Ирония имеет много личин. Одна из них особенно безобразна: когда ты находишься между двух враждующих лагерей, и в каждом тебя считают врагом. Сановники Церкви продолжали видеть в Убии мага и приверженца темных сил, несмотря на то что не брезговали пользоваться его услугами, особенно в пикантных ситуациях и при чрезвычайно запущенных случаях тяжелых заболеваний. Новая кодвусийская Гильдия поддерживала с ним контакт, но не подпускала близко. Совет Гильдии выдвинул однозначный постулат: «Каждый отрекшийся, несмотря на цвет мантии и прошлые заслуги, должен заново доказать свою преданность и кропотливым трудом смыть позор».
Отсутствие возможности открыто заниматься экспериментами было далеко не единственным неудобством, которым Убий расплачивался за свою жизнь в достатке. В городе его уважали и почтительно раскланивались при встрече, но забывали приглашать на празднества и торжества. Бывший маг уже свыкся, что во время Летнего Оконтора и прочих церковных праздников горожане бьют в его доме стекла и сваливают на порог кучу дохлых крыс, в надежде, что хоть от одной он подхватит неизлечимую заразу. За его врачебной деятельностью пристально следили бездари из Надзорного Совета, которых язык не поворачивался назвать лекарями. Если он излечил безнадежного больного, значит, заключил сделку с темными силами. Если не спас того, чья жизнь, по мнению Совета, была вне опасности, значит, загубил невинную душу. В течение каждого года он месяца два-три проводил в тюрьме, взятый под стражу после очередного навета. Однако как только У одного из священнослужителей, приближенных герцога или влиятельных купцов появлялись симптомы сложного заболевания, Убия тут же освобождали и щедро вознаграждали за причиненные неудобства. В общем и целом, жить в Империи было можно, если, конечно, не воспринимать регулярные аресты всерьез и не обращать внимания на камни, летящие в окна.
Мадериус освоился, привык, притерся, стал более флегматичным и невозмутимым, как житель далеких Шеварийских гор, но тут его скромной персоной заинтересовались люди, далекие от высоких духовных сфер и научных проблем. Имперская разведка взяла его под неусыпный контроль. Дежурившие сутками возле его дома агенты сообщали обо всех подозрительных личностях, переступавших порог, пока в конце концов не насобирали достаточно материалов, чтобы обвинить чуждого как внешней, так и внутренней политике Мадериуса в сговоре с беглецами-оппозиционерами и в сочувствии смутьянам-эльфам.
Убий не успел опомниться, как его взяли в оборот и заставили сотрудничать, конечно же, не сняв при этом тайного наблюдения. По горькому опыту бывший маг знал, что стоило в его дом заглянуть заезжему эльфу, страдавшему от расстройства желудка, как на следующий день к нему приходили из баркатской штаб-квартиры имперской разведки или из тайной канцелярии герцога, хотя последние чаще вымогали деньги, чем мучили дурацкими вопросами.
Не забыли о темном прошлом именитого баркатского лекаря кодвусийские маги и повстанцы всех мастей, пытавшиеся через него получить информацию или принудить к выполнению незаконных услуг. Убий никому не отказывал, но в то же время и не относился всерьез к своим обещаниям хранить в тайне содержание сокровенных бесед.
Маг медленно ворочал ложкой в фарфоровой миске, через силу отправляя в рот давно остывшую и покрывшуюся сверху тонкой пленкой жира пищу. В третьем часу ночи глупо надеяться на хороший аппетит, в особенности после того, как надышался едких паров. Но кормить организм было нужно, хотя бы для того, чтобы не терять сознание от голодных обмороков. Перед глазами мелькали столбцы цифр и наизусть заученные отрывки записей. Однако тревожные мысли Убия были далеки от хода эксперимента. Он прекрасно понимал, что главное в его работе сейчас зависело не от него. Даже если эксперимент удастся, и он подберет верную комбинацию, то всего лишь на маленький шажок приблизится к далекой победе. Ему нужен «Деминоторес», оригинал, а не жалкий, ущербный перевод, подсунутый эльфами. Его не хотели обмануть, но невежество порой хуже самого тяжкого греха.
От Артура по-прежнему не было вестей. Единственный слуга, нет, скорее преданный друг, которому он мог доверять, отправился за манускриптом и до сих пор не вернулся. Настораживал мага и неожиданный интерес к древнему труду со стороны имперской разведки. Три дня назад к Убию пожаловала в гости баронесса Лиор, хитрая молодая дамочка, пользовавшаяся особым расположением самого Корвия.
Столичная красотка промучила его более часа: выспрашивала, ходила вокруг да около интересующего ее вопроса и умело провоцировала мага, пытаясь вызвать на откровение. Знала бы состоявшая на службе в разведке баронесса, сколько таких вот скользких разговоров и «задушевных» бесед довелось пережить Убию на своем веку, наверняка не стала бы попусту тратить время и спросила бы напрямую: «Не обращался ли кто за помощью в работе над манускриптом «Деминоторес«?», «Не собирался ли кто выкрасть запретный труд из Имперской Библиотеки?» Правду Убий, конечно же, не сказал бы, но оба сэкономили бы уйму времени. От жеманства, кокетства, спесивого апломба и изысканного словоблудства агента в юбке у терпеливого мага разболелась голова. Их разговор быстро уперся в тупик, а варьирующиеся по форме, но не по содержанию вопросы пошли по замкнутому кругу. К началу второго часа беседы маг едва удержался, чтобы не закричать: «Не знаю я ни о каком манускрипте! Отстань от меня, вертлявая дура, занялась бы лучше здоровьем!» Мадериус не знал точно, откуда агенту разведки стало известно о манускрипте. Скорее всего среди соратников Намбиниэля Мансоро был предатель или где-нибудь допустил ошибку посланный в Торалис Артур. Нельзя было исключать и третий вариант, самый страшный и непредсказуемый, который мог привести к ужасным последствиям. Но одно бывший маг знал наверняка: его собеседница была больна.
Обилие румян и прочего макияжа скрывало не только нездоровую бледность кожи, но и красные пятна, выступившие На Щеках, коже и прочих участках тела. Вместо того чтобы целый час толочь воду в ступе, они могли бы потратить время с пользой, тем более что во всей Империи никто лучше него не смог бы помочь даме, ведущей не только опасный, но и чрезвычайно распутный образ жизни. Однако Карина Лиор не обратилась к нему за помощью, а сам же маг никого не лечил против воли, даже никогда не ставил диагноз, боясь обвинений в наведении порчи, сглаза и прочих пакостей, которыми злодеи-маги якобы пытались извести род людской.
