Чтение 8–й страницы книги ~Принцесса для сержанта~

Впрочем, ехать с принцессой через столицу я бы не рискнул в любом случае. Потому как если где и могут ее высочество узнать практически со стопроцентной гарантией - так это именно там. По крайней мере, лично я ни за что не поверю, чтобы любой тамошний житель, от последнего бродяги до бургомистра-или-кто-у-них-тут, свою законную повелительницу опознать не сумел. Такие фокусы у принцев с принцессами только в восточных сказках удаются. Да и то - у тамошнего принца хоть город был большой, а Дарина нынешняя столица, как я понял, являет собой райцентр средней оживленности. Как говорится - сравнивайте и делайте выводы.

Ладно.

Проехали мы еще метров семьсот, вкатились на пригорок - и Дара вдруг нахмурилась. Озабоченно так, недобро.

- Сергей, - поворачивается она ко мне. - У нас проблемы. Большие.

Я было собрался пошутить - мол, и что с того, в первый раз, что ли? Но увидел ее личико - серьезное, напряженное - и сообразил, что шутки мои будут сейчас не ко времени.

- Насколько большие? - деловито уточняю. - С дракона или еще крупнее?

Эскадрильи змей-горынычей, правда, пока что в пределах видимости не наблюдалось. Да и смотрела принцесса не в небо, а вперед, на городок. И сейчас вместо ответа в его сторону рукой махнула.

- Видишь флаги?

- Вижу, - киваю. - Много, яркие, веселенькой такой расцветки, развешаны на всем, что под руку попало. Я, конечно, в вашей сигнализации не силен, но, по-моему, знак чумы как-то иначе выглядит. Опять же, музыку даже сюда доносит... и народ меж домов мельтешит, празднично выряженный.

- Это и есть праздник, - тяжело вздыхает Дара. - Турнир развлекателей.

- Понял. Согласен. Вляпались.

Это, соображаю, примерно как в наспех содранном мундирчике прямиком во фрицевское офицерское собрание ввалиться, в разгар банкета по случаю дня рожденья Геббельса.

- А отсидеться никак не выйдет? - спрашиваю. - Сказать, что умаялись на длительной гастроли? Деньги-то у нас есть, мы еще и половины тушки оборотня не проели.

- Сергей, это же турнир. Здесь выступают не ради денег, хотя по обычаю устроитель турнира щедро награждает победивших. Показать свое мастерство не толпе жадных до зрелищ крестьян, горожан... или кучке обрюзгших от скуки вельмож... а таким же, как ты, тем, кто сумеет оценить... превзойти всех...

- Угу. Спортивный интерес. А если, - предлагаю, - заявить: мы, мол, так восхищены уже увиденным, что и помыслить не можем после таких мастеров выступать?

- Так не принято, Сергей. Те, кто не считает, что годен, просто не являются на турнир. Но если приехал - ты должен выступать. Заработать славу или позор... но должен.

- Ферштейн. Значит, вляпались глубоко.

- Я же сказала: большие проблемы.

- Ну да. С городок. Может, назад повернем?

- Во-первых, - говорит Дара, - во всех окрестных селениях наверняка прослышали о турнире. Вспомни прошлый вечер, трактир, где мы покупали хлеб и сыр, - никто не спросил, куда мы направляемся и почему не будем выступать в их деревне. А во-вторых, стража на вышках уже давно заметила нас и, если мы вдруг развернемся... это будет выглядеть подозрительно.

- Так плохо и сяк нехорошо, - подытоживаю я. - И что остается?

- Я вижу для нас лишь один путь, - спокойно так говорит Дара. - Мы должны выступить на турнире. И лучше всего - победить.

Неплох стратегический замысел, а? Я, как услышал, вожжи упустил и едва из фургона не вывалился.

- Ну, принцесса, - развожу руками. - Дара Дарсолановна. Вы, я погляжу, мелочиться не привыкли. Что, во вторых рядах оказаться - для королевской чести ущербом будет?

- Нет, - улыбается Дара. - Просто девчонку-неумеху могут заподозрить, что она лишь выдает себя за странствующего развлекателя, даже вероятнее всего заподозрят. А вот насчет победительницы таких сомнений не возникнет.

