Чтение 8–й страницы книги ~Крест на башне~

Почти.

- Михеич... влево, полный!

Ложбинка, хилая, правда, зато перед ней хоть какой-то кустарник имелся. От снаряда он нас, понятно, не спасет, но хоть прикроет как-то... "эффект шторы" это называется.

- Стоп!

А потом я его увидел.

Чем-то он силуэтом на наш "смилодонт" был похож... только ниже, приземистей, и башня не из ровных граней, а какая-то... вогнуто-выпуклая. И пушка другая - короче и толще.

Не думал я, что доведется мне его "вживую" углядеть.

"Муромец"... новейший, тяжелый.

В голове сразу страничка из "наставления" генерал-инспектора панцерчастей высветилась: лоб - сто двадцать, башня - двести пятьдесят, литая, обтекаемой формы, борт - сто пятьдесят, сто...

Да-а... это не "дятел", этого спереди нашей восемь-восемь хрен возьмешь, с любой дистанции.

Нырнул обратно вниз, навел на него визир и на общую волну переключился.

- Я-Котенок-1, - шепотом отчего-то начал, словно те, в авровском панцере, услышать меня могли, - цель на двух часах от меня, перемещается вправо. Цель - "муромец", повторяю, это "муромец", дистанция тысяча, тысяча сто.

- Понял тебя, Котенок-1, - отозвался "обер Мойша". - Котенок-3, доложите ваше место?

- Я - Котенок-3, подходим к краю рощи. - Меня как током дернуло.

- Михель, осторожно! - заорал я в переговорник. - Он в вашу сторону разворачивается.

- Котенок-1, Котенок-7, - немедленно среагировал комроты. - Беглый огонь.

Ну вот, думаю, один "седьмой" от второго взвода остался.

Эх, "дудку" бы мне сюда, "дудку"! Ракетой я бы его достал!

- Красноголовым, - скомандовал вполголоса, - заряжай... наводчик, ты его держишь?

- Да.

- Огонь!

Севшин не подкачал - влепил точно в борт. "Муромец" замер и начал в нашу сторону башню разворачивать.

- Подкалиберным... заряжай! Прицел прежний... огонь!

И опять попали... только всего результата - сноп искр от башенной брони.

- Михеич... приготовься.

Еще один сноп искр полыхнул, даже больше предыдущего - кто-то из моих "котят" бронебойным влепил.

Вот сейчас, прикидываю, вот он башню доразвернул... уточнил прицел... к спуску потянулся...

- Вперед!

На полсекунды я их выстрел опередил, может, даже меньше - впритирку трасса прошла.

- Котенок-1, Котенок-7, - снова Розенбаум в наушниках прорезался. - Прекратить огонь.

Я начал рот открывать - и в этот момент из рощи позади "муромца" вывернулся третий взвод и, - в упор! - первым же залпом зажег его, словно свечу рождественскую.

* * *

Потом уже, после боя, меня здорово прихватило. Сигарету пытался достать - разорвал пачку, рассыпал все к свиньям собачьим. Минут пять по траве ползал, собирал. Руки - ни к черту... в смысле, нервы ни к черту стали.

Давно уже такого со мной не было.

С другой стороны, думаю, если прикинуть - год Развала, а до того: переформирование, переучивание. Опять же, батальон "мамонтов", это вам не просто "в каждой бочке затычка" - главный ударный кулак полка прорыва. Соответственно, прорыв, к которому нас припасали, отменился из-за Развала у русских - чего, мол, дергаться, если эти полудурки разагитированные и так не сегодня-завтра позиции бросят, да разбегутся! Потом в самом фатерлянде грянуло... ну да, выходит, давненько уже я вот так запросто костлявой в лицо не смотрел. Подзабыл... ощущение.

А ведь если вдуматься - я ведь кроме войны ничего-то толком не знаю и не умею. Весь рабочий стаж - полгода в мастерских, перед училищем. Спрашивается - кому в мирной жизни может башнер пригодиться? Или даже командир взвода? То-то и оно.

