Чтение 8–й страницы книги ~Охотники за головами~

тоже не дало никакого результата. Пролежав одну ночь в морге, трупы
изменились так, будто несколько месяцев провалялись в болоте.

Это были неприятные воспоминания, и Фонтен постарался переключиться. Он
думал то о деньгах, то об оставленной кафедре в университете, то о женщинах
- ведь он был еще не так стар. Но как Луи Фонтен ни старался, его мысли
возвращались к опасности и уже понесенным потерям.

"Что будет, если из-за моего неумения объекты сумеют активизироваться? -
задавал себе вопрос доктор Фонтен. - С другой стороны, принц Циркус умел
держать своих кровожадных псов в повиновении. Так неужели я, доктор наук,
профессор, создатель теории психокинетики, не сумею разобраться в том, что
знал полуграмотный Циркус?.."

Фонтен намеренно накручивал себя, чтобы обрести все чаще ускользавшую от
него уверенность.

Наконец они с Брауном вышли в ярко освещенное помещение, где уже ожидала
исследовательская бригада.

Все были одеты в защитные комбинезоны и напоминали группу похудевших
пингвинов - Здравствуйте, господа, - приветливо поздоровался доктор Фонтен.

- Здравствуйте, сэр, - ответили ему, впрочем без особого энтузиазма. Эти
люди просто боялись. И особенно боялись биологи - Лефлер и Чанг, ведь они
хорошо знали погибших Дюма и Гринсберга.

Двое ассистентов из команды технологов инженера Брауна помогли Фонтену
надеть защитный комбинезон. Затем в абсолютной тишине в комнату вкатили
саркофаг с "номером первым".

Все участники тотчас опустили защитные маски и приготовились к работе.

"Вот и хорошо, а то стоят такие бледненькие, потерянные - смотреть
противно", - подумал Фонтен.

Технологи начали освобождать крышку - всего двенадцать болтов. Один болт,
второй, третий - все меньше преград отделяло "номера первого" от мира живых
людей. Все это чувствовали, все это понимали. Первобытный, интуитивный страх
рождался из ниоткуда и настойчиво полз по позвоночнику холодной змейкой.

Последний крепежный болт скользнул в руку ассистента, и инженер Браун
посмотрел в сторону Фонтена. Тот кивнул, не колеблясь ни секунды, опасаясь,
что, промедли он еще немного, и у него не хватит духу отдать это
распоряжение.

Крышка отошла в сторону, и взорам бригады предстало то, что они привычно
называли объектом "номер один".

Медики сразу расслабились - уж им-то не нужно было объяснять, что
мумифицированный труп уже не опасен.

- Откуда брать образец ткани, сэр? - спросил Браун.

- Берите откуда хотите это - не принципиально, - ответил доктор.

Медики стали брать образцы, а биологи ватными тампонами снимали пыль,
надеясь найти те самые болезнетворные бактерии или вирусы, которые убили их
товарищей.

- Температура? - спросил Фонтен.

- Стабильная, сэр, - ответил один из технологов, - плюс четыре по
Цельсию.

"Подумать только - и откуда в этих иссохшихся костях могло зарождаться то
количество тепла, которое ставило корабельные криоустановки на грань
разрушения..." - размышлял Фонтен. Внешний вид мумии внушал уже не страх, а,
скорее, брезгливость и жалость. Да, именно жалость. Самому доктору Фонтену
не хотелось, чтобы когда-нибудь кто-то вот так же рассматривал его прах,
словно он был дохлой кошкой.

"Он страшен своим огнем..." - вспомнил Фонтен слова из заклятия,
относящиеся к "номеру первому".

"Страшен огнем..." - пронеслось в голове еще раз, и в эту самую минуту он
услышал страшный крик. Это кричал один из медиков - Лендл Хоук. От его
страшного крика Лефлер и Чанг упали в обморок.

Вслед за ними едва не лишился чувств один из технологов, но он устоял,
ухватившись за край саркофага.

- Закрывайте крышку! - скомандовал Фонтен и склонился над потерпевшим
медиком.

Когда с Хоука сняли защитный костюм, стало ясно, почему он так кричал.
Его левая рука до самого локтя была практически обуглена.

- Мама родная, что же это такое? - ужаснулся Браун.

- А что наши биологи? Что с ними? - забеспокоился Фонтен.

Ассистенты Брауна бросились к Лефлеру и Чангу. Сорвав с них маски, они не
смогли сдержать испуганных возгласов. Лица обоих биологов были обуглены так
же, как и рука Лендла Хоука.

Когда с них сняли защитные костюмы, стало ясно, что они сгорели
полностью. Не пострадала только их одежда, как будто кто-то выжег тела
изнутри.

Фонтен снял маску и принюхался - после такого массового сожжения
человеческой плоти должен был остаться характерный запах, но в воздухе пахло
только сырой штукатуркой.

