шибко удивилась.

- Коли сына родит, надо б ей деревеньку подарить на прокорм, - деловито сказала Ольга. - Это твой первенец будет!

- Она хочет плод вытравить, - сообщил Духарев.

Раз позиции сторон определились, можно говорить все как есть.

- Вот дурная! - воскликнул Святослав. - Зачем?

- Любит тебя, - сказал Духарев. - А ты, княже, на другой женился.

- Ну и что? - Он не понимал.

Ольга понимала, но у нее были свои приоритеты.

- Мой внук! Где она?!!

- Худого не будет, - заверил Духарев. - Я гридню своему велел, чтоб поберег ее втихую.

- А если она от твоего гридня уйдет? - воскликнула княгиня.

Святослав улыбнулся: решил, что матушка пошутила.

Духарев, впрочем, не думал, что это шутка.

- От моего гридня, княгиня, оружный нурман не уйдет, - сказал он. - За внука не бойся, а на девку не серчай. Знаешь ведь: при таких делах ум у них начисто отшибает.

- Знаю, - кивнула Ольга и вдруг уставилась на воеводу с подозрением: - А вот откуда ты про Милку проведал? Может...

- Не может! - неуважительно перебил княгиню Духарев. - К жене моей она пришла со своей бедой ("Тоже мне - беда!" - фыркнула княгиня), от Сладиславы и узнал.

- Понятно. Сотник! Как Милка объявится - сразу ко мне. Тебя, воевода, тоже касается. А сейчас ступайте оба: мне с сыном потолковать надо.