Хотя... черт сейчас разберет, кому и чего потребоваться может? И когда бардак этот вселенский закончится. И чем. Пока что войне этой конца-края не видно. Сначала "цивилизованно" воевали, империя на империю, теперь по-простому - банда на банду. Я, конечно, пророк так себе, но кажется порой - с учетом всеобщей разрухи, остановки фабрик-заводов и прочих революционных прелестей! - что еще через пару лет будем племя на племя драться, причем винтовки пользовать в качестве дубинок, ввиду тотального отсутствия боезапаса.

В общем, клещи мы замкнули. Классически, так сказать. Вечером вышли к развилке, где уже наша батарея пускачей развернулась, из 25-й. Чуть позже подтянулись парни Зиберта, а еще минут двадцать спустя на пыльном мятом "лягушонке" подскакал - я вначале глазам своим не поверил! - самый натуральный корреспондент, жаждавший непременно запечатлеть "исторический момент единения". Сливание в экстазе... Donnerwetter!

Он даже попытался самого Вольфа выдернуть сюда, но майор его послал - далеко и надолго, судя по тому, с какой покрасневшей рожей этот тип из штабного броневика выпал. Впрочем, помидор он изображал минуты две, не больше, отловил Зиберта и Розенбаума, заставил их поставить свои машины друг против друга и заснял-таки вожделенный кадр с пожатием рук братьями по оружию. Что на обеих машинах будут тактические значки одной части четко видны, ему, похоже, как говорят русские, было глубоко по барабану.

Наша рота вдоль кромки леса заняла позицию с расчетом "работать" во фланг тем, кто, ломанувшись по шоссе, на пускачи напорется. "Обер Мойша" разрешил не закапываться. Кустарник был густой, да и потом, ежу было понятно, что здесь мы долго не задержимся: что это за кольцо окружения, через которое курица с полпинка перелетит?

Меня, признаюсь, наступающая ночь слегка подергивала - наши fusslatscher1 как отстали с полудня, так и продолжали путаться где-то позади.

1 Fusslatscher - пехотура, грязедав, пехотинец.

А рота тяжелых панцеров в поле - это, конечно, сила, но если ихние бронебойщики сумеют к нам на выстрел подобраться... особенно с борта или кормы... будет полыхать в русской ночи десять веселых костров.

Ротного, впрочем, этот вопрос тоже дергал: только мы в своем кустарнике более-менее устроились и ветками обросли, он взводных к себе вызвал. Распределил сектора ответственности, места для секрет-постов указал... вот только не сказал, из какого кармана людей на это дело вытащить. Тоже ведь - личный состав по периметру распихать проще простого. Как русские говорят, дурное дело - не хитрое. Только после дневного боя... позасыпают все под утро, как ни накручивай. А если не под утро, то завтра за пушкой или за рычагами.

В общем, я так решил: устрою на двух своих секрет-постах нормальную пересменку, а остальные пусть себе храпят. Ну а если что...

Обошлось. Никакие возрожденцы в эту ночь по шоссе не поперли. И на рассвете тоже.

Часам к одиннадцати другие наши части подтягиваться начали. Моторазведка... Потом в низинке справа гаубичная батарея развернулась. Ближе к полудню со стороны 25-й панцеры подползли, и сразу - по взводу в обе стороны. А еще чуть погодя - нам приказ: сняться с позиции и сосредоточиться в лесу у деревни... у деревни... черт, не запомнили ту деревню, запомнил только, что больно уж невыговариваемое название у нее было. Где-то между Сергеевкой и Красавчиком, короче говоря. Оперативным резервом на случай необходимости парирования прорыва. Значит - уже не колечко жалкое, на живую нитку, а полноценное кольцо замкнули.

Вот только не пытались окруженные авровцы прорываться. Ни в тот день, ни в следующий... и до конца недели тоже. Как сидела сиднем меньшовская дивизия в Курске, так в нем и осталась.