«Одним словом, куда ни посмотри, везде… плохо: от Надзорного Совета житья нет, работа не ладится, половина горожан ни с того ни с сего вздумали заболеть, Артур пропал, подопытный сбежал, а тут еще имперская разведка что-то пронюхала! - подытожил свое незавидное положение Убий и, не в силах больше ковыряться в непригодной для потребления еде, отшвырнул ложку. - Радует лишь то, что Намбиниэль давно не появлялся. Других дел, видно, у эльфа по горло, оно и к лучшему. Все сроки прошли, а мне показать ему по-прежнему нечего!» Мадериус встал из-за стола и, прихватив исписанные мелким почерком черновики, направился было в кабинет, но сильный стук во входную дверь нарушил его планы.
«Наверное, госпоже Форез стало хуже, других тяжелых пациентов у меня сейчас нет, - подумал Убий, по привычке кинувшийся сразу к двери, но вдруг остановился. - А если это стража? Если Лиор все же что-то пронюхала или кто-нибудь из священников опять настрочил донос? Нужно спрятать записи!» Недолго думая, Мадериус запихнул ворох бумаг под ковер. Основательнее прятать расчеты не было смысла. Если солдаты устроят обыск, то в доме и так полно крамольных вещей. Если же цель ночного визита его работа по «Деминоторесу», то ни священникам, ни университетским ученым все равно было не разобраться в его сбивчивых, отрывистых заметках. Он сам порой не мог вспомнить, как были рассчитаны некоторые цифры и, главное, зачем.
Как всегда, трясясь от страха и осыпая проклятиями головы неугомонных посетителей, продолжавших настойчиво колошматить кулаками по двери, Мадериус спустился вниз, вышел в прихожую и отпер засов. На пороге стояла не стража, а Намбиниэль и еще парочка приближенных к нему эльфов. Последний плюс превратился в минус, Убия ожидал весьма неприятный разговор, возможно, даже последний в его жизни.
Капитан Гилион открыл глаза, вокруг темнота. Последнее, что он помнил, был сильный удар в висок шипованной гардой. До этого была пустота, после этого - тем более. Граф помнил разговор с баронессой, как она взмахнула рукой и отдала приказ к атаке, но сам ход сражения был навсегда стерт из его памяти. В голове остался лишь горький осадок поражения, обида, боль и лютая ненависть к красно-черным мундирам.
Идти против имперской разведки было глупо, он сам подписал себе и своим людям смертный приговор, но ослушаться личного приказа герцога Лоранто он не мог. Главный казначей откуда-то узнал, что в Библиотеку Торалиса в эту ночь проникнет злоумышленник. Отряд Гилиона должен был изловить мерзавца и вместе с похищенным манускриптом доставить к герцогу. Объективные «но» в расчет казначеем не принимались, Лоранто никогда не простил бы своему порученцу, если бы оба приза достались Корвию. Только гибель отряда и его самого могла быть уважительной причиной провала операции. Даже сейчас, когда капитан истекал кровью и беспомощно лежал, заваленный грудой книг, он не мог надеяться на прощение. Только схваченный преступник и добытый манускрипт могли спасти род Гилиона от бесчестья и позора. Граф попытался пошевелить конечностями. Немного болел левый локоть и раскалывалась голова, других повреждений вроде бы не было. Собравшись с силами, Гилион заработал руками, выбираясь из-под завала пыльных томов и ящиков. Вокруг не было ни души, хотя в зале горело несколько десятков факелов. Враги должны были скоро вернуться, забрать разложенные на ступенях мраморной лестницы доспехи, снятые с убитых солдат. Трупов уже не было, от них прихвостни Корвия решили избавиться в первую очередь, а уж только затем увезти в штаб-квартиру трофейное снаряжение. Видимо, после окончания побоища победители уже прочесали зал и добили раненых, иначе они непременно оставили бы в подземелье десяток часовых.
Гилиона охватило непонятное чувство: как будто он умер и возродился в чужом теле. Каждое движение, каждый взмах руки давался офицеру с трудом. Оторвав взгляд от панорамы опустевшего зала, самыми отвратительными деталями которой были огромные лужи запекшейся крови и позабытые могильщиками конечности, офицер наконец-то осмотрел самого себя. Он был без доспехов, в застегнутом наспех мундире рядового гвардейца, без знаков различия и позолоченных эполетов.
Внезапно эмоции навалились на капитана, подавили его и заставили отдаться целиком переживаниям. Гилион закрыл окровавленными ладонями лицо и заплакал, зарыдал навзрыд, как пятилетний мальчишка, потерявший в одночасье всех родных. Его солдат, ставших неотъемлемой частью жизни, его верных боевых товарищей, которых он нещадно мучил муштрой и неоднократно обещался повесить, теперь уже не было в живых. Они думали о нем до последней минуты и пытались спасти, когда бой уже был проигран. Ему уже никогда не доведется узнать, кому из сержантов, капралов, а может, рядовых пришла в голову мысль спрятать его лишенное чувств тело под книгами и отдать свой мундир, в надежде, что раненых солдат не будут добивать. Гвардейцы не знали, не могли знать, с какими омерзительными людьми, с каким безжалостным врагом им пришлось столкнуться. По воле рока его отряд ввязался в войну, в которой не бывает пленных, есть только свидетели - ненужные и опасные. Им было суждено пасть в неравной битве и быть похороненными без воинских почестей и торжественных гимнов, как бездомным бродягам, покоиться где-нибудь в сыром овраге далеко в лесу.
«Бесславно, горько, обидно! - думал Гилион, вытирая с лица последнюю слезу. - Но Карина и ее ублюдки, жалкие трусы, казематные крысы, заплечных дел мастера, интриганы, мерзавцы, подонки… они не учли одного! Я жив, я вырву победу из их грязных рук, я найду вора, доставлю его к герцогу, а затем… затем буду мстить! Плевать на карьеру, в тартарары благоразумие! Я командир, я должен исполнить последний долг, я должен отомстить за своих солдат!» Несмотря на головокружение и пульсирующую боль в разбитом виске, капитан решительно направился к лестнице. Но вдруг до него дошло, что из подземелья так просто не выбраться. Наверху дежурило много солдат, и для всех них он был или нежелательным свидетелем, или преступником. Пропустившую его отряд в Зал Древности роту охраны наверняка целиком взяли под стражу, Палачи Корвия допрашивают их, пытаясь наспех сфабриковать заговор и обвинить гвардейских офицеров в государственной измене.
