же зацепил какую-то женщину, и теперь за содержимое ее сумки можно не
беспокоиться - все деньги оттуда перекочуют в карманы лохотронщиков.
ощутил, как начинают дрожать руки, засунул их поглубже в карманы легкой
ветровки.
переключатель, стали посторонними и забарабанили градом по пустой черепушке.
непроизвольно замедлил шаг и встал на пути у десятков "человекошариков",
катящих ко входу в метро.
лоток толкнули Валдаева так, что новенький покетбук "Горячее тело" упал на
асфальт.
метро, которые, как сток в ванной, затягивали человеческую массу и пускали
ее по бесконечным подземным коммуникациям.
в метро у москвича формируется с младых лет. Метро - это поле боя... Бросить
в аппарат жетон. Проходя через турникет, внутренне напрячься - а вдруг
железяка не сработает и прищемит что не положено. Потом - эскалатор. Его
лента напоминает конвейер, подающий детали для дальнейшей обработки.
больше - значит, на путях непорядок.
знаешь, что на одном сиденье разметаются шесть человек. Если меньше -
значит, кто-то слишком толстый или слишком наглый, что не хочет ужаться.
Враг. Таких все остальные мимолетно ненавидят. В метро надо ужиматься. Метро
- особый мир. Плотно упакованный. Мир несмертельных человеческих трудностей.
У кого-то стягивает руку тяжелая сумка. Кто-то вспотел. У кого-то першит в
горле, и он кашляет. А в углу - свободное пространство. Там обосновался
бомж. Это право московского бомжа - сидеть в одиночестве почти на пустой
скамейке в час "пик". Запах - их билет на проезд в первом классе.
утрамбовывал в себя на семи предыдущие станциях человекомассу, чтобы здесь
разом извергнуть ее из своего брюха.
обтекает, кого-то прижимает. Ну, старикашка с клюкой, чего застыл? В душе
вспыхивает раздражение, когда не попадающего в общий поток и не отвечающего
общему ритму хочется отодвинуть в сторону, отпихнуть В метро все всегда
стремятся вперед. И человекозатычка, тот, кто не успевает вовремя
поворачиваться, - кто он? Враг.
плюхаются на мягкое вожделенное коричневое сиденье прямо перед кашляющей
перекошенной старушкой. Может, это и китайцы. Говорят, желтолицые к старшим
почтение испытывают. Нет, эти не из тех. кто кого-то уважает. Эти из тех,
кто собак ест. Враги! В метро полно мимолетных врагов...
перрон. Сумкой под ребра, чем-то острым - под колено. Ух, тоже враги. Кто же
с таким саквояжем в час "пик" едет? Саквояж занимает, как три человека.
***
ответственный секретарь. Все эти люди помимо "Запределья" выпускали еще пару
дайджестов.
летучку. Это - святое. Школа "Молодого коммуниста".
главред. - И приврать для красного словца не грех.
нахальный, очкастый и острый на язык
главный оттачивал зубы на Валдаеве, но тот не обижался. У него судьба такая
- на нем всегда точили зубы все кому не лень.
в последнее время корреспонденты сбавлять темп начали. Нет соревновательного
момента.
полезного было. И доска почета не помешала бы.
- Помню, раньше мы за копейки работали, а о долларах и не слыхали. Но горды
были профессией - доносить до людей правду жизни. Это почетно, кстати.
нападало желание поогрызаться.
"Прогрессора".
Доклады ученых сухарей, узкоспециальные споры... Вот про Королеву Космоса
свежо. Оригинально. Читателю интересно.
Вредность есть такая у времени. Когда ты его торопишь, оно ползет медленно.
Когда же хочешь задержать мгновение, оно пролетает со свистом, как пуля.
вычитывал материалы. Редактировал письма читателей типа "Моя бабка была
колдуньей, а дед - упырем". Но голова была занята совершенно другим. Голова
была занята Эллой.
оригинальны. В четверть шестого у памятника Пушкину.
как в культурных, так и в противоположных кругах памятника. Рядом скучающе
слонялись московские проститутки, с тоской глядя на катящиеся по Тверской
машины. Когда авто тормозили, девахи оживлялись. Еще больше девиц было
напротив, у "Макдоналдса" - вместе с бригадиршами и "быками", охраняющими их
покой. Раньше у памятника кишмя кишели панки, металлисты, голубые, но в
последнее время они куда-то подевались.
Валдаеву.
***
дымной сигаретной атмосфере сгущались грубая агрессия и похотливые
устремления. Он не любил кабацкую публику - довольных собой и жизнь
здоровяков с золотыми цепями, белокурых кукол в мини юбках. Правда, он не
прочь был отведать хороший обед в ресторане и нередко позволял себе это -
денег аномальная тематика на это пока давала.
ее эскимо. Поэтому он сразу предложил ей зарулить в ближайший бар. И она с
готовностью согласилась.
памяти - что они заказывали в баре, какая музыка там звучала. Но зато он
прекрасно помнил слова, которые говорил ей. Он даже помнил свои мысли и мог
пройти по следам своих тогдашних душевных порывов.
общении с которыми он не терялся, не краснел, не изнывал от необходимости
острить, вести умную беседу. В общем, людей, с которыми можно хорошо
поговорить, а то и помолчать.
"ты". Через полчаса ему казалось, что Эллу он знает давным-давно. И как-то
естественно, само собой, за бокалом легкого итальянского вина получилось то,
что Валдаев так обожал, - душевное человеческое общение. Это большая роскошь
в наше время - выкладывать про себя что-то свое личное в надежде на то, что
это интересно собеседнику, в надежде на понимание, а то и на сочувствие. Это
опасная тропа. Здесь слишком близка пропасть конфуза. Здесь по пятам идет
вечный страх людей склада Валдаева - показаться дураком и слюнявым
ничтожеством.
все о собеседнике. Она относилась к людям, которые обожают ставить точки над
"i", любят расставлять акценты. Поэтому разговор с ней немножко походил на
допрос.