Я так понимаю, до командования корпусом только к воскресенью и начало доходить, что чего-то не по правилам прошло.

В нормальной-то войне в "котел" противника окунуть - это, считай, три четверти победы. У окруженных выбор - либо на прорыв идти, головы класть, либо ждать, что снаружи деблокируют. И совсем уж редко - в осаде сидеть, да на "воздушный мост" надеяться.

Только у нас нынче война неправильная. Гражданская. И авровцы, похоже, это раньше Линдемана сообразили.

Корпус наш сейчас в таком положении оказался, как мужик в той русской басне про медведя. Окружить Курскую группировку мы окружили, пути их снабжения перерезали, а дальше... у них ведь по тем путям и до того не снабжение шло, а так, вялотекущее перетекание. Основные боезапасы и продовольствие уже давно в самом Курске на складах. А вот у нас коммуникации сейчас идут, считай, через одну нитку, и если двинемся мы вперед, на Орел... от Курска до Железногорска меньше сотни кэмэ, треть панцерной заправки. Вот и выходит, не мы к ним в тыл вышли, а они у нас в тылу обосновались, как хороший зазубренный ржавый гвоздь в заднице.

Можно было бы, конечно, попробовать на синих блокаду свалить. Только у меня лично веры в них не было никакой, а у командования корпуса, похоже, и того меньше. Против ополченческих частей они еще кое-как, но меныновцы их, случись что, разметают, как котят. А впереди, в Орле, Соколовская дивизия и со стороны Брянска тоже чего-то трехцветное маячит... и кто, спрашивается, у кого в котле будет вариться?

В общем, признать надо, на первом этапе авровское командование Линдемана переиграло! Курск, как оказалось, все равно надо брать, и потому все наши телодвижения за последнюю неделю - свиньям на корм! Нам-то еще ладно, а вот парням из 25-й, которые город с юга по большой дуге обходили, - тем вовсе обидно. Ну да, как русские говорят, бешеной корове и пятьсот верст - не крюк.

Ничего. Зато, как любит говорить "обер Мойша", на второй перемене блюд Линдеман отыгрался по полной.

Обычно брать крупный населенный пункт, который противник всерьез защищать собрался, - тот еще геморрой. Тут даже превосходство в бронетехнике не поможет: горят панцеры на улицах, горят. Синим пламенем, ярким или не очень, в зависимости от качества топлива. А Курск, если верить карте, как раз городок не из маленьких - от сотни тыщ до полумиллиона душ в нем до войны обитало.

Не знаю, сколько их там сейчас оставалось, знаю лишь, что не повезло им. По-крупному. Потому что штурмовать город с ходу мы не стали.

Командир корпуса генерал-лейтенант Линдеман приказал город бомбить!

Наверняка при этом еще и добавил чего-нибудь непечатное... хотя нет, господин генерал-лейтенант - человек культурный, вежливый...

Вообще-то такие вещи при помощи тяжелых бомберов полагается делать. Только бомберов тех у фон Шмее хорошо если десяток набиралось, и моторесурс у них отнюдь не резиновый. Он и пытаться не стал. Взял транспортники.

Я эти транспортники зимой видел, на аэродроме под Киевом. Вдоль всей полосы - пузатые зеленые туши.

Только летали они не из Киева - слишком быстро оборачивались. Четыре сотни кэмэ по прямой, это, считай, с полной загрузкой час лету, да назад столько же, да пока заправят и загрузят. Разве что в две волны, но в это я еще больше не верю - самолеты-то еще, может, и наскребли бы, а пилотов где взять?