«Избитый ход, но очень действенный, - размышлял офицер, опустившись на ступени мраморной лестницы и пытаясь найти в груде сваленного в кучу оружия свой меч. - Конечно, сами разведчики Библиотеку не сторожат, доверили это неблагодарное занятие или страже герцога, или коллегам из местной тайной канцелярии. На понимание и тех, и других трудно рассчитывать. В Самбории герцог новый, он ставленник принца Андера, а значит, враг моему господину. Корвий ведет собственную игру, но чаще всего примыкает к лагерю принца. Нет, в Торалисе мне оставаться опасно, нужно как-нибудь выбраться за городские ворота и просить защиты у местных дворян. Почти все землевладельцы Самбории приверженцы герцога Лоранто. Старый управитель провинции был близким другом казначея и земли раздавал только сторонникам нашего лагеря. Самый верный из них, граф Карвол, к тому же я его лично знаю, несколько раз охотились вместе, да и при императорском дворе раньше часто встречались. Нужно добраться до графского замка и оттуда отправить письмо в столицу, предупредить герцога Лоранто о провале операции и о возможных инсинуациях со стороны разведки. Только как это сделать, я не могу придумать, как выбраться не только из города, но даже из этого чертова подземелья?!» Иногда бывает, что самые сложные проблемы разрешаются сами по себе, не требуя ни усилий, ни твоего участия. Роясь в груде искореженного, выщербленного, перепачканного кровью металла, молодой граф не заметил, как у него за спиной образовалось огромное облако. Призрачный туман подполз незаметно, окутал офицера с ног до головы, а затем резко подбросил в воздух. Не в силах сопротивляться парализовавшей его мышцы загадочной силе, Гилион лишь закричал и закрыл со страху глаза. Крепко зажмуренные веки офицера открылись буквально через несколько секунд, когда под ногами вновь оказалась твердая почва. Туман куда-то исчез, Гилион был один на опушке приветливо поигрывающего листвою деревьев леса, а в руках у него лежал неизвестно кем и когда найденный меч.
- Я тебе не верю, не «не доверяю», не «сомневаюсь в твоих словах», а именно не верю! Ты темнишь и обманываешь, человек, а значит, достоин смерти. - Голос развалившегося в кресле у камина Намбиниэля был холоден и беспристрастен, лицо не выражало эмоций, а глаза были стеклянными, как у трупа. - У тебя минута, чтобы разубедить нас, а иначе не обессудь!
Эльфы умели пугать. Еще со времен древних войн за ними тянулась дурная слава. Искусные палачи, умеющие продлить муки жертвы до бесконечности; не кровожадные, но упрямые и безжалостные существа, подчиняющиеся лишь гласу сухого рассудка. Они считали, что мораль и сострадание критерии второстепенные, применимые далеко не во всех случаях. Если они начинали пытать, то всегда добивались своего. Сейчас троица из Джабона хотела заставить мага сознаться во лжи.
Джер и рыжеволосый полуэльф Карвабиэль умело подыгрывали своему командиру, нагоняя на жертву страх. Темноволосая красавица эльфийка сидела на подоконнике, поигрывала кинжалом и, не отрывая глаз от кадыка мага, едва заметно ухмылялась, как будто специально для него придумывая новую, чрезвычайно изощренную пытку. Карвабиэль, как всегда, строил из себя силача-дурачка и с умильной улыбкой на лице гнул руками толстые прутья каминной решетки. Копна взъерошенных волос удачно дополняла портрет полного идиота, который никак не мог распрощаться с годами раннего детства. Инфантильного вида верзила, в чью роль так вошел полуэльф, забавлялся теперь не тем, что отрывал крылышки да лапки у бедных насекомых, а ломал кости и наминал бока упорствующим субъектам, на которых показывали пальцем его взрослые «друзья».
Будь на месте Убия кто-то другой, то он уже давно бы протирал коленками ковер, плача и жалобно скуля, заглядывал бы в глаза Намбиниэлю в надежде вымолить прощение. Однако Мадериус был не из робкого десятка и повидал на своем веку многих палачей, как настоящих виртуозов своего дела, так и балаганных притворщиков.
- Пошел вон, - отрывисто произнес маг, поджав немного толстоватые губы и пронзив Намбиниэля хищным, ястребиным взглядом. - Прочь из моего дома, остроухое отродье, и помолись своим эльфийским богам, чтобы наши пути больше не пересекались.
Мадериус не кричал, не брызгал слюной и не размахивал руками в приступе безумного буйства. Он говорил медленно и уверенно, смотря на Намбиниэля, но в то же время не выпуская из виду и его дружков. Как только Джер попыталась встать с подоконника, из-под письменного стола, за которым гордо восседал маг, вылетел арбалетный болт, вонзившийся в оконную раму буквально в сантиметре от ее уха. Самым удивительным было то, что обе руки чудодея по-прежнему покоились на столе.
- Сядь, - приказал Джер Убий, продолжая смотреть Намбиниэлю в глаза. - Порядок выхода таков: сначала ты, затем обслюнявивший ковер верзила, потом уж вспыльчивая особа женского пола. Будьте уверены, милые посетители, арбалет под столом не единственный аргумент в пользу вашего незамедлительного ухода!
- Не сомневаюсь, ты хорошо подготовился к встрече, - прошептал Намбиниэль.
- Напротив, ваш визит для меня неприятная неожиданность. Просто я всегда готов, всегда начеку и в хорошей форме. Не люблю выслушивать чьи-то самонадеянные бредни, поэтому и не даю застать себя врасплох.
- Ты думаешь, наш уход решит нашу проблему? - Намбиниэль выделил интонацией слово «нашу» и многозначительно улыбнулся.
- Господин Мансоро, вы пришли сюда не решать проблемы, а диктовать условия. Этого я не люблю. Быть в зависимом положении так унизительно…
- Согласен, - кивнул головой эльф. - Может, тогда начнем разговор сначала и проведем его в более почтительной форме и деликатных тонах?
- Можно попробовать, - согласился Убий и встал из-за стола, - но должен сразу предупредить. Если со мной вдруг что-то случится, вам живыми из дома не выйти. Слуг я давно уже не держу, только харчи воруют да доносы, мерзавцы, строчат, а вот всякие забавные механизмы имеются.
- Мы уже поняли. - Намбиниэль подал знак Джер убрать кинжалы, а Карвабиэлю вытереть слюни, сделать нормальное лицо и оставить в покое раскаленную кочергу. - Ну, вот мы уже и готовы. Как, по-твоему, должна протекать наша беседа?
- Чем проще, тем лучше, распинаться времени нет. Я устал, да и к пациенту скоро, - произнес Убий, перестав гипнотизировать Намбиниэля взглядом, и налил четыре бокала вина. - У нас с тобой договор, который, как я полагаю, пока еще в силе. Пусть Заказчик изложит претензии, а Исполнитель, то бишь я, предоставит исчерпывающие объяснения.
- Если сможет…
- Сможет, сможет, - отмахнулся Убий. - Если я что-то делаю или, наоборот, не делаю, то это не просто так. На все есть причина.
