Чтение 8–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

- Моя колбаску кушать! - обрадовался тот.

- Что, удалось договориться? - спросил Тютюнин.

- Ну, раз за дело взялся Алексей Окуркин, какие могут быть вопросы! Прямо сейчас и поедем, только... противогазов нужно захватить.

- Понял, - кивнул Серега. - Сколько брать?

- Бери штук десять. Лишние пойдут в счет оплаты.

Тютюнин выволок из-под кровати ящик с противогазами и стал отбирать подходящие размеры. Жена его Люба работала на заводе гражданской обороны, а потому дома в изобилии водились не только противогазы, но и саперные лопатки, котелки и ременные пряжки с эмблемами Советской Армии.

Спустя пять минут Сергей и Палыч уже сидели в "запорожце", а Леха торопливо доливал в бак бензин.

Наконец все было готово и можно было ехать, однако неожиданно возле машины появилась Елена.

- Моя начинает бояться, - признался Палыч, поглядывая на плечистую женщину.

- Моя тоже, - признался Серега.

- Я сейчас, - коротко бросил Окуркин и вышел на переговоры.

- Ты куда это собрался ехать, стручок доморощенный? - для разогрева спросила Елена. По ней было видно, что она все для себя уже решила.

- Сейчас не время для разговоров, Лен, - спокойно ответил ей муж. - Я должен ехать, и точка. И пока не могу сказать тебе, куда именно. Об этом ты узнаешь позже...

- Ты чего мелешь, уже напился, что ли? - грозно уточнила Елена, нависая над малорослым супругом.

- Моя продолжает бояться! - напомнил о себе Палыч.

- Ты... ты не знаешь, что за человека мы везем, - тихо произнес Окуркин и одним глазом показал на "запорожец".

- Ну? - Лена посмотрела через голову Лехи на незнакомца. - А чего в сумке - небось пива набрали?

- В сумке, Лена, противогазы... - глухо признался Окуркин. - А теперь отойди, мы должны ехать.

- Кажется, понимаю, - кивнула жена и, как-то совсем иначе посмотрев на Алексея, покорно отошла в сторону.

Хмурый Окуркин вернулся за руль, завел "запорожец" и резко тронул его с места.

Вставленный в выхлопную трубу свисток призывно затилиликал, и экипаж выкатился на дорогу.

- Лишь бы не было пробок, тогда я вас мигом домчу, - пообещал Окуркин и действительно помчал, трижды проскочив на красный свет, дважды угодив под желтый, а один раз - даже на зеленый.

Вальяжные иномарки шарахались в сторону, едва услышав свист авиационного двигателя, а Леха радостно давил на газ, приговаривая: "Нет, вы еще не знаете Леху Окуркина... Вы еще не знаете..."

К назначенному месту прибыли вовремя.

Возле ангара, в котором располагался рынок, стояли Сайд и двое его земляков.

Когда Леха заглушил двигатель, один из них подошел ближе и, восхищенно поцокав языком, спросил:

- Слушай, это машина у тебя или самолет? Почему свистит так?

- Лопатки на турбине менять пора, - невозмутимо ответил Леха, выбираясь из кабины.

- Вах, там турбина? - Земляк Сайда приложился ухом к капоту. - Прадай, да? Харошие деньги дам!

- Не могу, друг. Я его своими руками создал. Как Пушкин - Муму.

Следом за Лехой выбрались Тютюнин и Палыч, на которого испытующими взглядами уставились Сайд и второй его земляк.

- Противогазы? - напомнил Сайд.

- Здесь, - сказал Серега, показывая сумку. - Размеры подходящие.

- Хорошо. Отсюда пойдем пешком. Это недалеко - здесь, на пустыре, а потом я вам проводника дам. Сам не пойду - на мне брат, две жены и дети.

- Не вопрос, Сайд, мы понимаем.

- Ну, тогда пошли.