У АВРовцев в городе толкового ПВО не было. Те несколько батарей, что полагались ему, как промцентру, задавили в первый же день. Много эрликонов, но они-то готовились против турбокоптеров и штурмовиков. Только эрликон, хорошо, если на трех тысячах чего-то достанет, а транспортники шли обычно где-то на пяти. Над центром открывали аппарели, и подарочки в тридцать тонн за борт! Прицельность, понятно, при таком бомбометании никакая, ну так ее никто и не требовал - в городской черте упало и ладно. Фугасы и зажигалки вперемежку... тоже доморощенные какие-то, я так думаю, аммиачную селитру с чем-то намешали. Главное, горели и взрывались они не хуже нормальных.

Когда наш полк к Курску вышел, он уже три дня как полыхал.

Мы заняли позицию на подступах к северной окраине. Сменили каких-то синих - эти уроды ленивые даже одной-единственной приличной траншеи отрыть не удосужились! Нам-то еще ничего, но вот панцеринфантерия, которая, собственно, и должна была тут остановиться и которую наша рота должна была поддерживать, те матерились в голос.

Мы ждали приказа... а приказа все не было. Только транспортники с утра до вечера тоскливо выли в небе, ложась на обратный курс как раз над нашими головами. А в городе тянулись к небу бесконечные столбы, сливаясь временами в одну сплошную стену. Черную, как аскеры из 713-го батальона - он как раз расположился в тылу у наших соседей справа. Давно уже их рож не видел, считай, с того самого "африканского турне", как иронически именует Вольф нашу полугодовую командировку. Помню, когда в первый раз увидал, как эти вояки сыпались из "семерок" в касках старого образца, с карабинами в одной руке и ассегаями в другой, решил, что мозги потекли, не перенеся трудностей акклиматизации. Потом привык... а вообще - ничего себе вышло сафари, даже слонятины удалось попробовать. Руди Кейссер все рвался против лопоухого с винтовкой выйти, уверял, что с одного выстрела уложит, но майор приказал не извращаться, и слона мы завалили из "эрликона".

И погода в эти дни, к слову сказать, стояла почти что африканская - жаркая, безветренная.

Больше всего я боялся запаха. Помню, в бар Пфайфера как-то зашел бледный, как сама смерть, парень в летной форме, оказавшийся штурманом из 7-й эскадры, "Силы Возмездия". И после пятой кружки, тупо глядя остекленевшими глазами в стену перед собой, он говорить начал... о той ночи, когда над Шеффилдом языки пламени поднялись чуть ли не вровень с крыльями их "Гот", а запах... радиста прямо в кабине вырвало, заблевал все стекло, да и сам он едва успел кислородную маску натянуть...

Боялся, понятно, не за себя - за Стаську. Она и без того сама не своя.

Кто не военный, тому, наверное, казалось, что там, впереди, в этом пекле уже давно ничего живого уцелеть не могло. Только мы-то знаем, как на траншеи идти, которые перед этим тяжелая артиллерия обработала или вот также - бомберы. Тоже вроде бы... не Земля, а Марс какой-нибудь с Луной, человека отродясь не бывало, одни только воронки, в которые панцер по башню провалиться может. И всего-то дел, пойти да эти самые воронки занять. И ты идешь, бодро, весело, а метров за сто эти самые опустошенные смертью траншеи вдруг оживают и врезают по бортам перекрестным бронебойным, пулемет уже жмет пехотуру к земле и отползать с перебитой гусеницей не получается. И ты начинаешь ворочать башней, пытаясь нащупать этот чертов станкач, а с противоположного фланга прилетают две ракеты, одна срывает с башни ящик с ЗИП-ом, вторая радостно вгрызается кумулятивной струей в обнажившийся борт, где за тонким бронелистом - боеукладка! Сосед справа тоже горит, и пехота, вяло огрызаясь, пытается отползти. По ней начинает работать задавленная вроде бы минометная батарея, отход превращается в обыкновенный драп и все равно до своих окопов добираются лишь немногие счастливчики. Невезунчики же лежат мятыми грудами, целыми и не очень, по всему проклятому полю и среди них есть невезунчики вдвойне - те, кому не подфартило умереть сразу, и сейчас вместо милосердной мгновенной смерти они вкушают смерть растянутую, можно сказать, смакуют ее, чувствуя, как вытекает из них жизнь, превращаясь в холодную лужу на земле. И зная, что никакие санитары за ними не приползут, потому что сейчас снова начнется обстрел с бомбежкой, а потом недобитые русскими снайперами офицеры поднимут тех, "счастливчиков", в очередную, черт знает какую по счету за сегодняшний день атаку.