- Надеюсь. - Намбиниэль поднялся с кресла и, скинув плащ, зашагал по комнате. Эльф думал, с чего бы начать, желания угрожать магу больше не возникало. - Убий, ты разочаровал нас. Мы поручили тебе год назад простую работу, заплатили кучу денег, а где результат? Мы предоставили тебе все необходимые материалы, дали подробнейшую инструкцию, что и в какой последовательности делать. Времени было полно. Мы терпеливо ждали полгода того, что при желании можно было бы сделать за месяц. Мы знаем, как тебе трудно, что тебя отвлекают по пустякам и что возле твоего дома постоянно дежурят имперские ищейки. Мы вошли в твое положение, а что получили взамен? Полгода прошло, ничего не сделано, одни отговорки и ссылки на объективные трудности: то этого оборудования нет, то этого раствора недостает. Мы согласились еще подождать. Итого прошел уже год, хватит! Наше терпение не безгранично. Мы хотим получить результат. Кроме того, не мешало бы убедиться, что ты по-прежнему наш союзник, что рецепт не попал в руки Корвия. Отдай нам опытный образец, дай копии твоих записей, и мы уйдем!
- А заодно и ключи от Небесного Царства, - с грустью произнес маг, уставший от постоянных столкновений с исключительно дилетантским, потребительским отношением к глубоко научным проблемам. - Ну что ж, коль пошел такой разговор, будем говорить начистоту, но только по делу, без личных обид и голословных обвинений.
Намбиниэль кивнул. Ему самому хотелось докопаться до сути происходящего, понять, что было причиной задержки, а не высказывать в сотый раз одни и те же претензии, которые обычно Мадериус просто пропускал мимо ушей. - Начну с самого начала, так будет логичней. Даже вы, эльфы, далекие от науки, поняли, что работа не такая уж и простая, иначе бы не обратились ко мне, человеку с темным прошлым, сомнительным настоящим и находящемуся под постоянным присмотром властей. «Во всем мире найдется не более десятка ученых, способных справиться с подобным заданием», - совершенно верно предположили вы, но почему-то выбрали именно меня, хотя четыре первых места в этом почетном списке занимают ваши сородичи, эльфы.
- К чему ты клонишь?
- Да к тому, что к другому магу вы никогда не пойдете. Во-первых, потому что я ближе всех живу от Сардока, а во-вторых, в данном вопросе вы не доверяете вашим соплеменникам чуть ли не больше, чем людям: ни ученым Аврилии, ни отшельникам из шермдарнских степей. Думаю, даже в Джабоне об этом рецепте никто не знает, кроме, разумеется, вас троих. - Маг сделал паузу и вопросительно посмотрел на напряженное лицо Намбиниэля. - Хоть ты и молчишь, но я вижу, что прав. Я человек аполитичный, гонимый, опальный, всеми затравленный. Только я мог согласиться выполнить работу за деньги, остальные непременно захотели бы избавиться от вас, чтобы присвоить себе результат трудов. - Разве два миллиона сонитов недостаточно щедрая плата? За эти деньги половину Империи можно скупить.
- Можно, - рассмеялся маг, - но ведь никто же не даст, тем более бывшему магу. Я даже домишко себе получше купить не могу, сразу слетятся завистники-коршуны и заклюют. В лучшем случае имущество конфискуют, а могут и в заговоре обвинить. Было бы желание, а повод всегда найдется.
- Ты что же, нас разжалобить пытаешься или выторговать чего хочешь? - Намбиниэль на миг скинул маску холодного безразличия, на его суровом лице можно было прочесть наивысшую степень презрения, которое он в данный момент испытывал к собеседнику.
- Нет, не хочу. Просто за дурака меня не держите! Кроме меня вам обратиться не к кому, так что поимейте чуть больше уважения к человеку, согласившемуся вам помогать.
- «Человек» и «уважение»? - скептически хмыкнула Джер, но тут же замолчала под строгим взглядом наставника и командира.
- Извини, продолжай, мы внимательно слушаем, - произнес Намбиниэль, закончив воспитательный момент и снова повернувшись к Убию лицом.
- Год назад я взялся за работу, даже не предполагая, с какими трудностями придется столкнуться. Ваш рецепт оказался неполным, а материал никуда не годным.
- Ложь! - выкрикнул Намбиниэль, вскакивая с кресла. - Этого не может быть. Свиток достался мне по наследству. Из поколения в поколение наши предки хранили тайну в секрете и не могли…
- Постой. - Убий поднял вверх руку, прося собеседника успокоиться. - Я не говорю, что ты подсунул мне фальшивку. Свиток был действительно написан много веков назад и, вероятно, в ту пору, когда людей в помине не было, а мир населяли лишь эльфы и… - Мадериус замолчал, не решаясь продолжить при спутниках Намбиниэля.
- Можешь говорить, они в курсе, - разрешил Мансоро.
- Пойми, это всего лишь перевод с уркальского на древнеэльфийский, в нем много неточностей и… как это лучше сказать… упрощений. Твои предки в ту пору еще не имели достаточно знаний, чтобы точно понимать научную терминологию чужого языка.
- Но перевод делали сами уркалы, они не могли допустить неточностей, - возразил эльф.
- Или не считали нужным переводить слишком подробно, - хитро улыбнулся Убий, давая понять, что не только их современники интригуют и не любят выпускать последний козырь из рук. - Перевод рукописи был сделан в образовательных целях, а значит, сокращен. В нем отсутствуют многие важные места, не упомянуты мелкие технические детали, которые сейчас играют решающую роль. Мне пришлось много поработать, чтобы опытным путем ликвидировать пробелы в записях.
- Но ведь тебе же удалось, в чем же тогда дело?
- В мире нет догм и истин, все относительно до безобразия, - уклончиво ответил маг. - Я сделал попытку и получил результат, но не совсем тот, на который рассчитывал. Возможно, из-за моих погрешностей, а может, из-за никудышного исходного материала.
- Мы потратили уйму денег и сил, чтобы снабдить тебя всем необходимым. О чем ты говоришь?!
- О том, друг мой, что мир имеет дурацкую привычку меняться. Все ингредиенты изготавливаются на основе выжимок и растительных масел, притом огромную роль играют не только пропорции и температурный режим обработки, но и химический состав самих плодов, в этом-то как раз и загвоздка! Вишня, которая растет сейчас, совсем не та по пропорциям микрокомпонентов, что произрастала на этом же месте более тысячи лет назад. Мне до сих пор приходится много экспериментировать, чтобы откорректировать содержание смесей и хоть немного приблизить их к тем растворам, которыми пользовались уркалы. В оригинале рецепта явно были указаны точные формулы, в твоем же переводе, который сильно сокращен, их, к сожалению, нет. - Маг печально вздохнул и развел руками. - Без оригинального текста эксперимент может затянуться не на месяцы, а на годы, и совершенно неизвестно, что удастся получить в конечном итоге.