И что ей ответить?

- Звучит это, конечно, хорошо, - говорю. - Заманчиво. Я бы даже не пожалел слова "перспективно"! Один только ма-аленький такой вопрос: у тебя что, уже и светлые идеи наличествуют на предмет, как бы всех здешних мастеров по кустам и закоулочкам расшвырять?

- У меня есть идеи идей.

- Понятно...

На самом деле единственное, что мне пока что было действительно понятно, - так это то, что ничего хорошего из Дариной затеи выйти, скорее всего, не может. А вот наоборот - очень даже запросто!

- Думаешь подколдовать себе тихонько?

- Нет, что ты! - удивленно вскидывает бровь Дара. - За использованием магии во время выступлений следят очень тщательно. И не только развлекатели, хотя и среди них порой встречаются весьма умелые маги.

- А как же тогда?

Я на этот вопрос почти любого ответа ждал. Но что Дара вдруг прильнет ко мне, обнимет, коснется губами щеки, шепнет "увидишь" и затем ускачет в глубь фургона... такого не предвидел.

Такая вот она у меня... загадочная. Принцесса Дарсолана.

Хотя, наверно, дело не в том, что принцесса она, а в том, что женщина.

* * *

Девица была еще та штучка - это я с первого взгляда определил. Натуральная шпрингмина женской модели. Плиссированная юбчонка и фартучек голубенький.

- Позволю осведомиться, - голос у девицы был до того приторный, что аж сплюнуть хотелось, - чем славны наши вновь прибывшие собратья? Знаки на вашем фургоне...

- Можно толковать разнообразно, - заканчивает Дара. - Я знаю. Сама рисовала.

Старик, что вместе с девицей к нам подошел, не удержался - фыркнул.

Я бы тоже фыркнул - но только мне сейчас было глубоко не до смеха.

Пока мы ехали до ворот городка - минут двадцать самого ленивого конского шага, - Дара мне пыталась краткий курс по бродячефокусникам пересказать. Выходило у нее не очень складно, с пятого на двадцать пятое, но кое-что я уловил. А также осознал и проникся.

Главный фокус заключался в том, что случайных людей в здешнем обществе не бывает. Развитой феодализм - каждый сверчок на своем шестке сидит и звуки издает только те, которые этому шестку партитурой отведены.

Применительно же к нашей проблеме это значило, что развлекатели только со стороны такой вот насквозь безалаберной толпой выглядят. На деле же - вполне себе законный, а где-то даже и почтенный цех, с эмблемой, уставом и, само собой, целой кучей обычаев, про большинство из которых стороннему человеку знать не положено.

Дара, впрочем, знала. Все не все... но достаточно много.

В тот момент я даже не особо удивился: откуда у принцессы такие вот познания? Знает и знает... в моих школьных учебниках основ акменольского принцессоведения точно не имелось. Тем более, что голова у меня, с одной стороны, была занята тем, чтобы как можно больше Дариной информации впитать и запомнить, а с другой - клял я себя распоследними словами.

По большому-то счету вляпались мы исключительно по собственной дурости. Даже вдвойне. Во-первых, когда к сбору сведений о маршруте следования халатно подошли - ну что, спрашивается, стоило народец вчера в трактире на предмет новостей разговорить? Тамошний контингент ведь с точки зрения добычи информации - просто кладезь: поставь им по кружке эля, и они тебе мигом все сводки местного Совинформбюро за последние полгода перескажут. Наврут, конечно, в процессе с три короба, ну так это, само собой, - дело понятное и при должном подходе вполне излечимое.

А второе: все это - то, что мне Дара сейчас второпях бормотала, - следовало не в таком вот авральном порядке выслушивать. А не торопясь, спокойно, вдумчиво... Три дня ведь впустую, считай, профукали! Коту под хвост и не за ломаный грош!

Расслабились... что я, что Дарсолана. Романтическое путешествие вдвоем... прогулка при луне!

