Чтение 8–й страницы книги ~Орден. Дальняя дорога~

— Обратите внимание, падре, — вещал Филарет, уже вошедший в образ разоблачителя страшного языческого заговора, — сверху крупно написано: “СБЕРБАНК”. Я убежден, что этот Сбер Банк, очевидно, брат Банка России. Это, наверное, специальный документ для пропуска на особые языческие мессы. Видите, в углу, в магическом символе из двух разноцветных кругов, написано: “Мастер Кард”. Значит, предъявитель сего — мастер, то есть магистр языческих мистерий. А надпись “Еуро Кард” означает, что его власть простирается на всю Европу.

— Погодите, погодите, — насторожился Паоло, — что это в углу выгравировано золотом? “Артемий Александров”?

Страшная догадка пронзила сознание отца Паоло.

— Правильно, — торжествующе поднял палец к небу Филарет, — полюбуйтесь на это.

Он задрал рясу и выложил на стол маленькую черную книжечку, на которой белыми латинскими буквами было написано “AUTO”. Открыв ее, он продемонстрировал странички из еще более странного материала, чем та зеленая карточка. Первая страничка была совсем маленькая. По на ней очень искусно был сделан цветной портрет его агента Артема. Сверху была непонятная комбинация странных букв, похожих на кириллицу, а под ней по-французски было написано: “PERMIS DE CONDUIRE”.

— Водительское удостоверение, — подсказал Филарет, — не знаю, что это означает.

— Это некий доступ, притом в Санкт-Петербурге, — упавшим голосом произнес Паоло. — Санкт-Петербург здесь написано и кириллицей, и латинскими буквами. Значит, действительно есть мощный заговор, крупная организация.

— И более того, — торжествовал Филарет, — портрет и имя главного агента Банка России. Я узнал, что чуть больше года он жил на подворье у отца Александра, а потом нанялся в ополчение. Враг пробрался к самому сердцу. Теперь надо его найти. Посмотрите, что могут означать эти руны на третьей странице: “ВАЗ 21083”. Это языческие заклинания. А все эти кабалистические цифрованные надписи...

— Успокойтесь, — с напором произнес Паоло, — искать не надо. Я знаю, где этот человек. Все эти ВАЗ, РУС, дикие наборы букв и цифр вовсе не заклинания, а шпионские шифры, которые еще предстоит раскрыть. Этот Артем действительно жил на подворье у Александра несколько месяцев. Я знаю его. Сейчас он в Петербурге. Где человек, который больше всего общался с ним?

— Его зовут Онуфрий. Арестован вами месяц назад.

— Хорошо, я допрошу его с пристрастием. Все эти свидетельства проникновения язычников в Ингерманландию я оставлю у себя. Идите и храните тайну. Вы оказали нам неоценимую услугу.

Когда Филарет вышел, Паоло с грохотом ударил кулаком по столу. Как мог он не увидеть змею, как мог он приблизить к себе, возможно, самого опасного человека, ходящего сейчас по земле Ингрии? Агент неведомой страны, поклоняющейся, древним эллинским богам, владеющей секретами изготовления неведомых материалов и еще неизвестно каким оружием. Воистину грозная опасность нависла над Ингерманландией. А он еще подсунул столь опасного человека к барону Рункелю, советнику Гроссмейстера. Допущенные ошибки надо немедленно исправлять. Быстро, тайно, без следов. Пока не поздно.

Глава 31

Схватка

Все ожидали этого, и сторонники Гроссмейстера и Великого Инквизитора. Все уже несколько недель понимали, что схватка неизбежна. Но, как всегда, события начались внезапно, и именно Артем оказался в эпицентре взрыва, который старательно готовили несколько противоборствующих сторон и который произошел неожиданно для них всех.

Это случилось во время очередной встречи Артема с братом Франциском. На улице стояли крещенские морозы. Дверь таверны периодически открывалась, с улицы в нее валил пар и вбегали румяные люди, немедленно начинавшие дышать на свои руки и требовать от корчмаря Фрица “чего покрепче”.

Выслушав доклад и произнеся свое любимое:

— Ну вот и славненько, — монах вдруг ухмыльнулся во все свои три подбородка и елейным голоском продолжил: — А теперь пойдем со мной.

— Куда? — насторожился Артем.

— Какое значение имеет куда? Я тебе приказываю.

— Приказывать мне может только господин Цильх. Ты же здесь лишь для связи. Ты выслушал, я пошел.

— Это приказ господина Цильха. Он повелел отвести тебя в резиденцию Великого Инквизитора, где с тобой будет говорить отец Паоло.

— Отец Паоло под страхом смерти запретил мне ходить даже к нему в приход, не говоря уж о дворе ополченцев, то есть гвардейцев, или резиденции Великого Инквизитора. Меня могут увидеть, доложат барону и тогда вся моя миссия сорвется.