Также и с этим городом... как только вступим мы на его усыпанные щебенкой и битым стеклом улицы... эти скелеты домов, выгоревшие, обугленные, оживут, и начнут плеваться огнем и свинцом из каждой выбитой оконной глазницы.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На последний день бомбардировок фон Шмее особенный подарочек приберег.

В тот раз ветер как раз в нашу сторону был, так что разглядел я это дело куда лучше, чем хотелось бы. Бочонок, здоровенный такой, можно даже сказать, маленькая цистерна, крутясь, упал между домами, ухнуло, я еще подумал, что слабо как-то ухнуло для такой здоровой хреновины, и на месте бочонка заклубилось, вяло растекаясь, гнойно-желтое облако.

Первая мысль была - что они, сбрендили, газами кидаться? Ветер же... а у нас если маски и остались, то в таком обозе, что и за час не отроешь. Разве что в панцере попытаться отсидеться - он, как-никак, для форсирования по дну приспособлен. Если что, есть шанс, пусть и хилый, из зараженной зоны выскочить.

Вообще-то раньше, когда нормальная война шла и газами все часто баловались, на "смилодонтах", да и на остальной технике, противохимия штатно стояла. Только...

И тут в глубине облака ярко сверкнуло будто электросварка, а в следующий миг я уже на дне окопа лежал, и на голову мою многострадальную тонны три всякой дряни сверху сыпалось.

Когда кое-как в себя пришел и обратно на бруствер вскарабкался, пыль как раз осела, и стало видно, что улицы той, где бочонок приземлился, просто нет. Была - и нет.

Ну ни черта ж себе, думаю, бомбочка. Будь ветер посильнее, пролети эта хрень еще чуть... и для пехоты и взвода моего даже могил копать бы не пришлось.

Приложило меня прилично. До вечера в ушах звенело, - кто мне чего говорил, слышалось, словно сквозь вату толстую. Несколько раз даже кровь норовила носом пойти...

А вечером "сортирные речи" донесли, что завтра с утра идем в Курск.

* * *

Карт нам не выдали. Точнее, выдали командиру пехотной роты, которую мой взвод должен был поддерживать. Путеводитель двадцатилетней давности, на котором очень здорово были показаны городские театры, всякие исторические достопримечательности и даже афишные тумбы. Здорово! Замечательно! Так и будем наступать - от тумбы к тумбе!

Комроты - мой тезка, Эрих, то ли Вебер, то ли Вернер, лейтенант, рыжий сероглазый здоровяк из Бремена, лет на семь старше меня, при виде этой, с позволения сказать, карты, матерился долго, брызгая слюной, мешая родные немецкие слова с русскими и еще какими-то... по-моему, румынскими. В роте у него, кстати, из румын была примерно треть, остальные - венгры всякие и другие... тоже австрийцы.

Я, в общем-то, был с ним солидарен - за те дни, пока эрзац-бомберы фон Шмее своими эрзац-бомбами город заваливали, можно было не то что отщелкать его для карт, а полнометражную хронику смонтировать.

Плюс ко всему - район, через который мы должны были наступать, на чертовом путеводителе отсутствовал как факт. То в ли нем приличных достопримечательностей не водилось... хотя вряд ли, уж парочка борделей точно нашлась бы, а скорее, он просто построен был уже после издания нашей "карты".

У меня даже шальная мысль мелькнула - сгонять в штаб полка, к Вольфу, но, подумав, сообразил, что если б у Кнопке хоть одна приличная карта завелась, наверняка он растиражировать ее нашел бы способ. Хоть от руки перечертить - все одно лучше, чем переть броней в неизвестность!