Узнай об этом товарищ капитан... нет, промеж рогов он бы меня лупить не стал. Наш капитан до рукоприкладства никогда не опускался, хоть в рукопашке трех здоровяков на раз укладывает. Он бы что-нибудь подходящее изобрел... так, чтобы наказание было адекватно провинности. Как, например, этой зимой приказал в недельный срок силуэты и тэ-тэ-ха немецких самолетов наизусть заучить - и Наставление раздобыл соответствующее. И прогнал меня после от и до... пока не убедился, что все эти огнеточки "хенкелей" да "мессеров" у меня от зубов только так отскакивают!

Злился на себя, идиота, я долго - до самых городских ворот. А затем стиснул зубы - чтобы чего лишнего сдуру не ляпнуть - и начал по сторонам глядеть. Внимательно. Благо, было на что посмотреть.

Дара тогда верно сказала: Тройктит этот был городом.

Стена только издали земляной казалась. Вблизи же было четко видно, что защищает данный населенный пункт не какой-то там частокол, а трехметровая каменная кладка, снаружи прикрытая слоем земли - то ли дополнительное прикрытие на случай обстрела, то ли маскировка... Тут моих познаний в средневековой фортификации для точного диагноза недоставало. И ворота - не деревянные нараспашку, а окованные толстенными железными полосами, плюс опускаемая решетка. Ну и на закуску: ров и через него - подъемный мостик.

На мостике этом, правда, военно-стратегические достоинства Тройктита заканчивались, дальше уже сплошные недостатки шли. К примеру, воды во рву было едва по колено, причем не человеку - курице. Мостик, судя по тому, как подъемная цепь успела с воротом ржавчиной срастись, не поднимали годов, эдак, двадцать. Или сто двадцать. Ну а двое стражников на въезде - это просто смех, даже не второ-, а третьесортное войско, пузо из-за ремня по обе стороны свисает, то-то кольчуги на боках расплели до самых подмышек.

Понятное дело, что в военное время лучшие люди не в тыл идут штаны на таких вот постах протирать - на фронт, в действующую армию. Но все равно... поставили б над этими орлами какого-нибудь настоящего ветерана, что по возрасту или по ранению в активных штыках служить не годен, он-то бы их живо научил, как службу служат! А то ведь, не стража, а черт-те что, форменный позор - обозники при королевском войске, и то во сто крат лучше выглядят.

Фургон эти тыловые гуси пропустили не то, что без спроса - головы не подняли, когда мы мимо них прогрохотали. Дисциплинка... нечего сказать... в смысле - сказать-то есть и много, а вот напечатать это сказанное куда сложнее.

Я немного боялся заблудиться - думал, в средневековом городе улицы непременно должны лабиринт образовывать. А путаться не пришлось, потому как выбора особого не было - в смысле улочек подходящей для фургона ширины. Как въехали в город, так по прямой на площадь и добрались.

Вот площадь, к слову сказать, была неожиданно широкая - хоть танковую бригаду в парад выпускай, в четыре ряда. Слева вдоль домов стояли очень похожие на наш фургоны, среди которых пяток шатров затесался, а прямо впереди толпился народ: турнир, судя по всему, уже был в самом разгаре.

И вот как только мы попытались к краю фургонного ряда тихонько встать - тут же, словно из-под земли, появилась эта девица со стариком.

- Позволю осведомиться, чем славны наши вновь прибывшие собратья? Знаки на вашем фургоне...

- Можно толковать разнообразно, - заканчивает за нее Дара. - Я знаю. Сама рисовала.

- Что ж, - задумчиво говорит старик. - В таком случае можно достоподлинно сказать: рисовальным талантом вас светлые Боги не обидели. Талантом немалым.

И поклонился.

Я как раз лошадей привязывал - стоял вроде бы спиной, а картинку краем глаза ловил.

Поклон этот... вроде бы и обычный. Короткий, чуть ли не кивок, но на самом деле... черт, я даже и объяснить-то сам себе толком не мог, в чем именно неправильность была, странность, а о том, чтобы так же в ответ кивнуть, - глухо.

Это вынося за скобки простенькое такое соображение, что поклон в ответ вовсе не обязательно должен в точности таким быть. Как пароль-отзыв. Стой, кто идет? Свои, свои... Москва. Сталинград, проходи. А попробуй в ответ тоже "Москва" крикни - враз получишь вместо "Сталинграда" свинец под срез каски.