— Не тебе решать. Я передал тебе приказ, ты обязан исполнять.

— Пусть тот, кто отдал приказ, лично скажет мне. Тебе я не верю. — Артем поднялся.

— Зря ты упорствуешь. — Монах щелкнул пальцами, и немедленно из-за соседнего столика встали три цильховских гвардейца и обступили Артема.

“Так на свидание не зовут, — подумал Артем. — Если с собой он притащил „эскорт", значит, ожидал сопротивления. Значит, это просто арест. В шпионских фильмах это называют „провал". А может провокация?”

— Это больше похоже на арест, — усмехнулся Артем, глядя в упор на монаха.

— Мы не верим тебе больше, — расплылся в улыбке монах, и глаза его из водянистых и невыразительных стали жесткими.

Ну что ж, так тому и быть. Стол внезапно оторвался от земли и полетел в одного из гвардейцев. В тот же миг скамья опрокинулась под ноги другому. Развернувшись, Артем от души заехал монаху локтем в переносицу. Давно мечтал это сделать. Указательным пальцем ткнул в глаз успевшего захватить его за плечо третьего гвардейца и рванул к выходу. Выбежав на улицу, он направился к дому барона, но дорогу преградила десятка гвардейцев Цильха. “Именем Великого Инквизитора, арестуйте его”, — грохнул сзади голос, и молодчики рассыпались, стараясь окружить жертву. Артема вдруг охватила непонятная веселость. “Ну что ж, поиграем”, — подумал он. Меч легко выпорхнул из ножен, и мгновенно вокруг засвистела, загремела, завертелась сталь. Да и сам Артем вертелся юлой — наносил удары, парировал, уклонялся, атаковал. Один из нападающих выронил меч и отпрянул назад, прикрывая руками окровавленное лицо. За ним рухнул еще один — Артем во второй раз убил человека. Однако осознавать этот факт, как после казни монаха, времени не было. Напор усилился, и Артем оказался прижатым к стене. Внезапно шум боя перекрыл зычный голос:

— Ах, псы, напали на слугу благородного человека! Прочь, отбросы!

Рыцарь Вайсберг, знакомый Артему по схватке перед ратушей, ворвался в гущу гвардейцев, размахивая огромным обнаженным мечом. В первое мгновение те разомкнулись и отступили, но сразу же опомнились и попытались контратаковать. Однако первый же из них, сделавший выпад, упал, разрубленный от макушки до пояса. Артем усилил напор, сделал выпад и еще один противник начал оседать, ухватившись за пронзенный бок. Раздался оглушительный свист. Очевидно, таким образом гвардейцы призывали подмогу. Цильховцы встали цепью и начали шаг за шагом отступать, теснимые Артемом и его неожиданным союзником. “Неплохая школа, — подумалось Артему, — раньше бы побежали, а теперь сражаются и ждут подмоги. Выучил их Цильх. А еще обнаглели и уже никого не боятся”.

Гвардейцы дождались подмоги. Из-за угла, со стороны ополченческого двора посыпались их сослуживцы. Сколько? Пятнадцать, двадцать? Считать было некогда — да и бессмысленно. Ситуация резко изменилась. Улочка была очень узкой. Вращая оружием, Артем и Вайсберг могли держать “фронт” от одной стены до другой. Одновременно против каждого из них могло сражаться не более двух противников. Когда один из них отпрыгивал, его место занимал другой, и это все, так что, в общем, для гвардейцев ничего не поменялось. Однако, то ли воодушевленные подмогой, то ли подталкиваемые напирающими сзади товарищами, они снова начали наступать, несмотря на то, что умелым выпадом Вайсберг сразил еще одного противника. Артем и рыцарь отступали, теснимые наваливающейся массой.

— А ты, парень, здорово дерешься, — задорно крикнул рыцарь.

Серьезность положения, казалось, вовсе не заботила его. Гвардейцы оттеснили Артема и его союзника к концу улочки. За их спинами была куда более широкая улица Длинной руки. Там их мгновенно окружат, что резко ухудшит положение — это понимали оба. Рыцарь сделал длинный выпад, шагнул назад, уже на широкую улицу, и вдруг, бросив назад короткий взгляд, взревел, подобно иерихонской трубе:

— Измена! Именем Гроссмейстера, в бой!

Артем услышал топот за спиной, и на гвардейцев обрушился отряд подоспевших ландскнехтов. Строй разрушился, и весь перекресток заполнился сражающимися. К Артему подскочил один из ополченцев — и мгновенно упал с разрубленной головой. Еще двое... Третий... Ему пришлось отступить.