Так что я никуда не поехал, а вместо этого выпросил у Вебера-Вернера три десятка мешков. Эстетического вида нашему зверику эти мешки, конечно, не добавили - какой-то острослов из грязедавов его "сосисочной кучей" сразу же обозвал. Я поначалу хотел того остряка найти, да оторвать ему чего-нибудь ненужное... для боя, но потом раздумал. Как бы ни называли... и, будь у меня чуть больше времени, вообще б под курятник замаскировался. То-то бы авровские абошники удивились! Ввод противника в заблуждение путем лишения его психологического равновесия - вот как это называется.

Начали мы через два часа после рассвета. Нет, вру... не после рассвета, а после завтрака. Ровно в десять нуль-нуль!

Все было "по правилам", в смысле - по уставу. Впереди штурмовые группы, за ними "девятка", - та же "семерка", но с эрликоном - ну и мой взвод. Поддерживать нас должна была батарея тяжелых минометов и, по возможности, батарея стопятимиллиметровых гаубиц. Всего, с разных концов, на Курск должны были наступать пять батальонов, а координировал ход операции, если "сортирным речам" поверить, лично начштаба 25-й, причем с воздушного командного пункта. Не знаю, правда ли это, но какой-то самолет над городом и впрямь кружился.

Теоретически - ох, как же я это слово не люблю! - все должно было сработать. Теоретически...

Мы наступали со стороны орловского шоссе. На левом фланге у нас была какая-то лужа, обозванная озером, в тылу - три десятка ветхих домишек, именовавшихся то ли Касимовкой, то ли Касиновкой. Эти лачуги авровцы не то что оборонять - даже минировать толком не стали, так, навесили на двери дюжину растяжек... впрочем, двое румын на них подорваться сумели.

Справа нашу полосу наступления ограничивал проспект 25-летия Февраля. Широкий, удобный - только наступать в городе вдоль улицы, уходящей к противнику, дураков нынче не сыскать. Мы лучше садами, переулочками -тягомотнее, не спорю, но зато куда как для здоровья полезнее.

Удивило меня, что тел на улицах почти не было. После недельной бомбежки... думал, хуже будет. Может, конечно, авровцы народ с окраин в центр согнали, только куда? Даже если все подвалы забить... и потом, когда вот так, зажигалки вперемешку с фугасами полосами кладут, еще неизвестно, что лучше - сразу под обвалившимся домом сгинуть или под этими камнями от удушья загибаться. Кислород-то огонь высасывает - будь здоров, а тушить пожары в городе никто не пытался... смысл, если вот-вот снова прилетят...

Одно только запомнилось... под стеной лежало... я, было, решил - занавеску из окна взрывной волной выбросило, а потом понял - платье! Белое-белое... на выпускной бал такое обычно надевают.

Куда эта дуреха в нем бежала?

Потом мы выехали на какую-то улочку, и я сразу вниз спрятался. Для снайпера ведь олуха, что из люка нос высунет, подстрелить - милое дело. Ради такого и десяток-другой пехотинцев пропустить до поры не грех.

Видно, конечно, изнутри куда как меньше. Вся надежда - на Господа нашего, да на тех четырех лопухов, которых на панцер десантом посадили. На Господа, пожалуй, что побольше.

Как в воду глядел. Не успели и пяти метров проехать, как слышу сквозь рев движка характерное такое хлоп-хлоп впереди. Два выстрела - два трупа.

Пехота сразу врассыпную кинулась, кто куда. Ребята на "девятке", впрочем, быстро опомнились - выкатились впереди, с трех очередей разобрали домишко, из которого стреляли, на дощечки и кирпичики.

Я, правда, не сильно верил, чтобы снайпер тот еще там оставался. Но личный состав от этого зрелища приободрился. Не сильно, правда.

Двинулись дальше.

