Чтение 8–й страницы книги ~Гриф и Гильдия~

Хромой выждал для чего-то пару минут, потом вновь улегся на траву и прикрыл глаза.

Быть может, все это — приход Грызло, страшная новость — лишь страшный сон? Может, все в порядке?

Хромой ущипнул себя. Раз, другой, третий безрезультатно: это был не сон.

Похоже, кто-то решил навязать ему свои правила игры. Умно-умно! Знали, наверняка же знали, что он привык устанавливать правила сам, поэтому и заставили играть по чужим.

Ну, что ж… Все когда-то случается впервые!..

Хромой резко встал и двинулся к лагерю. Облако-дракон вновь приняла форму кроткой овечки. Только вот теперь в глазах пушистого существа то и дело вспыхивали молнии.

— Ну, что, поехал я, Гриф. — 3емлерой, чуть помявшись, все-таки обнял меня. Борода гнома щекотала живот даже через плащ, и я неволь но улыбнулся:

— Почему ты не хочешь с нами, гноме?

— Нечего мне в Степи делать! — фыркнул коротышка. — Его брат, — он кивнул в сторону кобольда, — с удовольствием сделает из меня фаршированного яблоками гнома!

Я заливисто рассмеялся и, хлопнув гнома по плечу, спросил:

— Куда ты теперь?

— Как — куда? — удивился 3емлерой. — Обратно в Тчар, конечно! Старина Стопол без меня разорится! — он хохотнул, довольный собственной шуткой.

— Твоя правда, — хмыкнул я. — Он уже, наверное, локти кусает — не знает, куда ты делся!

— Конечно. Ладно, Гриф, время — деньги. 3емлерой, кряхтя, забрался на спину подаренной Гронкяйром лошади и, одарив нас взглядом сверху вниз, словно нехотя бросил:

— Ну, и тебе до встречи, порося!

Степняк покраснел от злости и угрожающе зарычал.

— Не попадайся мне на охоте. — 3лость, собранная в этот момент на морде Свэна, похоже, нисколько не испугала гнома. — А то тебя от дикого кабанчика не сразу и отличишь! Лады… — Он по-простецки дал кляче шенкеля. — Пошла, родная!- Лошадь послушно рванула с места, и гном, смешно подпрыгивая в седле, начал стремительно удаляться, оставляя нас с кобольдом в гордом одиночестве.

— Что, уже уехал? — Из зарослей вышел, покачиваясь, Ламер. — Вот же поспешный гном! Я так с ним и не попрощался!

— Ничего, — ободрил его я. — Пошли лучше с нами прощаться. Где там наши мерины?

— Идите за мной, — сказал Гронкяйр и, развернувшись на каблуках, пошел к конюшням. Льют! — Грязный и зачуханный пацаненок лет тринадцати от громогласного голоса хозяина втянул голову в плечи. — Где те два великолепных мерина, которых старый Матт привез из города?

— Сейчас, сейчас, мастер Гронкяйр, — бросил малыш на ходу. — Сейчас все будет!

Я даже не успел мысленно сосчитать до десяти, а Льют уже выводил под уздцы серого в яблоках мерина и… Кержа?!

Мой старый знакомец тоже заметил меня. В глазах его мигнул было огонек радости, но льды холодного презрения тут же растворили его в себе. Керж злился на меня. И я даже знал, за что. Ну-ка, где моя морковка…

К сожалению, оранжевого овоща в кармане не оказалось. Пришлось надеяться только на свою неотразимость…

— Керж! Как я рад тебя видеть!- Тролль ошарашено вылупился на меня, но объяснять ему что-то я не мог, потому что был полностью занят окучиванием мерина.

Конь смотрел на меня все так же презрительно.

— Ну, хочешь, как приедем домой, я тебе куплю морковку?

Он молчал.

— Две?

Молчание.

— Пять?

В глазах появился интерес.

— Десять?

Керж довольно заржал и прижался ко мне мордой. У-у-у, продажная скотина!..

— Почему ты назвал его Кержем? — наконец, спросил тролль.

— Потому что это мой конь, — ответил я. Мне нужно было срочно его пристроить в хорошие руки на пару месяцев, вот я и продал его старику. А тут он так вовремя нашелся!

— Ух-ты! — удивился Ламер. — Какое удачное совпадение, что именно Матт купил твоего… Кержа!