Выстроившись цепочкой, они двинулись через заброшенный парк, затем миновали какую-то стройку и наконец, когда уже стало темнеть, выбрались на пустырь.

Сайд крикнул несколько слов на своем языке, и из зарослей крапивы показался его человек.

- Кого ты привел, Сайд? - спросил он по-русски.

- Хорошие люди, Абдулла. Нужно провести их к колбасе...

Проводник зажег фонарик и посветил в лица своим гостям.

- Значит так, места здесь опасные, поэтому идти за мной - след в след. И не трогаться с места, пока я не скажу. Понятно?

- Да, - кивнул Серега.

- Тогда доставайте противогазы. Скоро подует восточный ветер и принесет запах... Нужно торопиться.

Наученный горьким опытом со старушкой, Тютюнин лично проверил пробки на фильтрах, чтобы путешествие не окончилось, так и не начавшись.

Исключение он сделал только для Палыча, поскольку ему противогаза не потребовалось.

Когда Абдулла спросил почему, Сергей сказал, что Палыч - йог. Это было не совсем правдой, однако Тютюнин не знал, как объяснить особенности своего гостя.

На всякий случай попрощавшись с Саидом и двумя его земляками, группа тронулась в неизвестность. Абдулла шел впереди и длинным посохом проверял перед собой дорогу. Если опасность казалось проводнику слишком очевидной, он бросал вперед гайку с привязанной к ней ленточкой и только после этого осмеливался идти дальше.

Спустя час или даже больше среди высокой травы стали попадаться остовы военных автомобилей, тюки с полуистлевшим обмундированием, банки с окаменевшим солидолом и коробочки с военной лыжной мазью.

Абдулла останавливался все чаще и подолгу готовился к броску очередной гайки с ленточкой.

Потревоженные людьми сонные мухи поднимались из травы целыми стаями и, тревожно гудя, улетали на запад.

Волнение проводника передавалось Сереге и Лехе, а вот Палыч становился все бодрее по мере того, как экспедиция приближалась к его заветной цели.

Еще через четверть часа отряд преодолел поваленные временем столбы с колючей проволокой, а затем и предупреждающую надпись:

"Внимание! Часовой стреляет без предупреждения!"

"Да куда ж это мы идем?" - заволновался Тютюнин, однако надпись на следующем щите расставила все по своим местам:

"Хранилище неприкосновенного запаса членов ЦК ВКП(б)".

ВКП(б) было слегка закрашено, и по нему уже другой краской написали "КПСС".

Когда до возвышавшихся впереди руин склада оставалось совсем немного, земля под группой неожиданно разверзлась, и они полетели вниз.

"Вот и все", - подумал Сергей, пока летел до самого дна. Затем последовал удар, и падение прекратилось.

"Нет, не все", - снова подумал он и услышал какие-то хрипы. В темноте скользнул луч принадлежавшего проводнику фонарика. Он уперся в бьющийся комок, и Тютюнин узнал Леху. Порванная маска противогаза уже его не защищала, и запах продуктового подземелья грозил ему смертью.

Не растерявшись, Сергей выдернул из сумки запасной противогаз и в несколько секунд надел его на друга.

Окуркин задышал ровнее, а затем поднялся на ноги.

Чуть в стороне, перебирая от нетерпения ногами, стоял Палыч. Запах протухших складов ничуть его не беспокоил, а, казалось, наоборот, даже возбуждал. Гость чувствовал, что осталось совсем немного и колбаска уже где-то рядом.

Когда выяснилось, что все живы, группа двинулась дальше. Им пришлось идти мимо бесконечных стеллажей, заставленных коробками с маслом, мешками с сухарями и ящиками с тушенкой "Ворошиловская 1936 г.".

Минут через десять Абдулла остановился возле огромных запертых ворот. Серега с Лехой поняли, что это и есть то самое место.

Палыч от перевозбуждения начал поскуливать.