Артем не знал, сколько уже идет бой, но явно не меньше часа. В бой вступали все новые и новые силы с обеих сторон. Артем видел, что на их стороне теперь сражалось еще два рыцаря, кроме Вайсберга, один из которых бережно прижимал к себе только что раненную левую руку. Постоянно прибывали новые отряды ландскнехтов и гвардейцев. В самую гущу боя на коне ворвался неизвестный рыцарь в легком доспехе. Крест на его плаще, вопреки традиции, был почему-то вышит в форме меча, опущенного острием вниз. “Во имя Святой церкви, — кричал он, — вперед”. Его меч сверкнул и опустился вниз, взлетел вверх, уже окровавленный, снова опустился и поднялся, уже полностью красный. И в этот момент алебарда какого-то ландскнехта сразила рыцаря, и он рухнул под ноги сражающимся. Артем с ужасом понял, что бой разрастается и переходит во всеобщее побоище по всему городу.

Улица стала скользкой от крови, ее почти сплошь покрывали тела павших. Ландскнехты под руководством Вайсберга начали вытаскивать мебель из прилегающих домов и строить баррикаду, перегораживая улицу, перекрывая путь от резиденции Великого Инквизитора и ополченческого двора к замку Гроссмейстера. Их, казалось, не волновало, что в тылу сооружаемой баррикады сражается уже немало врагов. Баррикаду они укрепляли, наваливая на нее тела павших, своих и чужих.

Неожиданно недостроенная еще баррикада поддалась и рассыпалась под напором непонятной, но мощной силы. На улицу ворвался новый отряд гвардейцев. Бой, казалось уже уставший, вспыхнул с новой силой. Гвардейцы, стоявшие против Артема, отступили, вынужденные защищаться от двух подоспевших ландскнехтов, и Артем внезапно оказался лицом к лицу с Цильхом. Немец на мгновение остановился. Выскочив на Артема в пылу боя, он только что сражался с некими обезличенными врагами. И тут узнал...

Пауза длилась не больше секунды, в ходе которой соперники смотрели друг другу в глаза. И тут Цильх сделал внезапный и очень опасный выпад.

— Щенок! — рявкнул он. Артем с трудом парировал удар. — Предатель! — последовал второй не менее опасный удар, от которого Артем с трудом уклонился. — Идиот! — Третий выпад распорол куртку Артема, подбитую мехом, однако не нанес вреда ее обладателю.

Цильх теснил Артема, осыпая его площадной бранью.

— Кретин! — орал он. — Я был готов возвысить тебя, а ты меня предал!

Артем защищался и уклонялся. Контратаковать или сопротивляться иным способом он не мог, настолько плотными и искусными были атаки врага. Он попытался выполнить обманный прием с контратакой и чуть не погиб. Меч командира гвардейцев просвистел в нескольких миллиметрах от его виска. Противники поменялись местами, теперь Цильх теснил Артема к разрушенной его людьми баррикаде.

— Ты падаль, я сотру тебя в порошок, — прорычал Цильх и снова атаковал. — Дерьмо! Ублюдок! Недоносок!

Атаки посыпались с новой силой.

“Да он же атакует на каждое слово, каждый выдох — движение”, — мелькнула у Артема спасительная мысль. Войдя в ритм противника, он внезапно сделал длинный скользящий шаг назад, заставив Цильха тянуться за ним. Затем, проскочив вдоль атакующей руки противника, нанес удар, пронзив острием меча узкую щель под металлической пластиной, защищающей шею и ключицы врага. На мгновение время остановилось. Посреди пустоты стояли два человека, один из которых только что нанес смертельный удар другому. Они смотрели друг другу в глаза.

— Прости, Цильх, — почему-то произнес Артем и вытащил оружие из раны. Цильх, казалось, хотел что-то сказать, но кровь хлынула у него изо рта. Его глаза остекленели, ноги подогнулись, и командир гвардейцев, верный слуга Великого Инквизитора, бывший ландскнехт Клаус Цильх, рухнул на мостовую.

На Артема вновь обрушился гвалт боя. Сторонники инквизитора, похоже, одерживали верх и теснили людей, преданных Гроссмейстеру. Гибель командира гвардейцев в пылу битвы, кажется, пока замечена не была. Неожиданно Артема пронзила мысль: “Необходимо бежать в дом барона”. Он бросился со всех ног.

Глава 32

Переворот

На улицах его никто не остановил, хотя почти на каждом перекрестке и в каждом закоулке кто-то с кем-то дрался. Гвардейцы с ладскнехтами, ландскнехты с рыцарями с крестами в форме мечей на плащах, рыцари с крестами в форме мечей с рыцарями с традиционными орденскими крестами. То и дело ему приходилось перескакивать через тела убитых и огибать раненых, просящих о помощи. Из домов неслись крики и ругань. Похоже, там кого-то грабили. В одном из домов начинался пожар, и языки пламени лизали деревянные наличники.