"Он страшен своим огнем, но может быть умилостивлен жертвой..." - снова
вспомнил Луи Фонтен.

- Примите меры, Браун. Пусть унесут тела, вернее, то, что от них
осталось. Хоука немедленно в медицинский бокс - возможно, удастся
регенерировать его руку.

- А это? - Браун указал на саркофаг.

- Пусть пока останется. Я думаю, он насытился и какое-то время будет не
опасен... Если хотите, можете идти, я останусь один...

- Нет, сэр, - после некоторого раздумья произнес Браун. - Я останусь с
вами...

Появилась вызванная технологами спасательная команда. Раненого и останки
двух биологов вынесли на носилках, а затем Фонтен настоял, чтобы все, кроме
Брауна, тоже покинули помещение.

- Они слишком боятся, - пояснил доктор, когда дверь закрылась. - А он это
чувствует, - кивнул Фонтен в сторону саркофага.

- Зачем он это сделал? - спросил Браун.

- Не знаю. Но думаю, что он это сделал не просто так... - Фонтен снял
маску и капюшон. - Так удобнее, - пояснил он старшему инженеру, - тем более
что защиты от него, как видите, нет.

- Так почему же он это сделал? - повторил вопрос Браун.

- Человек, испытывающий страх, в большом количестве излучает некий
жизненный ресурс. Во многих культах этот ресурс называется по-разному. Так
вот, именно на эти, уже существующие источники жизненной энергии и
среагировал "номер первый"... Он просто "потянул" их - заставил перетекать
потоки интенсивнее... Поэтому тела сгорели, а дыма и даже запаха мы не
ощутили... Мало того, дорогой Браун, если бы здесь был только один человек,
этот монстр не оставил бы нам даже обугленного трупа - только пустой
комбинезон. Так-то...

Браун стоял, ошарашенно глядя на философствующего доктора Фонтена -
человека, в присутствии которого несколько минут назад два человека погибли
и один потерял руку.

- Давайте же взглянем на "номера первого" еще раз, и вы увидите, как он
распорядился тем, чего лишил наших бедных коллег. - С этими словами доктор
взялся за рычаг и легко сдвинул крышку саркофага.

- Вот, полюбуйтесь, дорогой Браун, - самодовольно улыбнулся Фонтен.

Старший инженер осторожно приблизился и заглянул через край саркофага.
Увиденное поразило его: на месте бывшей кучи мусора лежало хорошо
пробальзамированное тело.

- То-то же, - усмехнулся Луи Фонтен, - а вы небось тоже полагали, что
психокинетика - это лженаука...

- Но... но как, сэр? Как все это могло произойти?

- Как? Я и сам не знаю... Уравнение теоретического баланса я, конечно,
вывел, но, как это происходит на самом деле, признаюсь вам, Браун, я до сих
пор не знаю... Единственно, что я могу утверждать наверняка, так это то, что
здесь имеет место передача некой информативной матрицы. Другими словами,
информационного поля...

- То есть вы хотите сказать...

- Да, Браун, я говорю совершенно крамольные веши. Вещество, масса или
материя не передаются в неком геометрическом направлении, они лишь
появляются "из ничего" там, где на это имеются условия. А условия - это и
есть информационное поле... "Номер первый" скопировал информационное поле,
но сделал его более сильным, чем у его жертв, и тогда материя тел наших
бедных коллег перешла к нему. А Лефлер и Чанг остались с одними только
головешками.

- Это странно и одновременно очень страшно, сэр.

- Я вас понимаю, Браун. Но наука - это не только старые конспекты с
пожелтевшими страницами или самодовольные старички с академическими
бородками. Настоящая наука начинается там, где умирает идеология, а пока вся
наша наука держится только на пропаганде "научности". Стоит убрать
пропаганду - и весь этот карточный домик рассыплется. Только тогда, дорогой
Браун, психокинетику перестанут называть лженаукой.

"Кажется, я устроил тут целый митинг..." - спохватился доктор Фонтен. Он
посмотрел на подновленную мумию и сказал: - Зовите ассистентов, Браун. Пусть
закрывают ящик...

Сказать по правде, Джим Форш не любил бывать в Новом Востоке. Уж больно
ему не нравились лица граждан империи, через одного имевших чин фельдфебеля.
Военная служба была возведена здесь в культ, и человек, не отличавший
"взвод" от "развода", считался инвалидом.

Джим не любил бывать в Новом Востоке, но именно здесь в избытке водилось
неучтенное оружие и на него, словно мухи, слетались разные криминальные
личности. Эти самые личности и являлись для Джима Форша хлебом насущным, его
заработком и привычным занятием, ибо он был свободным охотником за головами.

В данный момент Форш двигался по оживленной улице Саидбурга, третьего по
величине города на планете Ал-Хейд, и просеивал глазами прохожих. Люди
проходили разные - с открытыми, приветливыми, противными лицами, но пока