квартала, расположенные чуть западнее. Здесь, на Клинтон-стрит,
обосновалось множество мелких мастерских: слесарных, сапожных, по
ремонту телевизоров и так далее. Над этими жалкими постройками царило
трехэтажное кирпичное здание с голыми окнами, похожее внешне на
фабричное здание, - это и был полицейский участок. Четыре широкие
ступени вели к арочной двери, по обе стороны которой висели старинные
зеленые светящиеся шары с черной надписью "Полиция". Наш кортеж свернул
за угол здания полиции, во внутренний двор - служебную автомобильную
стоянку. Там находился пожарный выход с соответствующей ржавой
табличкой, а помойный контейнер, тоже ржавый, соседствовал с тремя
припаркованными там машинами.
остановилась, все так же продолжали молчать. Старший полицейский вылез
из автомобиля и молча сделал знак рукой, чтобы я следовал за ним. Я
видел, как Уолтер вылезал из второй, машины. Нас провели через черную
металлическую дверь вверх на один лестничный пролет и дальше по длинному
коридору. Пол здесь был старый, докрашенный масляной краской, доски
кое-где рассохлись и разошлись, в щели набилась грязь.
которой не было таблички. Пожилой полицейский достал из кармана связку
ключей и, найдя нужный, отпер дверь. Затем он махнул Уолтеру рукой:
полицейский остановил меня:
остались с Уолтером. Пожилой полицейский отпер дверь и велел мне входить
внутрь. Он закрыл за мной дверь снаружи и запер ее, таким образом, я
оказался в заточении.
Единственное окно было забрано густой металлической сеткой снаружи и
решеткой из металлических прутьев изнутри. С потолка свисала не
защищенная абажуром электрическая лампочка, под ней находился
обшарпанный письменный стол - главный предмет меблировки. У стола -
деревянное кресло с деревянными же подлокотниками и зеленовато-желтая
металлическая корзина для мусора. Помимо перечисленных выше предметов
здесь было два деревянных стула, напольная латунная пепельница в одном
углу и настенная вешалка в другом.
ничего не происходило. То ли стены были толстыми, то ли в участке было
тихо; я не слышал ничего, кроме приглушенных шумов, доносившихся с
улицы. Я огляделся по сторонам, и меня вдруг поразила страшная мысль,
заставившая сердце болезненно сжаться. Я подумал о том, что сказал бы
обо всем этом доктор Ридмен. Мысль о том, что я оказался здесь по воле
этого благородного человека, показалась мне настолько дикой, что я
громко рассмеялся, хотя ничего забавного во всем происходящем не было.
Мне просто нужен был какой-то шок, чтобы мой мозг снова заработал, и
воспоминание о докторе Ридмене было именно тем, что мне сейчас
требовалось.
карман, но потом решил сосчитать, сколько штук у меня осталось.
Оказалось - восемь. Если я буду курить по две сигареты в час, их хватит
на четыре часа. Но сколько меня здесь продержат - одному Богу известно.
внимательно оглядеть стол - как знать, может, я сумею понять, для чего
служит эта комната. Я обошел вокруг стола, выдвинул один за другим все
ящики. Они были пусты, и только на дне их я заметил красные и синие
пятна, те самые пятна, которые каким-то непостижимым образом появляются
на дне каждого старого ящика всех письменных столов в мире.
Следовательно, комната не использовалась для каких-то определенных
целей. Ее держали долгие годы специально для меня.
страха, вызванного видом направленного на меня оружия, я не успел раньше
задать себе этот вопрос. Полицейские ворвались в номер, обыскали меня,
порвали мой чемодан, испортили мои вещи. Потом привезли в полицейский
участок и посадили под замок. Но я ничего не сделал. Ничего
противозаконного, вообще ничего. Поэтому ничего подобного не должно было
произойти. Так что же мне делать?
кто-нибудь откликнется на мой стук, объяснить, что я ни в чем не
повинен, и попросить объяснить мне, что, по мнению полиции, я совершил.
Тогда все выяснится и мы с Уолтером сможем вернуться в мотель, а полиция
извинится перед нами и возместит Уолтеру ущерб за сломанную пишущую
машинку. А если они откажутся подчиниться логике, истине и здравому
смыслу, я знаю, что я имею право на телефонный звонок, и я позвоню
адвокату.
читать в учебниках, чтобы решить, как действовать сейчас. Правильно я
намерен поступить? В результате я пришел к выводу, что мой жизненный
опыт, увы, весьма скудный в вопросах, касающихся закона и полиции, и
образование, на которое я затратил пятнадцать лет, убеждали меня в том,
что в сложившейся ситуации мне ничего не остается, как стучать в дверь.
понял, что все полученные мною знания о законе - обман. Возможно, мои
наставники из лучших побуждений старались не открывать мне глаза на
самые грубые стороны реальной жизни. И в сущности, это был обман. Сейчас
я ощущал полную беспомощность. Конституция, Билль о правах и все войны
за демократию жили по соседству с Питером Пеном, потому что в мире, где
существует эта мрачная комната с голубым линолеумом на полу, я так же
беспомощен, беззащитен и обречен, как младенец, находящийся в одной
колыбели с голодной крысой. Но зачем рассказывать младенцу о правосудии?
Если вы не можете сказать правду, доктор Ридмен, почему бы вам не
закрыть свой беззубый рот навсегда?
крепостного, чью жену увели в замок, гнев раба, чьего ребенка продали с
аукциона другому хозяину, беспомощный немой гнев, который, как мне было
ясно, я не осмелюсь проявить. Я сел на стол и курил, кляня себя и
презирая за то, что не приспособлен к жизни в этих чертовых джунглях.
когда пришли они, но думаю, что я курил чаще чем две в час. Я не носил
часов, потому что еще полтора года назад в них лопнула пружина.
с ними в мотеле, плюс еще один в штатском, которого я до этого не видел.
В руках у него был блокнот для стенографирования и карандаш, и он сразу
же уселся на стул в углу комнаты. Пожилой полицейский подошел к столу и
приказал:
Туда! - И указал на напольную пепельницу. - И подобрать эти окурки с
пола! У себя дома вы не стали бы бросать окурки на пол.
что мне было ведено. Пожилой полицейский расположился в кресле за
столом. Вид у него был недовольный и мрачный. Он сказал:
стул возле стола.
и остальные стояли справа от меня, привалившись к стене, а я наблюдал,
как пожилой роется в моем бумажнике.
книжка студента Монекийского колледжа. Вы там учились?
практической работой по специальности.
бумажник и кинул его мне. Он упал на пол, и я встал, поднял его и убрал
в карман.
произошло непроизвольно. Я мысленно дал себе зарок не допускать подобных
ляпов.
течение всего дня.
позавтракать около половины десятого. Потом мы ездили по городу,
наверное до половины второго или двух. Потом мы поехали навестить
мистера Чарлза Гамильтона, но его не оказалось дома. Мы побеседовали с
его женой и договорились, что мистер Гамильтон заедет к нам в мотель
около семи вечера, поэтому мы вернулись в мотель и стали его ждать.
может, раньше.