Вскоре Артем достиг дома барона. Дверь была распахнута. В прихожей, около лестницы, валялось тело старика Франца, на коленях над ним стояла Герда и даже не плакала, а уже выла, хрипела о своей потере, о поломанной судьбе. “Господи, его-то за что?” — подумал Артем и услышал звуки возни и голоса наверху. “Туда, быстрее”.

В трапезной осколки битой посуды хрустнули под его ногами. На одной из ножек перевернутого вверх ногами стола повисло изорванное платье Марты. Сама Марта, голая и плачущая, лежала на спине в дальнем углу комнаты. Ее насиловал один из цильховских гвардейцев. Двое других держали ее разведенные руки и скабрезно комментировали изнасилование.

Увидев Артема, они уставились на него, как будто он помешал их милой застольной беседе.

— Боже сколько же можно вас убивать, — устало произнес Артем, вытаскивая меч и шагая к насильникам.

Первый метнувший к нему гвардеец был зарублен сразу же. Второй сумел парировать выпад, но тут же попал на незаметно вытащенный Артемом кинжал для левой руки. Третий гвардеец, тот, который насиловал Марту, не только не посмел поднять лежащий рядом меч, но даже не сообразил натянуть спущенные штаны. Его уже опадающий, но все еще торчащий пенис довершал отвратительную картину... Ничтожество закрыло руками голову, как от удара палкой, и выдавило нечто похожее на “А-а-а-а”.

Артем подошел к нему и остановился в нерешительности. Ему очень хотелось добить эту падаль, но убить вот так, безоружного, он не мог. Марта, лежавшая между ними, метнулась в сторону и забилась в угол, присев, одной рукой обхватив ноги, а другой вытирая слезы.

Черепки на полу снова хрустнули — в комнату вбежали еще два молодчика покойного Цильха. Наверное, они шарили в кабинете в поисках ценностей и прибежали на шум боя. Выбора не оставалось. Поворачиваться спиной к подонку нельзя никогда. Артем быстрым движением заколол хнычущего насильника и повернулся к новым противникам. Те сделали по шагу вперед и остановились. Картина трех зарубленных товарищей и с ног до головы забрызганного явно чужой кровью слуги барона, дом которого они грабили, с мечом в одной руке и кинжалом в другой, не сулил им ничего хорошего. Один из них повернулся и бросился к выходу, второй тоже отступил на шаг, намереваясь сбежать. Молнией вылетевшая из дверного проема палка ударила первого бегущего гвардейца в лоб, точно над переносицей, так что голова его откинулась назад, а ноги взлетели вверх. На пол упало уже мертвое тело. В этот момент в дверях появился Питер. Описав дугу, его посох ударил второго гвардейца под колени, так что тот рухнул на пол, словно срубленное дерево. Мгновенно перевернувшаяся в воздухе палка развернулась и другим концом, как копьем, ударила его в висок, завершая дело. Все было кончено.

Питер вышел на середину комнаты и осмотрелся. Его взгляд остановился на забившейся в угол Марте. Та поймала взгляд, затихла, вжалась в угол и вдруг, словно повинуясь некоему приказу, вскочила, пробежала между Питером и Артемом, схватила с ножки стола обрывки своего платья и, прикрываясь ими, плача уже в голос, выскочила из комнаты.

Питер проводил ее взглядом и повернулся к Артему.

— Слава Богу, ты живой, — произнес он. — Барон приказал разыскать тебя.

— Что происходит, Питер? — спросил Артем. Только сейчас он почувствовал, как вся усталость столь долгого сражения наваливается на него.

— То, что должно было произойти. Переворот со стороны Великого Инквизитора. Я только не понимаю, почему так тупо и бездарно. Мы ожидали, что оно начнется с покушения или попытки арестовать Гроссмейстера. А тут в городе возникли какие-то стычки, и только часа через полтора после их начала отряд рыцарей, верных инквизитору, попытался прорваться в замок.

Артем посмотрел в окно, за которым начало смеркаться, и только теперь понял, что с начала драки в таверне прошло уже больше трех часов.

— Это из-за меня, — мрачно произнес он. — Меня пытались захватить люди инквизиции. Они поняли, что я им больше не верен. Не знаю как. Я начал сопротивляться, за меня заступился один из рыцарей. Прибежали еще люди Цильха. Все это и переросло во всеобщую свалку.

— Тогда понятно, — произнес Питер. — У меня к тебе поручение...

— Где барон?

— Он с Гроссмейстером, — ответил Питер, ничуть не удивляясь тому, как грубо его прервал Артем. — Гроссмейстер сейчас на пути в замок Гатен, где собралась большая часть его сторонников. К сожалению, его покинул начальник охраны. Идиот. Когда все началось, он зарубил одного из своих людей, очевидно шпиона инквизитора, собрал большую часть охраны и ускакал в город, штурмовать резиденцию Великого Инквизитора. Там, видите ли, его дама сердца заточена.

