задрожал, выдавая ее волнение, - когда поутихло, смотрят: а Лизавета -
мертвая. С горлом разорванным лежит.
станице много лет назад, но подробности узнавал впервые.
убивать, мужики его насилу удержали. Лизавету вся станица хоронила, а
Емельян Григорьевич, мельник, на это время уехал куда-то, не показывался.
Потом вернулся, аккурат перед самым полнолунием следующим, и Прасковья
решилась. Не стала ждать, когда он снова посватается, а ночью сама к
мельнице пришла.
но парень зачарованно слушал страшный рассказ подруги.
выходит Емельян Григорьевич из дому да прямиком в лес. Прасковья за ним.
Тихо шла, неслышно, не прознал мельник, что подглядывают за ним. Вышли они
на поляну, лунным светом залитую, а посреди поляны пень стоит старый, но
крепкий. Мельник подходит к пню и достает огромный нож. А Прасковья из-за
дерева смотрит, трясется от страха вся. Емельян Григорьевич скидывает
одежду, втыкает нож в пень да как прыгнет через него! Прасковья глядь, а
вместо мельника с той стороны пня волк огромный появился!
себя не очень уверенно.
волк двух лошадей задрал. И конюха. Только это было его последнее
злодейство.
оборотень по своим делам подался, Прасковья еще долго не могла в себя
прийти, дрожала, плакала, а потом прокралась к пню да нож-то мельницкий из
него вытащила. И домой побежала.
возможность снова человеком обернуться.
Следы учуял и к Прасковьиному дому пришел, да только ждали его там.
Прасковья всех своих предупредила, Лексей Софроныч, отец ее, кузнеца позвал,
Игната, вместе оборотня и заловили.
оборотень!
знал нужные да и здоров был. Два дня оборотень в яме сидел да выл так, что
вся станица от ужаса заходилась. А на третий день кузнец Игнат цепь сковал
особую, и теперь Емельян Григорьевич сторожит Прасковьин дом. А мельницу
люди сожгли.
девушки. - Теперь понятно, почему тетка Прасковья на этих делах двинутая.
приходился. И тетка Прасковья нашу семью с тех пор не жалует.
потянулся к алым губам девушки. - Ань, давай, а?
остановила тянущуюся к шортам руку парня.
Константин
русский ювелирный бизнес! - Штанюк возбужденно облизнул губы. - Ты войдешь в
историю!
четки. - То, что ты предлагаешь сделать, потребует слишком больших усилий. Я
не уверен, что смогу сейчас позволить себе это.
возможности может больше не представиться! - Григорий Штанюк, довольно
известный и довольно успешный брокер, округлил глаза.
слишком рисковой. Но в случае успеха фирма Куприянова не просто становилась
номером один на русском ювелирном рынке, а начинала превращаться в
монополиста. Штанюк, кожей чувствующий большие комиссионные, названивал
Константину все утро и, наконец, сумел вытащить его на деловой ленч на
открытую веранду "Эльдорадо", где и изложил свой план.
из-за Москвы-реки Кремль.
тарелки. В отличие от собеседников, ограничившихся кофе и сладкими
рогаликами, Марципанский, воспользовавшись случаем, сделал более чем плотный
заказ - салат, холодные закуски, горячее - и теперь уплетал за обе щеки. -
Когда это ты отказывался рисковать?
Куприянов.
чтобы работать на бирже только через него. А вот Марика Куприянов
недолюбливал.
гражданской войны, и никогда не уставал рассказывать, особенно между
четвертой и шестой рюмками, что его блистательный прадедушка был одним из
немногих военачальников, получивших в лихие революционные годы целых два
ордена! Один из них засиял на груди Соломона Моисеевича после подавления
Кронштадтского восстания, а второй образовался за то, что Марципанский
посоветовал Тухачевскому использовать против тамбовских крестьян боевые
отравляющие вещества и сам обеспечил их наличие в победоносных карательных
отрядах. Были в биографии героя и реальные боевые сражения, но о том, как
маршал Пилсудский гнал красных собак от берегов Вислы, он вспоминать не
любил. В тридцать седьмом году, когда зарвавшегося Соломона пристрелили
подельники, Марципанские перебрались под Караганду, поближе к выдающимся
коммунистическим стройкам, о которых так любил вещать с высоких трибун
покойный Соломон Моисеевич. Тяжелый быт строителей светлого будущего не
увлек семейство, и, воспользовавшись первой же оказией, Марципанские
вернулись в обжитую Москву, рассказывая на каждом углу о необычайном
героизме расстрелянного предка. Рассказы помогли Марику устроиться в
приличный институт, подепутатствовать пару лет на региональном уровне, а
затем, когда трогательная история репрессированных перестала вызывать слезы
жалости у избирателей, открыть маленькую брокерскую Контору. Его деловая
репутация не вызывала у Куприянова особого восторга.
готовил.
соседним столиком.
лоб.
желания. Гибкое тело Анны облегало прозрачное черное платье, небрежно
соединенное на талии. И ничего больше!
черные выпуклости на черном платье, официант не сводил с них глаз.
покинула веранду, и легкий теплый ветерок игриво потрепал длинный, почти до
шпилек, подол платья. Мускус щекотал ноздри Константина.
из-за стола. - Вечером.
взглядами сухощавую фигуру Куприянова, бегущего по пустой набережной, и
удивленно переглянулись.