— Пожалуй. — Ужасно захотелось броситься Гронкяйру на шею, расцеловать в обе щеки, не забывая благодарить за находку верного скакуна, но я твердо держался.

— Ладно, Ламер, поехали мы! — Я пожал огромную лапищу тролля. Она оказалось мозолистой и грязной, словно Гронкяйр всю ночь что-то копал. Было немного противно, но стоило мне вспомнить, что он приютил нас под крышей своего замка, как ладонь моя еще сильнее сжала ладонь тролля. Ламер, если я не ошибаюсь, что-то тихо пробормотал, наверняка в мой адрес, но я сделал вид, что ничего не услышал!

Надеюсь, еще увидимся!

— Я тоже надеюсь, — ухмыльнулся Гронкяйр. — Береги себя!

— Обязательно!

Я кое-как забрался в седло и, по гладив любимца — Кержа по загривку, взялся за узду.

— Свэн, ну где ты?

— Да здесь я, мастер Гриф!- кобольд подошел к своему мерину. Со вчерашнего разговора выражение его рыла не менялось: такое же удивленное, жалобное — этакий деревенский мальчик-простак, обманутый городским «дядькой». Ну, да лучше уж коротать дорогу с ним, чем в одиночку.

Степняк тем временем уже залез на коня. Тут же выяснилось, что ездить верхом он не умеет: обхватив мерина за шею, свин болтался в седле, словно груша на тоненькой ветке. Конь под ним презрительно фыркал и постоянно косился на Кержа, завидуя: твой хоть умеет, да и легкий к тому же! Мой скакун гордо вскинул голову.

Почему-то на ум пришла фраза Стопола «Каждому свой контингент!»…

Замок Ламера еще виднелся вдали, когда перед нами предстали горы пепла, обожженные трупы, стаи воронья — Выселки во всей своей нынешней красе.

Мы невольно остановили коней. В сердце неприятно клюнуло, будто это по моей вине случилась резня. Я заставил сентиментальность убраться, однако та не ушла совсем, то и дело напоминая о себе короткими уколами.

Отвратительно, когда солдаты убивают женщин и детей. Ладно хотя бы стариков — им все равно умирать скоро. И все равно — не понял бы…

Воронье кружилось над огромным пепелищем, разрывая окрестности громкими «Кар-р-р!).

Неужели это все сделали люди? Те, кто якобы одарен чудесным даром человечности и любви, тем не менее могут убивать женщин! Детей!

Не хочу быть человеком. Лучше уж гадюкой, кусающей из-за угла, но более честной, потому что от змей никто и не ждет добра!

Я покосился на Свэна: он стоял, пустыми глазами глядя на два лежащих рядом тела. Одно было чуть больше, другое — поменьше. Будто бы мать прижимала к себе дочь или сына.

И тут я заметил на земле камень. Вроде бы обычный булыжник — гладкий, плоский — но он горел!

Я с трепетом и благоговением вперился взглядом в чудесный камень, неотрывно следя за движениями иссиня-красного огня.

Магического.

— У меня на родине, — неожиданно заговорил Свэн глухим, низким голосом, — тела умерших сжигают. Мы верим, что душа может обрести покои, только развеявшись вместе с пеплом.

— А у нас людей обычно не жгут, — как-то просто, даже обыденно сказал я. — Особенно короли… Не жгут, сволочи…

Не говоря больше ни слова, я при шпорил Кержа. Конь обиженно заржал, но противиться не решился — послушно затрусил прочь от гигантского погребального костра.

Вот и первая половина пути за статуэткой осталась позади, как и 3емлерой, добродушный тролль рыцарь Ламер, сгоревшие Выселки. С неба ярко светило полуденное солнце, а впереди нас ждали Хейстримовы горы, огры, великаны, святилища и… драконы.

Несколько дней были потеряны зря, а потому я решил не пренебрегать даже самыми дерзкими и невозможными путями.

Глава 4. Дремофоры, или Степь да степь недалеко

Нас преследовали. Я не мог определить точно, кто это, но в близости шпионов не сомневался. Кобольду говорить о своих догадках пока не решался, хоть и прекрасно видел, что он тоже чувствует наблюдение.

А может, это то самое предательство, о котором мне рассказывал Локи?

Может, Свэн прибился ко мне не просто так? Впрочем, никаких доказательств кобольдской вины у меня не было, поэтому поводов для волнения пока вроде бы возникать не должно.