У меня сердце то ли провалилось куда-то вниз, то ли просто замерло.

Только и подумал - вот и кончилась наша игра, считай, не начавшись. Обидно.

- Рад видеть вас на сем турнире, - говорит старик. - Уверен - выступленье ваше ничуть не уступит рисунку.

Развернулся и дальше похромал - я лишь сейчас засек, что правая нога у него сантиметров на пять короче левой.

- Рады видеть вас, - повторяет следом за ним девица. - Будем с нетерпеньем ждать вашего выхода.

Отбарабанила, - вших-х-х юбками - крутанулась и следом за стариком вприпрыжку.

Я секунд пять на их спины любовался и только потом сообразил - а Дара-то тоже поклонилась. И, похоже, правильно.

Занятные, однако, пироги... с вишнями. Это ведь уже не везение. Не бывает на свете такого везения.

- Эй, - вполголоса окликаю, - подруга боевая. Тебя, часом, на летние каникулы циркачам на воспитание ни разу не сдавали?

Принцесса меня ответом не удостоила. Она занята была - с очень озабоченным видом по сторонам оглядывалась.

- Постой с лошадьми, Сергей. Мне надо кое-что сделать.

И, прежде чем я хоть что-то возразить успел, спрыгнула с передка и растворилась в толкотне.

Вот ведь...

Выругаться мне хотелось до жути. Хорошенько так, в пять этажей с двойным загибом. Помню, в 42-м в соседней роте старшина один был, морячок с Тихоокеанского, виртуоз по этой части. Как-то раз на спор пять минут без повторов... весело так...

Сдержался. Все же не один в чистом поле - толпа вокруг. И как они на российский матерок прореагируют, знает разве что товарищ леший. Могут ведь и решить, что заклятье какое-нибудь особо злодейское колдонуть пытаюсь... ну и пресечь, что называется, в зародыше.

Ладно.

Дара вернулась назад ровно через сорок минут. И не одна. В смысле - мешок она какой-то приволокла. Швырнула его в глубь фургона, вскарабкалась на передок, села рядом со мной и лицо в ладонях спрятала.

Я к тому моменту как раз шестую соломинку закончил жевать и всерьез подумывал - не приняться ли за ногти. Выглядеть, конечно, будет, как говорит старший лейтенант Светлов, не комильфо, но зато хоть какое-то разнообразие в меню - а то после соломы привкус во рту совершенно мерзкий.

- Ну что?

- Я - переодеваться! - отрывисто шепчет принцесса. - Придержи полы у тента.

- Что-о? Слушай, я уже ни черта не понимаю...

- Следующими выступит пара жонглеров, а затем - мы. Здорово, а?

У меня не просто слов - звуков для ответа не нашлось. Только и сумел, что моргнуть.

Одно могу с па-алнейшей уверенностью констатировать - с решительностью у ее высочества дело обстоит превосходнейшим образом. Дарсолана взялась за дело - хватай мешки, вокзал отходит!

- Какое, к лешему, наступление, то есть тьфу, выступление? Ау? Дара!

- Наше выступление, - все так же сквозь ладони произносит Дара. - Твое и мое.

- М-мать... а что мы делать-то будем?!

Дара встала. Лицо у нее было сухое... а вот глаза поблескивали.

- Ты будешь играть на своем лиарионе. Что-нибудь ритмичное, неважно, что именно.

- Да уж... догадываюсь как-то, что на своем, не чужом! Ты чем в это время заниматься будешь?!

- Увидишь! - и скрылась в фургоне.

Я вздохнул. Посмотрел на небо - темнеет, - еще раз вздохнул. Загреб пятерней шевелюру на макушке и дернул пару раз. Хорошо дернул, сильно - так, чтобы почти до вскрика!

- Ну и что прикажете делать, - бормочу, - а, товарищ капитан? В такой вот стратегической ситуации?