Минут через пять на правом фланге полыхнуло: пальба секунд в десять, длинными очередями... и вновь тишина.

- Михеев! - заорал я по внутренней. -Давай сквозь ограду, напрямик!

Проломились. Севшин с ходу фугасом пальнул, а потом еще из курсового трассерами добавил. Затем нас пылью заволокло.

Когда пыль рассеялась и подтянулась пехота, выяснилось, что авровцы из засады положили одно штурм-отделение. Полностью. Подпустили поближе и скосили кинжальным из всех окон, прикрытие даже пискнуть не успело. И сразу же смылись: в доме, который мы расстреляли, ни одного трупа не обнаружилось.

Остановились. Пока утаскивали убитых, пока лейтенант, поминутно на матюги срываясь, новую систему объяснял - двигаться только так, чтобы каждую группу могли поддержать огнем двое соседей, я со своими "котятами" успел связаться. У Ральфа все в порядке, а Гюнтер умудрился гусеницей мину словить и сейчас в какой-то витрине торчал вместо экспоната.

Потом мы собрались, было, двигаться дальше, но тут оказалось, что третья рота, которая "закреплять" очищенную нами территорию должна была, где-то отстала. Какого хрена эти кретины по уже зачищенной зоне не сумели пройти, лично я так и не понял. Заблудились, разве что... в трех грудах щебенки.

Наконец они подтянулись, и мы смогли продолжить.

Следующие полчаса нас только снайперы беспокоили. Засечь их удавалось не сразу - просто хлоп, солдат падает с дырой в голове, а пару секунд спустя непонятно откуда прилетает звук выстрела. Вебер-Вернер таким манером еще шестерых потерял, взъярился и приказал мне выдвинуться вперед и разваливать все строения в поле зрения.

Занимать волну надолго я не хотел. Пришлось выбираться из панцера и заячьим зигзагом добираться до транспортера лейтенанта. А добравшись, объяснять тезке, что, во-первых, фугасов в моем боекомплекте хватит от силы на три-четыре приличных здания, во-вторых, вражеские бронебойщики наверняка только и ждут, когда панцер высунется из-под пехотного прикрытия. В-третьих же, болезнь под названием "снайпер" радикально лечится не панцерным калибром, а заградительной дымзавесой.

- Еще, - добавил я, - меня канализация сильно волнует.

- Что, - ухмыльнулся лейтенант, - в сортир захотелось?

Шутник свинячий!

- Я серьезно, тут эти люки через каждые полсотни метров. Если авровцы не полные кретины, а пока они для подобных мыслей повода не давали, то по этим норам смогут запросто в уже зачищенную зону перебраться.

- Да понимаю я, понимаю, - устало махнул рукой тезка. - Только хрена лысого с моего понятия. Взрывчатка нужна! А подрывных зарядов выдали - кот наплакал. Тут ведь не только канализация - часть подвалов тоже между собой соединены.

- Значит, наступать надо, - сделал вывод я, - не от дома к дому, а от подвала к подвалу.

- Умный, броня... а людей где на все взять? - Тоже верно.

- Огнеметчиков бы сюда.

- Обещали...

- И?

- И... Ты их видишь? Я тоже не вижу.

Мы прошли еще полквартала - и тут по нам врезали!

Скорее всего, они этот участок заранее пристреляли. Да что участок, наверняка у них весь город был заранее пристрелян и для каждого паршивого дворика, каждой форточки уже готовые данные для стрельбы имелись.

Тяжелые минометы. Штурмовиков из передовых групп, кто в тот момент был не в домах, выкосило почти подчистую, а прикрывавшую их "девятку" накрыло прямым. Тяжелая мина в кузов - это сильно. Транспортер враз в груду искореженного железа превратился. Весело полыхающую притом. Давно уже не видел, чтобы техника так здорово горела. Нет, точно, с одной горючки так не полыхнет - либо у этих эрликонщиков в кузове чего-то было, либо именно эту мину авровцы начинили соответствующе. Если последнее, то лично мне скучновато становится, потому как такой подарок на крышку МТО получить ох как не хочется.