- Но полгода назад ты нас обнадежил, ты заявил, что у тебя есть образец, что ты готов…
- …продолжать эксперимент, - закончил за Намбиниэля маг, - то есть заверил, что я на правильном пути, и дело не совсем безнадежно. Да, у меня получилось создать существо, точнее субстанцию, но она далеко не совершенна и крайне нежизнеспособна. Тебя интересует РЕЗУЛЬТАТ или то место, где я хороню останки разложившейся материи, которые при определенной степени допущения можно назвать трупами?
- Ты знаешь, чего мы хотим, и догадываешься, к чему стремимся. Даю тебе еще полгода, но это последний срок. - Взгляд Намбиниэля был тяжелым, Убий впервые отнесся к его угрозе всерьез. - Тебе нужен оригинал, ты его получишь, Где он хранится: Кархеон, Торалис?
- Не беспокойся, я уже послал в Самборию своего человека. Он достанет манускрипт, и я сумею довести дело до конца, - заверил Намбиниэля маг, - возможно, даже в указанный срок.
- Достанет так достанет, а если нет, делом займемся мы! - Намбиниэль медленно поднялся с кресла и подал знак своим спутникам, что пора уходить. - Смотри, маг, мы даем тебе еще один шанс. Через полгода я не буду слушать жалких отговорок, я хочу получить полноценный Деминоторес и подробную инструкцию по его созданию, - пригрозил Намбиниэль напоследок и вышел, громко хлопнув дверью.
Убий не опустился, а упал в кресло. Запас его физических и душевных сил был полностью исчерпан. Он даже не мог заставить себя спуститься вниз и запереть за непрошеными гостями дверь. Госпоже Форез пришлось в это утро обойтись без процедур, остальные больные также не дождались его прихода. Чтобы немного успокоить нервную дрожь, лекарь залпом осушил кувшин вина.
«Какое счастье, что они не знают всей правды», - подумал Убий Мадериус, засыпая на полу всего в трех шагах от кровати.
Как ни странно, но два совершенно не связанных между собой события произошли одновременно: карета остановилась, и Флейта закончила говорить. Девушка, естественно, ожидала какой-то реакции гнома на ее рассказ: одобрения, возмущения, сочувствия, конструктивной критики, наконец, грубых стенаний на тему: «Зачем ты меня в эту грязь втянула?!», сопровождаемых заламыванием ее рук, но только не того, что произошло.
Не в силах с первого раза открыть заклинивший замок двери, Пархавиэль выбил его ногой и, спрыгнув на землю, быстро скрылся в ближайших кустах, откуда тут же последовал восторженный возглас гнома, похожий на боевой клич, и продолжительное журчание мощного ручейка.
«Молодец, Парх, просто молодчина! Так толково дал понять, как он ко мне и моим бедам относится», - печально вздохнула Флейта и, больше не теша себя иллюзией по поводу воссоздания альмирского боевого братства, начала осторожно приводить в чувство пребывавшего то ли во сне, то ли в бессознательном состоянии Артура.
Наложенные наспех во время дорожной тряски повязки оказались достаточно прочными, чтобы сдержать кровь. Серьезных ранений у напарника не было, угрозу для жизни представляла лишь большая потеря крови. Флейта немного подтянула местами ослабшую ткань. Два-три лоскута материи так сильно пропитались кровью, что отодрать их от раны можно было, только вызвав адские боли у раненого и новое кровотечение.
«Лучше пока ничего не трогать. Выглядит ужасно, но обработать раны все равно нечем, даже воды поблизости нет!» - подумала Флейта как раз в тот момент, когда за спиной раздались чертыхания и тяжелая поступь облегчившегося гнома.
- ЭТО к нашему разговору не относится, - разочаровал Флейту уладивший разногласия с мочевым пузырем и теперь готовый заняться менее важными делами Пархавиэль. - Вылазь из кареты, беседовать будем!
- О чем? Что за охота впустую языками молоть? Ты мне помог, я, как ты и просил, все рассказала. У тебя свои заботы, У меня свои. - Флейта почему-то боялась разговора с гномом; боялась, что он великодушно решит оказать ей помощь, и ей потом придется во второй раз разрывать то, что уже начинало постепенно срастаться; их отношения, которые, естественно, ни к чему хорошему не могли привести.
- Впустую не впустую, а вылазь! - проворчал гном, отойдя от дверцы. - Надо обсудить, как дальше быть.
- У тебя дружок новый появился, с ним и обсуждай!
- Не могу, он ушел, - как ни в чем не бывало произнес Пархавиэль.
Известие заставило Флейту мгновенно покинуть карету, Она выскочила наружу и встала рядом с гномом, изумленно таращась на опустевшие козлы.
- И часто он так?
- Бывает, - ответил Пархавиэль, решивший не стоять без дела, а заняться осмотром колес, - паренек импульсивный, в голове завертится мыслишка какая, вскочил и побег, ни совета не спросит, не предупредит!
- Помоги Артура вытащить! - не попросила, а потребовала Флейта и полезла обратно в карету.
- А это еще зачем? - удивился гном. - Ему и там хорошо: мягко, в тенечке. Вокруг лес, с дороги экипажа никто не заметит, чего суетиться-то?
- Сбег твой приятель, вот чего! - прокричала Флейта, уже начавшая в одиночку вытаскивать тяжелого напарника наружу. - Сбежал, сопляк, еще, чего доброго, стражу приведет!
- Ага, стоило нас в городе выручать да в лес вывозить, чтоб потом пехом до ближайшего поста мчаться, - усмехнулся Пархавиэль, в очередной раз убедившись, насколько даже весьма разумные люди бывают импульсивными и делают порой не только поспешные, но и совершенно абсурдные выводы. - Щас припрется, куда ему деться-то? Наверняка по нужде побежал.
- Так долго?!
- Нужда разной бывает, - констатировал неоспоримый факт гном и, слегка поднатужившись, приподнял карету, чтобы подправить перекосившееся колесо, - да и Нив паренек стеснительный. Бегает сейчас, чай, по лесу, укромный уголок ищет, чтоб сухенько вокруг было да чтоб птички вокруг щебетали… романтик!
- Лишь бы ищейкой не оказался, а так пусть хоть до вечера птах слушает, - проворчала Флейта, так и не отказавшаяся от затеи вытащить Артура наружу.