Вариантов на самом деле было два. Тот, который мне больше всего нравится, или, как говорит в таких случаях товарищ капитан, импонирует - взять лиарион, а лучше "ППШ" и аккуратно, нежно тюкнуть одну взбалмошную девчонку прикладом по затылку. После чего объявить честному народу, что приключился у бедной девушки нервный обморок. Волнение и все такое.

И второй - взять лиарион и поверить, что ее высочество принцесса Дарсолана... что Дара отчетливо представляет, чего именно утворить собралась.

На мою голову.

* * *

Товарищ капитан говорил, что высоты боятся только дураки. Потому как разбиваются люди не о высоту, а о землю. Ну или о воду - если хорошо вскарабкаться, то тебе и озерная гладь бетоном лучшей марки станет.

Говорил это все он не мне - я-то высоты не боюсь. Парашютная вышка от данной фобии на раз лечит.

Только вот была та вышка в нашем парке стальная. А помостик, который сейчас под моей задницей все норовит ходуном сходить, - деревянный. И потому выглядит не в пример хлипче. Сдается мне, пожалел кто-то денег на реквизит - больно уж доски кривые, да и сколочено все на живую нитку.

Так что хоть высоты я и не боюсь... обычно, но в этот миг чихать было страшно - вдруг развалится. И при всем уважении к товарищу капитану, когда вот так сидишь на краю, болтая сапогами, а под подошвами - семь метров чистого воздуха, а затем булыжник... в такие моменты мысль, что разобьешься ты на целых две секунды позже, чем свалишься, оптимизма не добавляет.

Боялся я почти минуту. Потом - надоело, да и лиарион все никак толком настраиваться не желал. А я хоть и не верил, что там, внизу, кто-то чего-то сумеет расслышать, но все равно сыграть хотел как положено - то есть хорошо. И, как выяснилось уже после, правильно хотел - слышимость была отличная, маги позаботились.

Освещение, кстати, тоже.

Я на этой настройке так сосредоточился, что едва нужный момент не пропустил. Крайняя струна все никак не играла нужно, правильно... я ее уже до упора выкрутил... сообразил... нет, вначале даже не сообразил - ощутил, что вокруг изменилось что-то... а вот миг спустя уже и сообразил - да это ж толпа внизу затихла.

Я поднял голову и увидел, как Дара шла навстречу мне. По канату.

Дойдя примерно до середины, она остановилась, сбросила плащ - и внизу дружно охнули, когда он, кружась, словно осенний лист, спланировал на землю.

На Даре же остались высокие, почти до колен, сапожки серой кожи - их я помнил, еще по первому дню - и... обшитое алыми и розовыми ленточками нечто. Нечто - потому как оно и на купальник-то толком не тянуло. Разве что этот купальник какой-нибудь интендант проектировал, причем с одной-единственной мыслью - с каждого экземпляра как можно больше ткани сэкономить.

Еще у нее в прическе что-то посверкивало холодно, сине...

...и узкими зеркальными полосками блестели два меча в опущенных руках.

Она стояла и смотрела вниз. Было очень-очень тихо... по крайней мере, я отчетливо слышал собственное хриплое дыхание и тревожный перестук в груди, слева. А больше никаких звуков и не осталось.

Потом она подняла голову... и улыбнулась... мне улыбнулась.

Только тогда я вспомнил, что надо,., что я должен играть. Правда, я не знал, что.,. и как... но кончики пальцев, словно сами по себе, коснулись натянутых струн... и первая нота, словно первая капля дождя, соскользнула вниз и разбила... нет, не себя - она разбила тишину о булыжник площади!

Раз, два, зажать - и аккорд!

Сейчас моим рукам помощь головы явно не требовалась - что им надо делать, как играть, они знали намного лучше. И это было ба-альшим везением, потому как помощи этой они б не дождались.

Я смотрел на Дару. Смотрел, как дрогнули, расходясь в стороны, сверкающие полоски стали... словно лезвия ножниц... вновь замерли на миг. Резко взлетели вверх - и, послушные голосу струн, закружились, начали выплетать вокруг ало-розовой фигурки серебряное кружево.

Это было как во сне - во сне, которому после, наяву, будешь завидовать еще очень долго.