— Может, его стоит отозвать?

— И не думай. Полагаю, их всех уже перебили. В резиденции инквизитор собрал свои основные силы. Там целая армия. Он, очевидно, долго не мог понять, в чем дело, и не приводил в действие свой план переворота. Только поэтому, думаю, город еще не под полным его контролем. Собственно, похоже, сейчас он решился.

Как бы подтверждая его слова, по улице тяжело прогрохотали копыта коней, сопровождаемые звоном рыцарской амуниции.

— Что будем делать? — спросил Артем.

— Я должен был найти тебя. Тебе надо выполнить поручение барона. Если бы ты погиб, оно легло бы на меня. Но раз ты жив, я смогу быстрее преступить к другим заданиям. Слушай внимательно. Ты немедленно поедешь в Новгород и передашь посаднику вот это письмо. — Питер вручил Артему свиток, вынутый им из поясной сумки. — Это копия того письма, которое сегодня уже отправил Гроссмейстер. Ты — дублируешь. Но в десять раз важнее, чтобы ты передал на словах: “Барон просил не спешить”. Это очень важно. Посадник все поймет. Далее, не задерживаясь в Новгороде, поедешь в стан князя Андрея. Расскажешь ему все, что видел здесь, и скажешь: “Все идет как должно”. Возможно, князь захочет передать с тобой послание для барона. Но если даже нет, после этого ты вернешься в Новгород и будешь состоять при посаднике Святославе. Там мы найдем тебя. Выбирайся сейчас из города тайно. Если тебя остановят, представляйся кем угодно, но только не слугой барона Рункеля или любого другого благородного рыцаря. Если надо, прорывайся с боем. Темнота тебе в помощь. Скачи вдоль берега не ближе, чем до охотничьего домика Гроссмейстера и только там пересекай Неву по льду. Думаю, инквизитор уже выслал дозоры, чтобы ловить бегущих из города недругов. На постоялых дворах не ночуй. Там могут быть люди инквизитора. Лучше просись на постой в бедные деревенские дома и плати серебром вдвое против цен постоялых дворов. Отдыхай не больше, чем нужно, чтобы конь не пал, а ты не свалился бы из седла от усталости и бессонницы. Времени мало. В путь.

— Питер, — устало произнес Артем, — у меня сегодня был тот поединок, к которому я просил меня подготовить.

— Замечательно, — улыбнулся Питер, значит, ты можешь начать готовиться к следующему. Это тебе на дорогу. — Питер бросил Артему увесистый кошелек, повернулся и тенью исчез в дверном проеме.

Глава 33

Бегство

Артем остался в комнате один. Некоторое время он стоял, погруженный в себя. Мыслей не было, но, казалось, в душе происходит нечто, что позволяет пережить этот день. Внезапно сознание полностью вернулось к нему. Если все, сказанное Питером, правда, то времени действительно мало. Начнись все по плану, составленному заговорщиками, то наверняка первым делом закрыли бы входы и выходы из города. Потом должны были начаться обыски и аресты в домах. И в первую очередь — в этом. Но все пошло наперекосяк. Собственно, при всей выверенности заговора его организаторы, похоже, просто передержали ситуацию. Слишком долго потенциальные противники смотрели друг на друга через опущенные забрала. “Если все стены в ружьях, поверь, хоть одно да пальнет”, — вспомнил Артем строчку из песни “Машины времени”. Вспышка могла начаться с чего угодно. С ссоры благородного рыцаря с кем-то из цильховцев. С оскорбления, брошенного нечаянно. Она началась со схватки с пришедшими арестовывать его молодчиками. Значит, так тому и быть.

Он быстро очистил клинки от крови, затем спустился в свою комнату и переоделся в чистую одежду. Подумав, поднялся в трапезную, снял с одного из убитых гвардейцев куртку со знаками отличия и натянул на себя. Свою “гражданскую” куртку он засунул в седельную сумку вместе с остальным багажом. Спустившись и перейдя в конюшню, он оседлал свою лошадь, вскочил в седло, бросил прощальный взгляд на дворик и выехал на улицу.

Уже полностью стемнело. Похоже, что заговорщики действительно взяли город под контроль. Шум боя стих, а по дороге то и дело попадались цильховские гвардейцы и рыцари с крестами в виде мечей. Трупы уже начали убирать. Звуков грабежей уже не было слышно. Три гвардейца конвоировали двух обезоруженных ландскнехтов.