К счастью, пират пришел в себя и с трудом сумел подняться на ноги, иначе бы Флейта ни за что не смогла бы дотащить его тело до относительно ровного и мягкого участка травы возле ракитного куста. Гном девушке помогать не собирался, предпочитая возиться с каретой. Пархавиэль никогда не принимал участия в занятиях и затеях, которые считал бестолковыми. Окончив подбивку колес, гном перешел к ремонту сломанной им же дверцы. Флейта тем временем крутилась возле пирата, стараясь как можно удобнее устроить его на траве.
- Надо бы лошадей распрячь, - пробормотал Артур, к которому потихоньку возвращались сознание и привычка давать указания.
- Вот и займись, - невозмутимо ответил Пархавиэль, пытавшийся закрепить вылетевший из паза замочный запор, - у меня на них аллюрга, то есть… ну эта… аллергия, - наконец-то выговорил гном сложное слово, почему-то ассоциирующееся в его сознании с диковинной птицей - обладательницей пушистого оперения и длинной, тощей шеи.
- Не ври, они просто бородищи твоей косматой боятся, - язвительно заметила Флейта, подтягивая и так намертво прилипшую к телу раненого повязку. - Как увидят, сразу копытами бить начинают и ржут, как будто рядом крыса пробежала.
- Сама ты… - Гном не договорил, не желая сравнивать чрезвычайно обидчивую девушку с красноглазым, голохвостым грызуном, жрущим все что попало и оставляющим после себя в продуктах омерзительные кругляшки.
- Судя по резкости ответа, ты и есть тот самый гном, что помог Мартину Гентару в Альмире? - раздался за спиной Пархавиэля слабый голос.
Артур был слишком разговорчив. По крайней мере большинство людей на его месте жалобно постанывали бы, закатывали бы к небу глаза и смотрели бы на окружающих отрешенным взглядом, а не приставали с расспросами. Вот что значит крепкая бойцовская школа. Пират держался в строю, пока мог дышать, не позволяя боли и жалости к самому себе затуманить рассудок. Только так можно было выжить на разбойничьих кораблях. Слабых добивают, беспомощные - балласт, тянущий на дно всех.
- Было дело, - ответил Пархавиэль, не отрываясь от своего занятия. - Не думал, что старый козлобород будет об этом трепаться.
- Как-то ты неуважительно о Мартине говоришь, - встряла в разговор Флейта. - Неужто он тебя обидел чем?
- Тебе-то какое дело? Ты вон сразу после драки упорхнула, и плевать тебе было и на меня, и на мага, и на всех остальных.
Флейта обиженно поджала губы. Однако вместо того чтобы продолжить развивать неприятную для нее тему и, как говорится, лезть в бутылку, девушка предпочла презрительно фыркнуть и гордо удалиться в лес.
- Зачем же ты так? Девушку обидел… - произнес Артур, как только они остались одни.
- А тя кто спрашивает? Ты вообще кто таков?! - Рассерженный гном бросил терзать уже давно отремонтированную дверцу кареты. - Потрепанный прохиндей, вор-неудачник, так лежи себе и раны зализывай! Нечего других доставать и в душу пытаться залезть! Вообще скажи спасибо, что еще там, в городе тебя не прикончил!
- Спасибо, - без доли иронии или сарказма в голосе произнес Артур.
- Он еще и издевается! - взревел гном, глаза которого вмиг стали мутными и налились кровью. - Совсем нюх потерял, бандюга?!
- Я просто пытаюсь быть уважительным с тем, кто мне тоже не нравится, но с кем придется какое-то время трястись в одной карете, - не обращая внимания на грозный вид рассвирепевшего гнома, произнес Артур.
- Или ты собрался нас тут бросить? - пришла на выручку напарнику внезапно появившаяся из кустов Флейта. - Раненых и разыскиваемых властями?
Пархавиэль презрительно хмыкнул. Его не столько возмутил этот ненавязчивый шантаж, сколько наглое заявление девушки, считавшей, что к ней должны относиться, как к раненой, только потому, что на ее локотке красовалась маленькая повязка, через которую даже не сочилась кровь.
- Не собираюсь, - выдавил из себя пристыженный гном и, не в силах смотреть на воровскую парочку, отвернулся, - но и планов своих из-за вас менять не намерен. И вообще, Нива спрашивайте, карета его, лошади тоже. Будет пареньку охота, до Кании подвезет, - А могу и до Милокаса, если надо, подбросить, - послышался поблизости бодрый голос неунывающего подростка.
Из-за деревьев со стороны дороги вышел широко улыбающийся и немного запыхавшийся Нивел. За его спиной висел огромный мешок, в котором что-то булькало и позвякивало.
- Говорю сразу: не ворованное, а честно у бабки деревенской приобретенное, - произнес юноша, высыпая под ноги спорщиков содержимое мешка.
На зеленом ковре травы появились чистая скатерть, хлеб, лук, яйца, с дюжину различных сортов овощей, три свежеощипанные курицы и огромная бутыль крепкого напитка, заменяющего неразборчивым в вопросах выпивки крестьянам вино.
- Вот это да! - не удержалась от восторженного восклицания Флейта и тут же принялась распарывать кинжалом на лоскуты скатерть.
- Богато, - кивнул Артур, давая взглядом понять, что приятно удивлен и искренне благодарен молодому человеку, проявившему такую рассудительность и заботу.
- Я услышал конец вашего разговора, - решил сразу поставить точки над «i» Нивел, - и хочу вас заверить, что буду рад оказать друзьям моего друга посильное содействие.
«Ну кто ж его просил!» -разозлился на паренька гном, но ничего не сказал вслух. Нивел еще больше стал казаться Пархавиэлю странным и, откровенно говоря, не от мира сего. Он с такой легкостью был готов помочь малознакомым людям, к тому же назвал Пархавиэля другом, хотя гному уже надоело повторять, что они только попутчики.
- Мы едем на южное побережье ближайшим путем, через Канию и Шению в Милокас, - продолжал щебетать юноша, одновременно с поглощением яиц и моркови, - но если вам более удобен другой маршрут, то, думаю, мы сможем сделать маленький крюк.
- Нам нужно как можно быстрее попасть в Вакьяну, - заявил Артур, морщась, но терпя боль, причиняемую самогоном, обжигающим поверхность обрабатываемых Флейтой ран.
- Зачем? - спросил Пархавиэль одновременно с не менее, чем он, удивленной Флейтой.
- Как я понял, наши спасители уже в курсе дела? - Артур задал вопрос и пытливо посмотрел в глаза напарнице.
Девушка виновато кивнула.
- Оно и к лучшему, - продолжил Артур, не став выговаривать Флейте и упрекать девушку в болтливости. - Там, в Зале Древности я видел опередившего нас мерзавца лишь мельком, во время боя, но узнал его. Он действительно бертокский шпион и, кроме того, бывший маг. Его зовут Мивек Фалсо, очень хитрый, скользкий тип, у которого нет ни принципов, ни убеждений.