Но тревожно все-таки!

Мы ехали как раз по тому месту Столинского тракта, где к северу виднелся Дремофоров лес. Можно попробовать спрятаться от шпионов под сенью деревьев, но потеряться в таких дебрях — дело немудреное, а следопытом я пока не стал и вряд ли когда-нибудь стану. Хотя…

— Зачем мы свернули в лес, мастер Гриф? спросил кобольд, жадно облизывая ложку. — Вы хотите узнать что-то у дремофоров?

— Да, пожалуй. Например, когда мой приятель кобольд перестанет рыгать за едой?

— Ладно вам, мастер Гриф! — степняк бодро хрюкнул, попутно разливая похлебку на рукав. Я же серьезно!

— Серьезно? Я хочу узнать имя того, кто решил спалить Выселки.

— Но вы же говорили, что это король?

— Для короля какая-то маленькая деревенька не большая проблема, чем лошадь без подков: знаешь, что с подковами лучше, но и так особо не жалуешься. Тут есть какое-то связующее звено. А ясновидцы-дремофоры могут мне помочь это звено отыскать.

— Ясновидцы? Ничего такого не слышал!

— Дремофоры очень много скрывают от остальных рас. Я знаю об их даре только по рассказам приятеля из Гильдии. Он, мой приятель, однажды выполнял задание дремофоров. Так вот… Из любопытства, а может и из-за чего другого, попросил он дремофора-заказчика прошлое его угадать. Вроде бы слышал-слышал, а и самому попробовать хочется. Так тот дремофор ему мало того, что все рас сказал, так еще и сообщил, мол, что убьют моего приятеля скоро. «Где-то месяц. Неделей больше — неделей меньше!» — так сказал ему лесной житель. Приятель, конечно, не поверил, грозился даже побить дремофора за такое предсказание — он ведь у него прошлое просил угадать, а не будущее. Но тот лишь пожимал плечами: мол, я тебя и так предостерег, чтобы ты завещание детям переписать успел. Короче, обошлось без драки: приятель поехал обратно в Тчар с удачно выполненным заданием, а дремофор остался в лесу. И что ты думаешь, Свэн? Умер мой приятель ровно через месяц после того страшного гаданья: жена отравила. Вот такой вот дар у этих дремофоров.

— Ого, — сказал кобольд после моего увлекательного рассказа. — Никогда бы не подумал, что кто-то может смерть предугадать! Вот бы мне знать!

— А толку с этого знания? Так бы жил мой приятель спокойно и умер бы, ни о чем не подозревая. А так он весь месяц на нервах ходил, каждой тени шарахался и от дел прибыльных отказывался. Да и с женой каждый день ругался, порой даже бил!

— Что ж, может, вы и правы, — сказал кобольд после небольшой паузы. — Давайте тогда действительно останемся здесь еще на денек и узнаем, кто же все-таки сжег ту деревню!

— Конечно, останемся, — хмыкнул я, отбрасывая пустую миску в сторону. — Я чего-то спать не хочу, так что можешь вздремнуть часок-другой покараулю.

— Спасибо, мастер Гриф. — Кобольд тут же завалился на бок и, закутавшись в одеяло, громко захрапел. Ему наверняка снились толстые розовые хрюшки, одна другой краше, и пара галлонов пива, которым он и обливал каждую зазевавшуюся поросю.

Короче, везло ему на сновидения.

Мне в последние пару ночей снились только Выселки. Я словно воочию видел всю их историю от создания и до самой гибели в колдовском огне и, могу сказать уверенно, я бы отдал половину всего своего серебра, лишь бы не видеть каждую ночь столько смертей.

В спину кольнуло холодом: ночной озорник ветер не был к нам ни ласков, ни мил.

Я просидел на посту до самой полуночи, не сдвигаясь с места и даже лишний раз не мигая. Затылок ловил на себе чьи-то любопытные взгляды, но нападать на нас пока никто не собирался. Судя по всему, шпионов было двое. Не слишком много, но и этого хватит, чтобы урезонить ловкого, но не слишком сильного Ловкача и сильного, но не слишком уклюжего кобольда.

Я уже хотел разбудить громко храпящего Свэна и передать ему караул, когда в чаще, совсем рядом, послышались чьи-то шаги. Хватился было за арбалет, но нежный женский голос ласково предупредил:

— Опусти культяпки, сволочь, а то мозги вышибу.