Артема не останавливали и не окрикивали. Мало ли по каким делам едет гвардеец в только что захваченном городе. Артем понял, что ему следует выглядеть увереннее, и, возможно, в неразберихе первых часов переворота это сойдет с рук. Он приосанился, изображая важность государственного лица, и пустил коня рысью, будто спешил с важным поручением. Номер прошел. Только перед выездом в порт ему встретилась застава из гвардейцев. Цильховцы рассыпались, цепью преграждая дорогу, а старший поднял руку и выкрикнул:

— Стой.

— Именем Великого Инквизитора, — выкрикнул Артем, не снижая рыси.

Патруль расступился, и Артем выехал на набережную. Некоторое время ехал вдоль кораблей и, найдя достаточно пологий и не слишком обледенелый спуск к реке, резко повернул коня и выскочил на лед.

— Стой, куда? — донеслось за спиной.

Артем перешел в галоп и скрылся в темноте. В последние дни морозы стояли знатные. По прикидкам Артема, не ниже двадцати по Цельсию. Хотя никто здесь еще не знал ни Цельсия, ни Фаренгейта и не догадывался, что о температуре можно говорить иначе чем в понятиях “теплее” — “холоднее”. Как бы то ни было, лед выдержит, а в такой темноте да на пространстве реки — ищи его свищи.

На всякий случай, однако, он направился к противоположному берегу не по прямой, а наискось. Главное — не встретить разъездов, отправленных заговорщиками на тот берег. Ему повезло. Больше в тот день ему не встретилось ни одной живой души. Дорогу, ведущую к Новгороду, он нашел быстро. Проехав по ней рысью около получаса, прямо на ходу снял куртку убитого им гвардейца и забросил ее подальше в лес. Так же на ходу развернул и надел свою куртку. Теперь надо — быстрее доехать. Все остальное позади.

Ему вдруг подумалось, что в его мире из Питера до Новгорода даже по зимней, обледенелой дороге на своей “восьмере” он доехал бы не больше чем за три часа, а сейчас, даже загоняя коня, ему и в сутки не уложиться. И тут же с необычайной остротой понял, что, несмотря на весь ужас и кровь, льющуюся в этом мире, на угрозу его жизни, которая была, есть и еще не раз возникнет, он не хочет возвращаться. И не потому, что этот мир лучше. Подлости и глупости здесь не меньше, хотя и не больше. Но здесь он обрел дело, нашел путь. “А что мешает тебе найти дело и путь в твоем мире?” — вдруг спросил его внутренний голос. “А где я найду там такого барона?” — спросил в ответ Артем. “Ну, если он тебе по-настоящему нужен, то, пожалуй, он сам найдет тебя”, — усмехнулся внутренний голос. “Да пошел ты, Ольга живет в этом Новгороде, а не в том”, — поморщившись, бросил Артем. “А-а-а, — протянул внутренний голос, — тогда понятно”.

Артему вдруг пришла в голову другая мысль: “А интересные же ребята живут в том, моем, мире. Ну да, пенсия маленькая, зарплаты невысокие, безработица, кто же спорит, тяжко. Но вот почему они считают себя самыми несчастными людьми всех времен и народов? Ведь знают, что бывало до них, все учили историю. Знают, да не хотят знать, вернее, думать. Вас бы, ребята, сюда, где что ни год, либо война, либо эпидемия. И помощи ждать не от кого. Живет деревня, вдруг из леса шайка, вооруженная до зубов, все ценное отобрали, всех женщин изнасиловали и ушли. Это даже не событие, а так, естественное течение жизни. Не в первый и не в последний раз”. Он вспомнил, как во время одной из бесед в офисе с сотрудницей средних лет, которая утверждала, что хуже, чем они сейчас, никто в мире нигде и никогда не жил, он сказал, что во время Тридцатилетней войны в Германии погибло две трети населения. Не только от боевых действий, а еще от голода и болезней. “Ну и что? — взвизгнула дама. — Там-то погибло несколько сот тысяч, а у нас сто пятьдесят миллионов страдает. Вот, — она победоносно подняла палец, указывая на экран компьютера со сводкой с валютной биржи, — доллар опять скакнул”. Что-либо объяснять ей было бесполезно. Да и ясно, что ссылка на масштабы событий была чисто условной. В конце концов, дружинник осажденной татарами русской крепости и солдат, сидящий с “калашом” в окопе в Чечне, видящий, как волнами прут на него боевики, чувствуют одно и то же. Масштаб событий значения не имеет. Каждый умирает в одиночку. “Сюда бы тебя, родная, — подумал Артем. — Хотя бессмысленно. Здесь бы она только укрепилась в ощущении, что является самым несчастным существом на свете. А если бы судьба забросила ее в самую процветающую страну мира, в один из богатейших ее домов, она все равно нашла бы кого-то, кто живет еще лучше, и опять бы ощутила себя несчастной. Всегда есть кто-то, у кого что-то лучше, больше, красивее. Да, несчастным себя делает человек сам, как и счастливым тоже”.