- Эка новость! - подал голос гном, на миг оторвавшись от разведения костра. - У людей это весьма нередкое сочетание качеств.
- К сожалению, ты прав, - не стал спорить Артур. - Мивек нашел себе очень хорошее место при бертокском дворе. Его жалует сам король и щедро оплачивает его услуги. Если даже украсть манускрипт ему поручил кто-то другой, то он непременно предложит его вначале шефу бертокской разведки. Там его лежбище, там его дом, он не дурак, чтобы портить отношения из-за разовой работы и лишаться укромного уголка.
- А если он сам захочет воспользоваться свитком? - высказала предположение Флейта.
- Исключено, - покачал головой Артур. - Во-первых, не тот уровень знаний, во-вторых, его и так все в жизни устраивает, а в-третьих, Мивек, как ты уже поняла, специализируется в совершенно иной области, чем мой хозяин. Он скорее убийца, использующий магию, чем маг, готовый пойти на убийство.
- Какая тонкая грань, с ума сойти можно! - проворчал гном, оторвавшись от раздувания огня.
- Поскольку из-за народных волнений приграничная с Бертоком провинция Мурьеса закрыта на карантин, самый безопасный и короткий путь по морю. Мивек, конечно, мастер своего дела и смог бы обойти посты и заслоны имперских войск, но, имея на руках бесценный манускрипт, он не станет рисковать. Его Величество Случай не тот король, которому прохиндей станет присягать в верности.
- Красиво как… щас заплачу, - проворчал Пархавиэль, уставший от человеческих сложностей, запутанности их мыслей и поступков.
- В Вакьяну так в Вакьяну, - неожиданно быстро и легко принял решение Нивел, -оттуда до Кироса морем всего пару-тройку дней. Возможно, даже быстрее получится, чем через Шению.
Со стороны разгоревшегося костра донеслось нечленораздельное бурчание, судя по интонации и громкости, недовольное.
- Парх, а ты-то чего ворчишь? - весело прощебетал паренек с блестящими от радости глазищами. - Для тебя же так лучше выходит, ты же как раз в Вакьяну, в Нисс идешь. Это ближайший к Филании порт. Скорее всего туда-то барка с твоим другом и причалила!
- Угу, - кивнул головой гном, которого смущали и настораживали три обстоятельства: компания бывшего пирата, нависшая над ними угроза ареста и, наконец, тот зловещий факт, что пока что все просто замечательно складывалось.
«Какое счастье, что они не знают всей правды!» - эта навязчивая мысль преследовала Убия даже во сне. С нею он заснул, с нею и проснулся поздним вечером, когда за окном уже стемнело, но уличные фонари еще не зажглись.
Поднявшись с ковра, на котором благополучно проспал в течение целого дня, Мадериус с удивлением обнаружил, что голова не гудит, очертания объектов четкие, пальцы не трясутся, а на языке нет характерной сухости. Похмелья не было, наоборот, в членах была неописуемая легкость и бодрость, как будто утомленный многодневной работой организм был обрадован спонтанной выходкой хозяина. Даже положение дел стало казаться не таким уж и плачевным, как ранним утром сразу после ухода эльфийских гостей. У Мадериуса появилась уверенность, что он сможет найти выход и не только сохранит себе жизнь, но и убережет от эльфов «Деминоторес», зловещий манускрипт, который может стать, если уже не стал проклятием этого мира. Нужно было только собраться с мыслями, сесть и подумать. Выход должен был обязательно найтись.
Именно этим и решил заняться маг. Он разжег огонь в камине, поудобнее устроился в мягком кресле, закутался в плед и, наблюдая за игрою языков пламени, погрузился в размышления.
С Намбиниэлем он познакомился два года назад. Как-то поздним вечером в его дверь постучал учтивый эльф и передал привет от общих знакомых. Мадериусу сразу не понравилось такое начало. Естественно, к нему пришел далеко не последний из членов Джабона и, припомнив делишки прошлого, стал просить о новой услуге и сулить баснословное вознаграждение. Два миллиона сонитов, которые запросил маг, могли послужить хорошим поводом для отказа. Убию действительно нечего было делать с такими деньжищами, разве что забить мешками с золотом кладовку и тешить себя мыслью, что он богаче баркатских купцов, причем всех вместе взятых. Однако серьезно отнесшегося к делу Мансоро подобная сумма не смутила, он молча кивнул, попрощался и пропал, но только затем, чтобы через год появиться вновь, уже в сопровождении трех десятков переодетых купцами наемников и двумя повозками, доверху набитыми золотом.
Мадериусу пришлось отказать эльфу открыто. Маг сослался на неусыпный надзор со стороны властей и на сложное развитие взаимоотношений с городской верхушкой. Намбиниэль опять с пониманием отнесся к трудностям ученого и даже взялся уладить особо назревшие конфликты. Мадериус пытался придумать какую-нибудь новую отговорку, но почувствовавший нежелание сотрудничать с ним эльф пообещал рассказать властям о некоторых старых делишках Убия: о его помощи Кодвусийской Гильдии Магов, Джабону и особо настойчивым разведкам, естественно, других королевств.
Убию пришлось тогда согласиться. Работа на эльфов казалась ему оптимальным решением всех проблем. Не стоит и говорить, что теперь он искренне сожалел о своей близорукости и мягкотелости.
Переданный Намбиниэлем магу перевод «Деминотореса» был написан уркалами, древней расой, жившей еще до появления людей. Каждый второй маг слышал, что они существовали, что ныне недействующие и заросшие травой телепорты по всему миру - творение их рук, но толком об уркалах никто ничего не знал. Раса исчезла, не оставив следов. Их города были уничтожены то ли эльфами, то ли в ходе первых эльфо-людских войн, а уцелевшие экземпляры книг и свитков заперты по закрытым библиотекам: сначала эльфийским, ну уж а затем и имперским. Наиболее вольнолюбивым и сведущим в истории мира ученым казалось, что правители боятся знаний, которых не понимают. Вначале Убий придерживался того же мнения, но как только начал работу над манускриптом, понял, как сильно он ошибался.
Все тайное когда-нибудь становится явным. Сильные мира сего на самом деле боялись, что знаниями может воспользоваться кто-то еще, и тогда они лишатся безграничной власти над людьми. Уж лучше биться каменным топором против безоружного, чем одеться в стальные доспехи, но дать возможность врагу взять в руки железный топор; уж лучше пергаменты с бесценными сведениями будут храниться за семью замками, на случай «а вдруг пригодится», чем признаться народу в том, что, оказывается, чудес не бывает, что возможно сплести и ковер-самолет, и скатерть-самобранку.