- С ним должен идти кто-то один, - глухо пробубнил сквозь маску проводник. - Остальные буду страховать.

Он снял с плеча моток капроновой веревки и вопросительно посмотрел на Сергея и Леху.

- Иду я, - сказал Тютюнин, - а ты будешь тянуть, если что.

Окуркин кивнул. Абдулла привязал Сергея за лодыжку, а затем они вместе с Окуркиным отворили тяжелые ворота.

- Возьми. - Проводник сунул Сереге фонарь. - Тебе он нужнее. И помни - ваши сто пятьдесят килограмм.

- Чужого нам не надо, - ответил Тютюнин и, махнув Палычу рукой, скомандовал: - Пойдем.

Пробираясь между высоких стеллажей и сдерживая не в меру ретивого Палыча, Серега светил подслеповатым фонариком, выискивая вареную колбасу.

Ему попадались ящики с разными надписями, однако все это было не то. Тютюнин уже собирался вернуться и обратиться за помощью к Абдулле, когда ему наконец попалось то, что нужно.

Отсчитав три пятидесятикилограммовых ящика, Серега стащил их на пол и, показав Палычу, сказал:

- Они твои. Можешь начинать.

И отбежал подальше, чтобы не видеть, как все будет происходить.

Гость из другой реальности набросился на угощение так страстно, что Тютюнин слышал треск разгрызаемой тары. Впрочем, о кулинарных традициях Палыча он знал совсем немного, а потому терпеливо дожидался окончания мучительного для него процесса.

Палыч справился быстро.

Он подошел к Сереге и тронул его за рукав.

- Моя доволен! - сказал он. Теперь это снова был тот толстый хитроватый китаец.

- Я рад, - ответил ему Серега, и они двинулись в обратный путь.

На выходе из зала Серегу обняли Леха и Абдулла. А потом все вместе они поднялись наверх по пыльной бетонной лестнице.

Возвращаться назад было так же трудно, проводник снова бросал гайки с лентами, однако, поскольку договор был выполнен, Лехе и Сереге дышалось намного свободнее, даже в противогазе.

Когда перебрались через поваленную изгородь, Абдулла пошел быстрее. Впереди замаячил огонек - Сайд и его земляки разожгли костер.

Вскоре проводник уже сбросил противогаз и, обернувшись, улыбнулся Сереге и Лехе белозубой улыбкой. Однако она тотчас погасла, когда он увидел, как сильно изменился Палыч.

Как только они подошли костру, проводник тихо посовещался с Сайдом и земляками, потом обернулся к Сереге.

- Э, что с ним? Лицо распухло?

- Об этом после, - ответил Серега.

- Да, после, - поддержал его Леха. А Палыч постоял у костра еще немного, затем молча поклонился каждому из присутствовавших и исчез в зарослях высокой крапивы.

Поняв, что теперь можно говорить, Сайд возобновил расспросы:

- Алеша, кто он, э? Он что с колбасой делал?

- Кушал он ее, Сайд, кушал.

- На спор, что ли?

Поняв, что объяснить все не получится, Окуркин утвердительно кивнул:

- Да. На спор.

Не в силах разобраться со своими проблемами, Люба по совету Олимпиады Петровны отправилась на консультацию к врачу, благо тот принимал по вторникам прямо в заводском медпункте.

"К.м.н. Швец К. Ю" - значилось на жестяной табличке, которую доктор приносил с собой и вывешивал на двери.

Пациентов к нему приходило немного, поскольку психические болезни заразными не считались. Другое дело - гинеколог и венеролог, эти трудились по семь дней в неделю, да еще брали работу на дом. Доктор Швец им очень завидовал, хотя и понимал, что это нехорошо.

Появлению пациентки он очень обрадовался. Тем более что Люба была миловидна и вполне в теле.

- Здравствуйте, доктор, - произнесла она.

