сжимая кулаки, на мятых простынях у себя дома, думая о ней и представляя
себя на месте ее удачливого и безумного мужа, в это самое время Оленька
трахалась с Васильком, подтирала за ним блевотину и бегала за пивом, чтобы
талантливый артист не сдох от похмельного инсульта.
еще.
дешевенькому рублевому аппарату, убогость которого была подчеркнута
расколотым и трудно проворачивающимся диском.
Держусь... Спасибо, Борис Дмитриевич... Да. Я телефон отключаю. Да. Хорошо.
Спасибо вам...
дно, на все ваши игры.
слово и опять схватилась за бутылку. - Митя... - После новой дозы ее голос
потеплел. - Митя, если что, сходишь еще?
всю беседу улыбнулась. - Дурачок. Не понимаешь... Я сегодня свою свободу
встречаю. Понял? Свободу! Я же сама хотела с собой покончить. Так он меня
достал.
было. Я уже и в самом деле думала - все, жизнь кончена. Вот в этот раз он
уехал - я же без копейки осталась. Все пять штук, что он от вас получил...
он мне их только показал и сразу дури накупил. Еще хвастался - во, говорил,
сколько. Надолго теперь. Теперь, говорил, буду жить без забот. Только руку,
говорит, протяни, и все рядом. Гений хуев! Ненавижу! Если бы ты знал, Митя,
как я его ненавидела!
подошла к концу, и он понял, что ему действительно придется бежать за новой
бутылкой.
увлеклась и говорила, все больше распаляясь, вываливая на голову
ошеломленного Мити такие интимные подробности, которых он не то чтобы не
ожидал услышать от нее, да еще в такой день, - он вообще не думал, что
женщина может вот так запросто делиться подобными вещами с посторонним
мужчиной, не краснея и ничуть не смущаясь.
было? Я уже в другую комнату ухожу, вонь стоит рядом с ним такая - не то что
заснуть, вздохнуть нельзя. Еще и пердит все время, когда пьяный. Перднет и
смеется. Если может еще смеяться, конечно. Как же - мы ведь рок-звезда! Нам
ведь ваши плебейские условности чужды. Такой... принц и нищий в одном лице.
А изо рта как у него воняло! Даже страшно вообразить себе такое... такой
запах, если это вообще можно запахом назвать! Помойка розами пахнет после
его пасти. Зубы все гнилые, только черные корни торчат. К врачам боялся
идти. Ждал, мудак, пока сами выпадут. А куда они, на хуй, выпадут? Вот я и
нюхала столько лет. Он, когда еще на средней дозе был, целоваться лез, любил
это дело. На большее-то его уже не хватало.
начинала его всерьез интересовать.
удавился бы от зависти. Душу продал бы черту, чтобы такое услышать. Это же
его тема. Чернушка с порнушкой. Хотя у него и так давным-давно душа продана,
куплена, заложена и перезаложена".
месяца в два у него что-то получалось, так потом он неделю гоголем ходил,
считал, что я молиться на него за это должна. За то, что он пять минут на
мне поерзал, зубами поскрипел, повыл и отвалился спать - за это я ему,
понимаешь, ноги мыть и воду пить...
Дровосек! Глисты, думаю, у него были. Это ему очень пошло бы. Как раз для
завершения образа. Он же руки не мыл. Придет в жопень пьяный, жрет всякую
гадость. Когда денег совсем не было, бычки на лестнице докуривал за
соседями.
Он себя-то, любимого, подавал всегда как надо. Может быть, даже чересчур.
отбавляй.
обдолбанный?
потрогать.
своими нечищеными. Хорошо еще, я потом подумала, хорошо, что так легко
обошлось. Дома неделю посидела, и все. А могли ведь и кислотой плеснуть.
Сволочи.
должен был перейти к делу, к разговору о контрактах, о наследовании
авторских прав - у Василька были живы родители, которые и являлись прямыми
наследниками всего имущества погибшего сына, а имущество Василька
заключалось только в нескольких бобинах с его голосом и гитарой, бобинах,
которые, впрочем, стоили, попади они в умелые руки, много больше, чем всякие
дачи-машины-квартиры. Вот об этом и нужно было говорить Мите, но перебивать
злобную исповедь вдовы он не мог и не хотел.
какая-то таинственная автоматика, зарыдала.
кисти рук колотились об стол, Ольга не вытирала слез, льющихся из глаз и не
стекающих, а просто несущихся вниз по впалым щекам.
вести себя с женщинами в подобных ситуациях. Единственное, что крутилось в
его голове, - это традиционные кинематографические пощечины, якобы
останавливающие истерику, во что Митя на самом деле не верил. Красиво,
конечно, кинематографично, но как это - бить такую женщину? За что? По
какому, собственно, праву? Нет уж, он попробует как-нибудь по-другому.
вся жизнь - как в унитаз спущена? За что мне это, за что, за что?
плечи.
себе. Митя наклонился, еще не понимая, что хочет от него Стадникова, и тут
же почувствовал Олины губы на своем лице.
одновременно попасть и в щеки, и в глаза, и в губы, в подбородок, в нос.
Несколько раз пройдясь стремительными, горячими и волнующими поцелуями -
такими волнующими, каких Митя давно уже ни от кого не получал, - она
приникла наконец к его рту и принялась втягивать его в себя, еще крепче
сжимая Митину шею, прижимая все тело Матвеева к своему, не давая ему
отпрянуть, увернуться, не давая сказать ни слова.
одновременно с поцелуями, словно Ольга обладала способностями чревовещателя.
- Митенька... Мы живые, понимаешь, живые... он мертвый, а мы живые...
Понимаешь меня? Понимаешь меня, мой родной?
своеобразно шок переживает? Хотя говорили ведь уже, что у нее последнее
время не все в порядке с крышей. Чего это она так заводится, прямо с
полоборота? Интересно, во что все это выльется? Вот сволочь, Гольцман,
бросил меня, генерал хренов, на самый ответственный участок фронта. Ему-то
что - сидит, денежки посчитывает! А тут отдувайся за него. Нет, если дело с
правами выгорит, мне нужно долю в прибыли просить, тут одной зарплатой не
обойдется".
Куликов Роман
Каменистый Артем
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Маккарти Кормак
Посняков Андрей