Артем понял, что смертельно устал, и начал искать место для привала.

Глава 34

Совещание

В просторной зале замка Гатен собрались трое. Гроссмейстер, Великий Маршал и барон фон Рункель. Атмосфера была более чем напряжённая. Предстояло выработать дальнейший план действий.

— Если все было действительно так, как вы говорите, господин барон, — вопрошал Великий Маршал, — то почему вы не позволили мне с моими людьми выступить из замка и схватить этого мерзавца?

— Как только заговорщики узнали бы о вашем выступлении, они начали бы действовать, — отвечал барон. — Вчера они расправились с нашими людьми в городе за несколько часов. После этого они выступили бы против вас и разбили бы наголову, поскольку перевес у них был бы более чем трехкратный.

— Почему же вы были против того, чтобы Гроссмейстер со своими людьми выступил в Гатен на объединение? Тогда мы не понесли бы таких потерь.

— Именно так мы и намеревались поступить. Гроссмейстер во главе верных рыцарей и ландскнехтов должен был выступить из города сегодня на рассвете, тайно, так чтобы противник не успел ничего заподозрить, собрать силы и нагнать нас в пути. События опередили нас лишь на день.

— Хватит вам, господа, — прервал их Гроссмейстер, — нам необходимо сейчас решить, как действовать дальше, а не обмениваться упреками. Я слушаю ваши предложения.

— Мы должны засесть в осаде в замке, — начал Великий Маршал. —Великий Кантор за это время соберет наших сторонников в новгородских и псковских землях и ударит осаждающим в тыл.

— План хорош, — вступил барон, — но вы кое-что забыли. Во-первых, объединенная мощь наших сил здесь, в замке, и в новгородских и псковских землях все равно уступает силам, перешедшим на сторону заговорщиков. Во-вторых, инквизитор вовсе не дурак, как полагаете вы. Он способен оценить ситуацию. Я бы на его месте запер нас здесь, а с большей частью войска предпринял бы рейд по остальным землям, громя наших сторонников и не давая им объединиться. Думаю, он так и поступит. Как бы то ни было, без псковской и новгородской дружин шансы на победу минимальны. Нам необходимо покинуть замок и объединиться с верными войсками, пока нас не разгромили по отдельности.

— Но мы же уже разослали приказы посадникам выступить к нам на поддержку, — сказал Гроссмейстер.

— Я думаю, что действия вашего начальника охраны достаточно ясно показали, что одной храбрости недостаточно, — быстро ответил барон. — Мало проку, если они поодиночке будут кидаться на врага. Необходимо, чтобы вы лично собрали в единый кулак верных вам рыцарей. Что касается русских войск, вы сами говорили мне, что не доверяете этим дружинам. И если они замыслили предательство, лучшего момента не предвидится. Вот почему, дабы предотвратить поражение, я прошу вас хотя бы сейчас применить мой план.

— Стены замка крепки, он обеспечен продовольствием и водой. Мы можем держать в нем оборону сколько угодно, — вступил Великий Маршал. — Неразумно покидать столь хорошо укрепленную крепость.

— Сколь долго, господин маршал? — откликнулся Гроссмейстер. — Пока заговорщики не объединятся с тевтонами и не получат подкрепления из Риги или Кенигсберга?

— Я еще раз прошу вас, господин Гроссмейстер, — вновь вступил барон, — подпишите бумаги, которые я передал вам. Это единственный путь к спасению сейчас.

В комнате воцарилась тишина. Гроссмейстер откинулся на спинку кресла и погрузился в размышления. Барон тоже откинулся, ожидая решения. Великий Маршал напряженно переводил взгляд с одного собеседника на другого, стараясь понять, о каком плане идет речь.

— Сколько у нас времени для того, чтобы принять решение? — наконец произнес Гроссмейстер.

— Сегодня разведка видела конные разъезды противника вокруг замка. Думаю, самое позднее завтра вечером нас возьмут в кольцо, — ответил барон.

— Хорошо, — произнес, чуть помедлив, Гроссмейстер, — сегодня после наступления темноты мы выступим и начнем лавирование с целью соединиться с войсками, идущими из Новгорода и Пскова. Объединившись, мы дадим сражение заговорщикам, и да поможет нам Бог. Вы, Великий Маршал, останетесь здесь, с гарнизоном, и будете держать замок, предпринимая вылазки. Это позволит сковать часть сил противника. Ваш план, господин барон, должен быть мною еще обдуман.

— Почему ты не доложил мне немедленно? — грозно спросил Великий Инквизитор.

— Я хотел убедиться, все ли действительно так, — произнес, опустив глаза, Паоло.

