Потеря ценной государственной собственности из-за недопустимой халатности -
это уже само по себе преступление; безынициативное, бестолковое руководство
военными операциями в Афганистане - еще более серьезное преступление, однако
папка на ее столе говорила о другом. Теперь Ваневская была убеждена, что из
армии утекает информация, утекает не сама по себе, а по чьей-то злой воле. И
источник этой утечки занимал высокое, чертовски высокое положение.
которых были уже вычеркнуты, рядом с двумя другими стояли вопросительные
знаки, но взгляд Ваневской невольно снова и снова возвращался к восьмой
фамилии. Она сняла телефонную трубку и назвала номер. Ее соединили с
секретарем генерала Шаляпина, начальника Третьего главного управления.
генерал сейчас на Дальнем Востоке... Только во вторник. Хорошо, тогда на
следующий вторник.
ждала четыре года, можно подождать еще четыре дня.
***
реконструкцию и покупку оборудования. Чудесный небольшой бар.
позволяла такую роскошь Бруно, потому что он ненавидел ее рабочую спальню -
так же, как и ее работу.
твоих планах.
ему понравился. Это было именно то, чего он всегда хотел, и именно там, где
он хотел, на берегу моря, откуда холодные северные ветры приносят чистый,
свежий воздух. Конечно, зимами там холодновато, но в баре есть система
центрального отопления, ее нужно только немного подремонтировать.
фонарь. Стоит бар прямо на набережной, рядом с бремерхафенской верфью. Из
окон второго этажа видно даже остров Меллум. Если все будет хорошо, мы
сможем купить лодку с парусом и летом плавать на остров.
напитки. А наверху - уютнейшая квартирка. Поменьше этой, но очень хорошая,
нам надо только привести ее в порядок. Я уже договорился о цене и заплатил
задаток. К концу сентября все будет оформлено. Тогда я смогу увезти тебя от
всего этого...
попытаться еще раз? Может, сейчас получится.
по-доброму, объяснила бы ему, что у нее нет ни малейшего желания уезжать "от
всего этого", тем более на продуваемую всеми ветрами набережную в
захолустном Бремерхафене. Но Ренате доставляло удовольствие продолжать игру
до самого конца, чтобы потом побольней втоптать старика в грязь.
***
автомагистрали МЗ и покатил по тихой узкой гемпширской дорожке, проходившей
недалеко от поселка Даммер. "Ягуар" был персональным служебным автомобилем
Тимоти Эдуардза, а за рулем сидел его-личный водитель. На заднем сиденье
расположился Сэм Маккриди, которого заместитель директора телефонным звонком
оторвал от привычных воскресных радостей в его квартире на Эбингдон-виллас в
Западном Лондоне.
глубокой горячей ванне. На полу в гостиной в роскошном беспорядке были
набросаны воскресные газеты. Сэм едва успел натянуть спортивную рубашку,
вельветовые брюки и куртку, как в дверь уже позвонил Джон, выехавший на
"ягуаре" из служебного гаража.
в георгианском стиле и остановился. Джон обошел вокруг "ягуара", чтобы
открыть заднюю дверь, но Маккриди его опередил. Он терпеть не мог подобных
церемоний.
дома, - сказал Джон.
на дочери герцога, который довольно рано ушел в мир иной, оставив двум своим
отпрыскам, молодому герцогу и леди Маргарет, значительное состояние. На долю
леди Маргарет пришлось около трех миллионов фунтов. По прикидкам Маккриди
получалось, что примерно половина этих денег ушла на покупку хемпширской
недвижимости. Он обошел дом и оказался возле колоннады, окружавшей
внутренний дворик.
дальше на белом столе с чугунными ножками был накрыт ленч на три персоны.
Разумеется, леди Маргарет останется в доме, она всегда обходилась без
ленчаОбойдется и он. Двое мужчин поднялись с плетеных кресел.
что это приказ.
почему его чрезвычайно способный коллега опять предпочел приехать в
гемпширский дом хотя бы на несколько часов в таком виде, как будто он только
что ковырялся в саду. Сам Эдуардз был в начищенных до зеркального блеска
туфлях, идеально отутюженных желтовато-коричневых слаксах, шелковой рубашке
с шейным платком и блейзере.
держит носовой платок всегда в левом рукаве? Это старая армейская привычка,
появившаяся в кавалерийских частях, когда на вечеринках офицеры появлялись в
таких тесных брюках, что скомканный платок в кармане брюк мог бы дать дамам
повод подумать, будто они надушились чуть больше меры. Но Эдуардз никогда не
служил в армии, а тем более в кавалерии. Он попал в Интеллидженс Сервис
прямо из Оксфорда.
На самом деле Апплйард был не из Техаса, а из Бостона, а причиной такого
цвета лица были сигареты "кэмел", которые он курил одну за другой, и лицо
его было не столько загорелым, сколько прокопченным. Теперь понятно, подумал
Маккриди, почему ленч устраивается на свежем воздухе. Эдуардз хотел спасти
полотна Каналетто от никотина.
Слышал о вас много хорошего.
фотографиях) и знал, что тот занимает пост заместителя начальника
европейского отдела ЦРУ. Сидевшая в третьем кресле женщина подалась вперед и
протянула руку.
чем было необходимо.
думать, что мужчина, которого она сама когда-то зазвала в свою постель, не
может забыть проведенные с ней дни.
***
Неудача удивила и обескуражила ее. Тогда она ничего не знала о Мэй - жене
Сэма.
приехал в Берлин на время с каким-то заданием. Он никогда не говорил с ней о
работе. Лишь позднее она узнала, что Сэм вербовал Панкратина - тогда еще
полковника. Потом контакты с Панкратиным стали ее обязанностью.
фразами, которыми обменялись Сэм Маккриди и Клодия Стьюарт, скрывается
нечто, известное им одним. Интересно, что бы это было, задумался Эдуардз.
Его догадка оказалась правильной. Эдуардза не переставало удивлять, что Сэм,
судя по всему, пользуется успехом у женщин. Ведь он такой... неухоженный. В
Сенчери-хаусе поговаривали, что многие девушки охотно поправляли Сэму
галстук, пришивали ему пуговицу. Этому Эдуардз не мог найти разумных
объяснений.
смерти. Мэй всегда ждала его долгими ночами, всегда была дома, когда он
возвращался из-за железного занавеса, никогда не задавала лишних вопросов,
никогда не жаловалась. Рассеянный склероз может убивать долго, может -
быстро. С Мэй болезнь расправилась очень быстро. Через год она была уже
прикована к инвалидной коляске, а через два ее не стало. С тех пор Сэм жил в
кенсингтонской квартире один. Слава Богу, их сын тогда был в колледже, его
вызвали только на похороны, и он не успел увидеть боль и отчаяние отца.
подумал Маккриди, - с подносом, на котором стояли высокие бокалы с
шампанским. Маккриди вопрошающе поднял брови. Эдуардз шепнул что-то