Забавно - но я совершенно не помню, что же тогда играл. Позже переиграл Даре все, что только смог припомнить. Даже кое-как изобразил вещи, никогда для гитары не предназначавшиеся, - а она сказала, что ничего даже близко похожего.

Впрочем, когда я попросил ее повторить этот танец, она тоже не смогла его вспомнить.

Это длилось целую вечность. А сколько было в той вечности - тысяча лет, пять минут или все десять... вряд ли кто сумеет ответить.

Музыка взлетала все выше и выше... и, наконец, забравшись то ли на седьмое, то ли на девятое небо, начала рвать незримые паутинки, привязавшие ее к струнам лиариона. Одна, вторая... последняя.

С этим последним звуком Дара вновь замерла, в той же самой позе, что и вначале. И опять стало тихо.

Здесь, в этом мире, нет обычая аплодировать. Просто... когда я тоже глянул вниз, то ни одного лица не увидел. Только спины.

Здесь принято кланяться.

По-настоящему я пришел в себя уже в фургоне. Устроил Дару поудобнее на сене, стянул с нее левый сапог и только взялся за правый, как полог откинулся.

- Не помешаю?

Это был давешний старикан, тот, что подходил к нам вначале, вместе с девицей. И в руке у него была здоровенная глиняная кружка, от которой пахло так... я сглотнул и едва слюной не подавился.

- Не помешаете, - говорю. - Только на будущее... вы б, дедушка, хоть о борт постучали. А то ведь неприятность могла получиться.

Да еще какая. Я и сам не понял, как вышло, - но когда я на его голос развернулся, пистолет уже в руке был. Причем, что характерно, с патроном в стволе и на боевом взводе.

- Учту непременно, - весело улыбается старик. - А пока вот, предложи-ка сестренке своей отвару целебного. Сам-то, небось, не озаботился... вы, молодые-горячие, все торопитесь, спешите... ты ведь и не знал про отварчик-то, а? Как тебя там?

- Сергей. А она...

- Лана. - Принцесса было привстать попыталась, но мы со стариком одновременно, не сговариваясь, обратно в сено ее толкнули.

- Сергей и Лана, значит, - щурится старик. - Что ж... хорошие имена. Ну а меня Кианом кличут. Иногда, - ухмыляется он, - я даже и отзываюсь. Если расслышу, хе-хе-хе. Старый, уши плесенью заросли... так что, - разворачивается он ко мне, - того, что ты, Сергей, играл, до меня едва половина долетала. Но, скажу тебе, и половины той было много больше, чем от иных - целого.

- Мастер...

- А девонька, лежи, лежи... хоть сейчас-то не торопыжничай. Отварчик мой пей... он хороший, отварчик-то... да, вот молодчинка-то... до дна. Ну что за девулька - чистое золотце.

- Мастер Киан...

- Ты полежи, полежи, - пробормотал старик, небрежно так повел своей сухонькой ладонью перед лицом принцессы - и ловко так подхватил чашку, прежде чем она о пол фургона брякнулась.

- Для нее сейчас это лучше всего будет, - говорит он мне уже совсем иным, серьезно-спокойным и словно бы лет на тридцать помолодевшим голосом. - Ты уж мне поверь.

Я и поверил. А заодно поверил, что старик этот - са-авсем не простой старик. Мастер Киан... судя по тому, как Дара эти слова произнести пыталась, товарищ Киан у нас не просто мастер или даже Мастер, а большой такой МАСТЕР... а то и повыше бери.

- Если уж совсем по правилам, - задумчиво говорит Мастер Киан, - ее бы сейчас полотенцами растереть. Горячими, прямо из кипятка. Только незадача приключилась - как раз перед началом ее выступления котел опрокинули. А новый пока еще закипит... вот я и решил хоть отварчиком целебным нашу победительницу уважить.

- Кого-кого?

- Победительницу сегодняшнего турнира, - повторяет Мастер Киан.

- Так ведь, - оглядываюсь я на полог, - турнир еще не кончился.

- Не кончился, - согласно кивает старик. - Много тут наших собралось, хорошо если за полночь все отвыступаются. А только победительница вот, перед тобой лежит, ресницами хлопает... и тебя, Сергей, зовет.