- Здравствуете... э-э... как вас зовут, дорогуша?

- Любовь.

- Что любовь?

- Зовут меня так - Люба Тютюнина.

- Очень хорошо, дорогуша. - Швец поднялся со стула и, нежно взяв пациентку за плечи, провел ее за ширму. - Раздевайтесь и прилягте. Сейчас начнем осмотр.

- Да у меня ничего не болит, доктор. У меня другие вопросы...

- Ну... тогда садитесь напротив меня, - сказал Швец и разочарованно вздохнул.

Люба села на узкий стул и замерла, не зная, с чего начать.

- Ну так и что за проблемы, дорогуша? Муж пьет и бьет вас?

- Да нет. Он меня не бьет. У меня случилось...

- Не бойтесь, не бойтесь меня. - Швец игриво пошевелил бровями. - Мне можете рассказывать все. Ну, кто это был: лифтер, монтер, телевизионный мастер? В детстве я, знаете ли, хотел чинить телевизоры, утюги, носогрейки, но в результате - психиатрия стала моим э-э...

- Видения у меня были, доктор, - призналась Люба.

- Какие же, простите, видения? - Почувствовав профессиональный зуд, доктор Швец подался вперед.

- Кошмарные.

- Э-э, конечно сексуального плана? Может быть, карлики?

- Да какие там карлики! - Люба высморкалась в платок. - Какой-то новый знакомый мужа.

- Так-так-так. - Доктор пододвинулся к пациентке вместе со стулом. - Каков он из себя, этот знакомый мужа?

- Да он... - Тютюнина замялась, припоминая подробности. - Он, знаете, доктор, такой разный был. То стриженым со шрамом, а потом - раз, и дед с лопатой...

- О, какая изобретательность! Игры и прелюдии! Прямо по учебнику Рауля Пидро - один к одному. Что же было потом, сколько ролей вел этот новый знакомый мужа?

- Потом он стал дядечкой в очках и с сачком - которым бабочек ловят.

- Ага, роль Паганеля! Блестящая находка!

- Но самое обидное, доктор, что потом там оказалась та самая сучка, с которой мой Сережка спутался.

- То есть вас застали за этим занятием? Муж вернулся?

- Да никто не возвращался, доктор. Сережа тоже был в квартире...

- Так! - Доктор Швец вскочил со стула и, закурив сигарету, стал нервно расхаживать по кабинету. - Так-так-так! Значит, ваш муж в этом участвовал? Правильно я понял? Он видел, как вы все это проделывали с его новым знакомым?

- Конечно видел. Я ведь хотела с него начать, с Сереги, чтоб ему побольше досталось, но он, паразит, такой шустрый стал... - Люба хлопнула себя по коленке. - В общем, доктор, он извернулся как-то... и все досталось его знакомому...

- Как интересно... - Швец замер на месте, совершенно по-другому глядя на эту полноватую работницу. - А что, Люба, эта, как вы изволили выразиться, сучка, она тоже присутствовала там?

Люба подумала - минуты примерно две, - затем как-то неуверенно добавила:

- Выходит, так.

- М-да. А что же было потом, Люба? Чем все это закончилось?

- У меня истерика началась, и муж увел меня в другую комнату, а потом я услышала шум и вернулась. Оказалось, этот новый знакомый Сергея напал на мою маму. Когда я вошла, она лежала на полу.

- Могу себе представить... - Пораженный доктор Швец покачал головой. - Что же было потом?

- Потом пришел милиционер, - честно призналась Люба.

- Милиционер? Хм. Милитари-фактор в играх свингерских пар. И что, этот милиционер, он же не просто так зашел? Он ведь принимал во всем этом участие?

- И еще какое! Он все к Сергею приставал.

- Милиционер приставал к Сергею... Вон как все завязалось. Ничего, если я буду записывать, Люба? Уж очень интересный у вас случай.

- Пишите, - пожала плечами Люба.