— Опускаю-опускаю, — быстро заверил я: несмотря на столь «добрые» слова, голос внушал спокойствие и приятное тепло, которое невообразимым образом меня успокаивало и говорило: «Все будет хорошо, глупыш!».

— Да ладно, шучу я — не вышибу! — Теперь голос раздавался из зарослей можжевельника прямо передо мной.

— Откуда мне знать, что ты не врешь? — Я не торопился поднимать руки: мало ли что может преподнести мне в подарок ночная гостья?

— Мы, дремофоры, в отличие от эльфов, никогда не лжем!

— Почем мне знать вас, дремофоров? Я и эльфов-то ни разу не видел! — соврал я, за что тут же и поплатился.

— Обман. — В голосе появились нотки металла. — Зачем ты врешь?

— Зачем? — Признаться, этот вопрос поставил Меня в тупик. Пришлось сострить: — Да просто ни когда б не подумал, что можжевельник может уличить меня во лжи!

— Ха! — усмехнулся голос. — Остер-остер… Ладно, я выйду к тебе. Только не дергайся!

Кусты зашевелились, и на поляну вышел… Вышла?.. вышла девушка. Почти эльфийка: только темный, почти коричневый цвет кожи выдавал в ней дремофора. Но как же она была прекрасна, эта «почти эльфийка»: огромные зеленые глаза, Длинные светлые волосы, чудесный носик, пухлые губки… О фигуре я лучше промолчу: мне просто не хватит слов ее описать! Человеческий язык слишком мал, чтобы в него влезли все эти красивости!

— Чего уставился? — хмыкнула дремофора (или дремофор?). — Нравлюсь?

— А… э… типа да! — только и сказал я, глотая слюну. Потом опомнился и, схватив плащ кобольда, расстелил его на траве: — Садись!

Дремофора презрительно фыркнула (мои манеры не слишком впечатлили ее), но на плащ все же села. Пронзительно посмотрела на меня.

Ее взгляд отрезвлял.

— Что тебе нужно? — спросил я прежним, без всякого налета влюбленности, голосом.

— Узнать, зачем ты пришел в наш лес. — Улыбки на ее лице — как ни бывало. Передо мной сидит самая серьезная на Капаблаке дремофора. — Зачем привел свинью, — кивок на все так же храпящего Свэна, — и их? — я вздрогнул: взгляд остроухой указывал куда-то мне за спину.

Миг — и из кустов выпрыгнул, держась за заднику… черный гном.

— А-а-а! — орал он, выпучив глаза, и не отнимая рук от толстого зада. — А-а-а!

— Да листочков сорви! — посоветовал я ему. Или… у меня тут была… — я стал шарить в бэге.

Не знаю, что я там надеялся найти, но смотреть на героя мифов мне вовсе не улыбалось. Это все равно что неделю пить без остановки, а потом увидеть свое отражение в речке!

Гном моим советам не внял, однако руки от задницы наконец убрал. Теперь обе они указывали на дремофору.

— Ты… — злобно зарычал гном, пожирая девушку взглядом. — Это… ты меня молнией уда рила!..

— Нечего по кустам прятаться! — обиженно бросила дремофора. — И вообще я не по тебе хотела, а по адским ловчим!

— По каким еще ловчим? — Я с удивлением обнаружил, что волосы на голове самовольно шевелятся.

— По адским! — Гном хмыкнул с таким презрением, словно этих самых ловчих ел он каждый день на завтрак, на обед и на ужин. — Кстати, им до нас не больше десяти минут бегу!

— Отлично! — Дремофора выжидающе уставилась на черного: — Значит, у нас есть еще время позаниматься с тобой.

— Чем позаниматься? — торопливо выкрикнул гном. — Что я вам сделал?

— А зачем за ними следил? За нашим разговором сейчас? — хмуро осведомилась дремофора. Не надо от нас прятаться — все равно ведь найдем! Правильно? — это она уже мне.

Я, последние полминуты лишь тупо переводивший взгляд с дремофоры на гнома и обратно, несколько растерялся, однако быстро нашелся и кивнул.

— Да вы что на меня так? — воскликнул оскорбленный карлик. — Феноламп меня зовут, я тут по приказу начальства! Больше ничего сказать не могу — нельзя.

— От Хрофта, значит? — задумчиво поинтересовалась дремофора.

— От него самого.

— А зачем к ним приставили?

