воткнул в ухо крошечный динамик. В груди гулял холодок. Я пытался внушить
себе, что ничего особенного не происходит. Просто нужно выйти и спросить у
работающих людей дорогу или что-то еще...
просили зайти к Кузнецовым, только не к тем, которые...
машина осталась позади, я почувствовал себя еще более некомфортно. Петька с
Гришаней сочувственно смотрели мне вслед сквозь пыльное лобовое стекло.
уже приблизился настолько, что стал различать обрывки разговоров. Странно,
но разговоры были самые обыкновенные - "подай, принеси, позови...". И люди
выглядели вполне обычно. Вот полная женщина в цветастом платье и фартуке
нагружает грунтом носилки, иногда вытирая подолом пот с лица. Вот кудрявый
парень сбивает из досок какие-то рамы. Некоторые перекуривали. Все было
буднично, обыкновенно, но вместе с тем - как в дурном сне. Я даже мгновение
колебался. Может, мы зря так разволновались? Может, в селах уже давно
принято не сеять, не пахать, не выращивать коров и свиней, а воздвигать всем
миром курганы-муравейники?
людей. Было неудобно чувствовать себя единственным праздношатающимся среди
этой энергичной трудовой армии. На меня иногда искоса посматривали, но
взгляды не задерживали. Я подошел к худощавой рыжеволосой девушке, которая в
поте лица укрепляла склон кургана булыжниками. Я не случайно подошел именно
к ней: обычно я вызываю у молодых девушек расположение и желание помочь.
совершенно измождена. Грязь покрывала кожу серой маской, взгляд пустой, как
небо, движения тяжелые, порывистые, из последних сил. Казалось, она
несколько дней не спала и не ела. Возможно, так оно и было.
командированного.
железный ангар и потеряла ко мне интерес.
не ответил.
совсем рядом покатый земляной вал, укрепленный камнями и бревнами, в котором
чернели несколько нор в человеческий рост. Высокая худая старуха монотонно
водила метлой по бетонному полу, присыпанному землей и мелкими камешками.
дыхание. Вытерла лоб, щеки, шею. Только после этого указала на одну из нор.
подозрительно быстро привыкли к темноте, и я начал различать очертания стен.
Позже мне стало казаться, что светятся сами стены тоннеля.
сверху, и снизу чернели какие-то отверстия, выходы в другие тоннели. Дважды
из них выныривали неясные фигуры, и я сжимался в комок, ожидая разоблачения.
Но всякий раз мне просто уступали дорогу, не говоря ни слова.
почти перестал бояться. Мне стали попадаться небольшие круглые помещения,
освещенные несколько лучше, чем коридор. Обычно они были пусты, но в
некоторых я видел женщин, размазывающих по стенам какую-то слизь.
объяснения не обойтись.
понял, что теряю чувство реальности.
плесени, а над ними - несколько неестественно розовых обнаженных тел,
висящих под потолком. Они держались в путанице каких-то корней, веревок и
клоков соломы. Они шевелились.
перед экраном, было невдомек, какие чувства я сейчас испытывал.
сейчас произойдет. Полетит ли мне в спину топор, обрушится ли на голову
дубина? Подвесят ли меня под потолок или просто замуруют в земляную стену -
я допускал все, что угодно.
в кабине "уазика" и задумчиво молчали.
коротким. Дежурный принял сообщение, уточнил, есть ли жертвы и какова
степень опасности, а потом велел нам выбрать место для посадки вертолетов и
поставить спутниковые маяки.
находился небольшой скошенный луг, огороженный со всех сторон старым
березняком. Мы перекусили и начали вытаскивать коробки с маяками.
отвлекался. Наконец он вообще ушел, ничего не объяснив, и мы не стали его
задерживать. Вскоре пять тяжелых алюминиевых шаров со стеклянными вставками
были развезены и установлены по окружности луга на равных расстояниях друг
от Друга.
с собой, как вдруг подбежал взъерошенный и взволнованный внештатник.
за Гришаней. Но, как это часто бывало, шум оказался преждевременным.
Внештатник вывел нас на середину луга и остановился.
даже начал ковырять землю носком ботинка. - Тут какой-то поток, центр...
Черт побери, вы не понимаете, а я это чувствую. Здесь надо еще работать.
начнет работать. Здесь прекрасно обойдутся и без нас.
Вам лень, что ли? Я и сам могу заняться.
замеряй, анализируй.
Делать что-то еще бессмысленно. И поэтому мы с чистой совестью повернулись и
ушли к машине. До прибытия вертолетов у нас оставалось какое-то время и
хотелось провести его с пользой для себя. Мы разделись до пояса и улеглись
на траве, предоставив усталому послеобеденному солнцу разбираться с нашей
бледной городской кожей. Внештатник возился где-то рядом, мы не обращали на
него внимания.
и удивление.
все опять стало рутиной. Интересно, в кого нас превратит эта работа лет
через двадцать?
Директор. Говорил со мной почти час. Ну и... Вот так.
организована только для нас с Директором.
подстроено.
восемьдесят повернулась. Пиджаки, машины, оружие, тренировки. А я - только
из армии. Знакомые на меня смотрели, как на первого космонавта, гордились. У
тебя тоже так было?
как-то перестали, и просто поговорить не останавливаются. Может, они меня
боятся?
Друзья остались только старые, еще со школы.
заговорил он. - Но друзьями так и не становятся. Улыбаются, охают, ахают, с
разговорами лезут.
проговорил Петр. - А однажды так меня разозлили с этими тарелками. Был
как-то в гостях, а там одна дамочка - губки бантиком, глазки фонариками...
Ну, дура дурой, представляешь? И вот она, как узнала про меня, так и
защебетала: "А, это вы за летающими тарелочками гоняетесь?" Представляешь,
какова гадина?
заниматься. Помнишь, в радиоактивную шахту спускались? А прыгающие камни
помнишь? Все-таки хоть и не часто, но рискуем! А эта дура - "за летающими