— Идиот, — вспылил инквизитор. — Если бы ты сообщил своевременно, я бы смог принять необходимые меры. Мы бы привлекли Цильха к аресту этого шпиона. Чего было ждать, если вторжение неведомой языческой державы так очевидно?

— Но ведь это первый случай. Первый и единственный, — оправдывался Паоло. — Если действительно имеется разветвленная организация, были бы хоть намеки. Ведь среди арестованных нами хоть кто-то должен был проговориться, хоть одна статуэтка могла обнаружиться при обысках, хоть один слуга хотя бы краем уха должен был слышать.

— Чепуха, — буркнул инквизитор, — значит, плохо искали, мало пытали, не так спрашивали. Вы займетесь расследованием этого дела с сегодняшнего дня. Ищите, ройте носом землю, но найдите мне эту организацию. Узнайте все, что можно узнать об этом таинственном государстве. А я сделаю все, чтобы найти этого Артема и доставить его в наши пыточные камеры.

Глава 35

Сватовство

Артем достиг Новгорода, когда уже сгущались сумерки. Привязав у коновязи взмыленную лошадь, он в самых изысканных выражениях принес ей извинения за то, что столь нещадно гнал ее всю дорогу. Бросив конюху указание позаботиться о своей спасительнице, Артем поднялся на крыльцо палат посадника, подняв руку со свитком, запечатанным казенной печатью, и выкрикивая:

— Послание посаднику Святославу от барона Рункеля. Срочно, передать лично.

Посадник сидел в торце длинного, не то трапезного, не то рабочего, для совещания, стола, покрытого красной скатертью. Взгляд его, устремленный на Артема, был хмур. По бокам от него сидели два ратника. По доспехам и оружию было видно, что принадлежат они к высшей касте воинов Новгорода. Посадник знаком приказал сопровождающему Артема стражнику удалиться и обратился к вошедшему:

— Что там у тебя?

— Послание от барона фон Рункеля, — произнес Артем, подавая свиток.

Посадник сердитым и нетерпеливым движением сорвал печать, развернул свиток и пробежал его глазами. Нахмурился еще больше.

— Это я уже получил сегодня с гонцом от Гроссмейстера. Что еще?

— Барон просил передать, чтобы вы не спешили, — сказал Артем и тут же поразился перемене, произошедшей с посадником.

— Аи, молодец, — хлопнул себя по ляжкам тот.

От его хмурости не осталось и следа. В глазах засверкали радостные огоньки, а с плеч как будто свалилось лет двадцать тяжело прожитых лет. Лукавым взглядом он обвел сидящих при нем ратников, те поднялись, поклонились и вышли. Да нет, не поклонились, а понимающе кивнули, как показалось Артему.

— Хорошую весть ты мне принес, парень, — произнес посадник. — Останешься при мне аль дальше поедешь?

— Барон указал следовать с поручениями далее, а после вернуться к вам и ждать его при вас.

— Добро, но сегодня заночуешь у меня. Приму как лучшего гостя. Да и проси награду, какую хочешь. Добрая весть, добрая.

— Благодарю вас, но я на службе у барона. Наград мне не надобно.

— Нет, не пойдет так. Проси, не обижай.

У Артема в голове мелькнула шальная мысль.

— Посватай за меня девку, боярин.

— Не промах, парень, — загудел посадник. — Ну, будь по-твоему. Сегодня же посватаем. За кого просишь?

На следующий день Артем покидал Новгород. На душе было погано. Вечером того же дня в его комнату зашел сам посадник. Грустный.

— Прости, парень, — произнес он, — не властен я над людьми митрополита. Я уж так его и эдак. Да только посватался за милую твою купец богатый. Матвей ни в какую. Слова, говорит, данного не нарушу. Да и сам ты пойми. Ты же слуга, хоть и барона знатного, а он купец. Один из первых в мясных рядах... Там у коновязи коня для тебя привязали, с упряжью. Бери его, он твой. Подарок от меня. Все, чем могу. Не обессудь.

— Когда у них свадьба? — только и спросил Артем.

— Через неделю, — произнес посадник и вышел. ...И вот теперь, кляня судьбу, Артем подтягивал подпругу на лошади. Рядом нетерпеливо переступал подаренный посадником конь. Дар был действительно хорош, но и это не радовало Артема. Если бы ему не надо было сейчас уезжать... Если... “Стой, шалишь, — мелькнула мысль. — Куда собрался, когда здесь еще дела есть. Сейчас поеду в дом к Матвею. Кто на пути встанет, сокрушу. Найду ее и спрошу, люб ли ей. Если да, выкраду, в лагере у князя Андрея спрячу. Была не была”. — “А если не люб?” — ехидно спросил внутренний голос. “А и черт с ним, поеду в поле удачу искать”, — ответил Артем, подтянув последний ремешок столь резко, что лошадка повернула морду и укоризненно посмотрела на него.