— Сказал же — не могу сказать!

— По… — начала было дремофора, однако совсем рядом раздался дикий вой, вызвавший у меня крупную дрожь.

— Прибыли, мать их Цербер! — странно выругался гном. — Эх, придется тряхнуть топором! Человече, буди свою хрюшку — пусть помогает!

Свэна я раскачал как раз вовремя: только он поднялся, утирая кулаками глаза, как заросли выплюнули на поляну двух помятых псов. Правда, не совсем обычных: вместо шерсти тела из окутывал уже знакомый мне иссиня-красный пламень.

Сюда бы ведро воды, подумал я неожиданно. Облили бы — авось, огонь потушили.

— Чего пришли? — хмуро бросил псам Феноламп. — А ну пошли прочь!

Но ловчие, судя по всему, не собирались внимать его совету. Они, словно с каждым шагам увеличиваясь в размерах, медленно пошли на нас.

— Во дела! — только и сказал Свэн. Потом я услышал, как разжимается захват на его поясе: кобольд готовил молот к бою.

Я никогда не считал себя героем. Все получилось как-то само.

Я выпрыгнул вперед, закрывая собой остальных. Одна из псин злобно оскалила зубы и бросилась на меня. Увернуться я не успел: передние лапы ловчей ударили в грудь, повалив на землю. Цап! — и она впивается клыками в своевременно выставленную руку. Ша!.. — не обращая внимания на боль в запястье, с размаху бью ее правым кулаком по морде.

Магическое пламя, еще недавно казавшееся мне всепожирающим, не причинило никакого вреда: локоть свободно прошел сквозь него и ударил пса в челюсть.

Наверное, в то мгновение сам Тор вложил свою силу в мои руки: адское отродье отлетело метра на два, не слишком удачно приземлившись на спину. Я, не веря в свою удачу, замер, ожидая, что будет дальше.

А дальше пошел дождь.

Я скосил глаза в сторону дремофоры: она, раскинув руки, что-то шептала на непонятном наречии. Тело ее оплела голубая аура, а сама девушка, казалось, парила над землей.

Свэн и Феноламп, победно крича, неслись на гончих, которые, под струями волшебного дождя, растеряли окружавший их магический пламень.

Они уже не походили на тех страшных тварей, внушающих благоговейный ужас; скорее, на обычных бездомных шавок, которые роются в помойках и дерутся за высохшую кость.

Я прислонился затылком к земле и закрыл глаза: за исход боя можно было не волноваться, а вот Моя прокушенная рука…

Кто-то легко коснулся моих век, и сознание погрузилось в сон, где не было ни кобольдов, ни Фенолампов, ни статуэток Локи…

— Никогда не любил вас, тупых кляч!

Лошадь лишь отвернула голову.

— Нет, ты смотри на меня! Как, ну как ты могла подвернуть ногу, глупая лошадь? Да Столинский тракт, между прочим, лучшая во всем Орагаре дорога!

«Глупая лошадь» лишь презрительно фыркнула в ответ: мол, видали и получше.

— А теперь я, уже совсем не молодой, в летах, гном, должен тащить на себе весь наш скарб и идти пешком, а ты, наглое создание, — до самого Тчара хромать, делая вид, что тебе очень больно!

Кляча решила смолчать.

3емлерой на ходу перехватил мешок с пожитками и утер освободившейся рукою лоб. Посмотрел на рукав: на ткани отпечаталось огромное пятно.

Их дуэт «гном и кляча» до сих пор не дошел до 3рега, несмотря на то, что из замка Гронкяйра вышел два дня назад.

3емлерой клацнул зубами. 3ачем он решился ехать на капризной кляче меллисов, когда можно было взять выносливого воронна*?[6 - Порода лошадей, разводимая степняками — Прим. автора]

— Все! — гном сбросил с плеча ненавистную сумку и улегся прямо посреди дороги. — Либо ты тащишь сумки, либо мы отсюда никуда не уйдем!

Кляча оторопело вылупилась на коротышку, ожидая, что сказанное окажется всего лишь очередной едкой шуткой, но подгорный житель и бровью не повел.

Впору было начинать беспокоиться: умирать лошадь не хотела, а тащить на себе дорожные талмуды смерти подобно. Вот уже и не из чего выбирать!

— Все! с этой минуты! ни капли! ни кусочка! снова закудахтал гном. — Лучше умереть! чем позор!