Впрочем, в этот раз повезло: панцер вне зоны обстрела оказался.

Судя по тому, какой вой в эфире поднялся, обработали таким манером не только нас, но и остальные наступающие части. И черта с два этих стрелков засечешь и подавишь - стоят эти минометы, скорее всего, на чердаках, лупят сквозь дыры в крыше... сколько сейчас в Курске дырявых крыш, столько и вероятных позиций.

Итог - девятнадцать убитых, плюс раненые... а противника по-прежнему так и не видели.

Тут уж ежу должно было стать понятно - провоцируют они нас этими обстрелами, да уколами, на нервах играть пытаются. Надеются, что надоест нам вот так, под пулями и минами из ниоткуда, гибнуть и ломанемся мы вперед, очертя голову, забыв про тыл и фланги, лишь бы найти, достать, увидеть лицо и в глотку вцепиться

А вот хрен вам, злорадно так думаю, господа возрожденцы. Это синих можно было бы раздразнить, а корпус вы не купите. Как шли, планомерно, по кусочку, на каждом паршивом перекрестке закрепляясь, так и будем идти. А в глотку вцепиться успеем, никуда вы от нас не денетесь. Некуда вам!

- Командир, а, командир? - Михеев снизу оживился.

- Что?

- Командир, я так смекаю - наш бравый дранг временно застопорился. Может, червяка пока заморим ?

Я на часы гляжу - четырнадцать с пфеннигами, время и впрямь обеденное. Ну что, за четыре с хвостиком часа полтора квартала пройти - достижение. Если и дальше этот темп удержим, глядишь, к темноте до центра доберемся.

Только слабо что-то верится в такое везение. Разве что вся меныновская дивизия взяла, да испарилась коллективно, вместе с населением здешним. Улетучилась, так сказать, из пространства боя.

А пожрать и в самом деле хочется - это Михеев правильно заметил.

Сообщил Веберу-Вернеру, что отползу в сторонку для текущего дела. Он не возражал - все равно, сказал, ждать еще, пока минометчики поближе подтянутся. Не понятно, правда, на кой - целей-то нет, ну да в самом деле, пусть лучше поближе будут, так, на всякий...

Откинул люк, высунулся, огляделся - справа, в десятке метров, кафешка с витриной застекленной, прямо как на заказ! Столики с белой скатеркой, цветочки засохшие в стаканчиках - не кафе, а картинка рекламная. Как все эти стекла при бомбежках к чертям свинячьим не повылетали, представления не имею!

Я сначала решил просто в эту витрину задним ходом заехать. Хорошо, передумал вовремя. Во-первых, мы там все внутри битым стеклом засыплем, а во-вторых, собственным выхлопом дышать - удовольствие ниже среднего. Никакое удовольствие, можно сказать. Да и в конце-то концов, что мы, не можем спокойно, как нормальные культурные люди, в кафе зайти? Тем более что дверца хлипкая, сразу видно, с полупинка выносится.

Скомандовал Михееву - он на тротуар взъехал и аккуратно так, что твое такси, панцер рядом с витриной притер. Так, чтобы, если что, например, очередной обстрел, смилодонтова туша нас от осколков прикрыла.

- Ну вот, господа панцерники, прошу проследовать за наш персональный столик, - вежливенько так предложил я экипажу.

Вылезли. Я на асфальт спрыгнул, повернулся, как обычно, Стаську поймать, смотрю - а она на краю борта зеленая стоит, пошатывается. Хорошо, рефлексы у меня на уровне - сначала отпрыгнуть успел, под струю не попал, а потом так же резво обратно подскочил и падающее тело на руки подхватил,

- Ты, - встревожился я, - чего? Выхлопа надышалась?

А она - хвала Господу, не зеленая уже, просто бледная, - молча пальчиком вбок показывает.