Ведь крестьяне и городская чернь прозябают всю жизнь в нищете не потому, что на всех добра не хватает или их господа одержимы маниакальной жаждой наживы. Просто королям и их приближенным так удобнее поддерживать власть, выстроить вертикаль общества и установить четкую грань между сословиями.
«Деминоторес», что на древнеэльфийском обозначало «пронзающий пространство и время», ставил под сомнение саму основу общества и межличностных отношений, позволяя интеллектуалам-одиночкам успешно воевать против целых королевств. Убию, глубоко вникшему в суть научного труда, было страшно подумать, к чему могло привести его практическое использование. В ходе общения с Мансоро магу стало понятно, что Намбиниэль на самом деле и есть радикально настроенный одиночка, готовый изменить мир. Он действует от лица Джабона, но только в своих интересах. Совет тайной организации эльфов ни за что не одобрил бы его шагов, если бы, конечно, узнал о них. Эльфы боролись за возвращение старых порядков, за господство над людьми, «Деминоторес» же отвергал любую власть, давая владеющему им почти неограниченную свободу. По мнению Мадериуса, мир еще не был готов к таким переменам. Порядок хорош хотя бы потому, что он порядок; какой-никакой, а устой, вводящий нормы, запреты и ограничения. Неограниченная же свобода плоха тем, что почти всегда превращается в хаос, в неуемное стремление к уничтожению.
«Любое резкое качественное изменение структуры общества непременно приведет к его разрушению. Любой экипаж в конце концов развалится, если слишком быстро гнать лошадей, - пришел маг к неутешительному заключению в ходе долгих, многомесячных раздумий. - Кто знает, может быть, уркалы исчезли именно потому, что в свое время создали «Деминоторес» и попытались при его помощи изменить свою жизнь, улучшить общество, которое оказалось еще не готовым к переменам. Я не хочу рисковать и не могу позволить этого другим. Я должен изучить механизм, создать образец, ограничив его возможности, понять, как он действует, а затем уничтожить».
В действительности все оказалось намного сложнее и печальнее. Маг в тысячный раз пожалел, что вообще взялся за работу. На третьем месяце с начала эксперимента Убию удалось создать существо, которое хоть, благодаря мерам, предпринятым создателем, не обладало и половиной возможностей «Деминотореса» уркалов, но было достаточно хитрым, чтобы сбежать буквально за день до уничтожения.
Итог затеянной игры был трагичен: Намбиниэль оказался настойчивее и догадливее, чем предполагалось, а по миру разгуливало опасное и озлобленное существо, способное натворить много бед.
Убию стало жарко, он откинул плед и подошел к окну. Через открытые настежь створки в комнату ворвался свежий воздух, разогнав чад и затхлость винных паров.
Маг наделал много ошибок: ввязался в историю с эльфами, затянул эксперимент, увлекшись самим процессом исследования, упустил образец и, самое главное, проболтался Намбиниэлю о поездке Артура в Торалис. Опасная игра затянулась. Ставки выросли до неимоверных пределов. Нужно было принимать решительные меры, и Убий знал, что именно должен сделать.
Вынутая из тайника в стене коммуникационная сфера была покрыта толстым слоем пыли и трупами насекомых. Убий не пользовался ею больше двадцати лет, а бывшие коллеги по Гильдии даже не подозревали, что она у него сохранилась. Когда Совет Магов обращался к Мадериусу за помощью, то присылал курьеров. Даже если бы ученые мужи и знали, что бывший маг и нынешний поднадзорный лекарь хранит в своем доме один из атрибутов прошлой жизни, то общаться через сферу с оставшимся в Империи все равно бы не стали. Во времена охоты на магов несколько шаров попали в руки имперской разведки и Надзорного Совета Единой Церкви.
Мадериус тоже не хотел рисковать и ни за что бы не осмелился послать сигнал, если бы точно не знал, что сфера, находившаяся в местном соборе, бездействовала. Единственный священник, умеющий ею пользоваться, недавно уехал из города и должен был вернуться не раньше, чем через месяц. На огромном пространстве между Баркатом и Долиной Магов в Кодвусе других коммуникационных шаров не было. Сигнал шел направленно, на запад; находившиеся восточнее Барката ищейки и церковники услышать его не могли, значит, ему можно было говорить свободно, а оппоненту придется отвечать однозначно: «да» или «нет».
Тонкие пальцы неуверенно заскользили по идеально гладкой поверхности сферы. Убий, конечно же, успел отвыкнуть от дистанционного общения, поэтому допустил несколько ошибок: два раза сам оборвал сигнал и около десяти попал не туда. Чем только не занимались кодвусийские маги, какие глупости не творили со скуки, чтобы скоротать тихий вечерок. Трехдневная щетина Мадериуса встала дыбом от злости, когда он услышал, как молоденький маг признавался магичке в любви, трое болтунов непринужденно беседовали о сортах вин, разгульных девках и политике, а какой-то выживший из Ума старичок искал желающих принять участие в эксперименте, целью которого была разработка принципиально нового средства для укрепления корней жирных волос.
«Они не знают, как счастливы! Бесятся с жиру, треплются ни о чем часами и даже не представляют, каково мне здесь, каково балансировать между костром, тюрьмой и кинжалом в спину, и при этом еще умудряться оставаться втайне магом», - мысленно сетовал на злодейку-судьбу Убий, пока его пальцы вычерчивали круги и прямые линии на гладкой поверхности сферы. Наконец-то у него получилось. Внутри шара появился бледно-желтоватый свет, и сквозь шум атмосферных помех донеслось сонное: «Кто еще там?!» - Мартин, это Мадериус, - быстро зашептал склонившийся над сферой маг. - Канал открытый, вызов односторонний. Говори кратко! Возможно, твой сигнал перехватят в Кархеоне, так что взвешивай каждое слово и прошу, не называй меня по имени.
- Понял, - прозвучал из шара ответ, по многозначительной интонации которого было ясно: Мартин Гентар не ожидал, что у его старого товарища сохранилась с прежних времен коммуникационная сфера.
Убий говорил быстро и долго. На то, чтобы более или менее подробно изложить ситуацию, в которой он очутился, ушло около получаса. За это время из шара доносилось лишь: «угу», «не понял» и экспрессивные междометия, выражающие то удивление, то гнев, то возмущенное негодование.
- Мне нужна твоя помощь, - выдохнул под конец Убий, поставив точку в долгом рассказе.
- Что оно собой представляет? - прозвучал из шара вопрос, в котором было взвешено и продумано каждое слово.
- Точно не знаю, не успел как следует изучить. Может принимать любую форму и очень опасно. Но дело не в нем! Нужно остановить троицу эльфов, они направились в Торалис, и если в их руки попадет оригинал…
Акунин Борис
Корнев Павел
Корнев Павел
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Браун Дэн