Чтение 8–й страницы книги ~Сестричка~

ничего не боитесь. Ни лично вы, ни ваша мать. А вам бы нужно очень
бояться.

Орфамэй тонкими пальцами крепко стиснула сумочку и прижала ее к груди.

- Вы хотите сказать, с ним что-то случилось?

Голос ее упал до печального шепота, как у требующего плату вперед
гробовщика.

- Насколько мне известно - ничего. Но я не представляю, как можно,
зная, что за человек этот ваш Оррин, несколько месяцев не наводить о нем
никаких справок. Не представляю, как можно не обратиться в полицию, где
есть отдел розыска пропавших. И явиться к работающему в одиночку
детективу, о котором вы никогда ничего не слышали, с просьбой порыться в
мусорной куче. Не представляю, как ваша добрая старая матушка неделю за
неделей сидит в Манхеттене, штат Канзас, штопая зимнее белье священнику.
От Оррина нет писем, нет никаких вестей. А она лишь вздыхает и принимается
за очередные кальсоны.

Орфамэй подскочила и бросилась в наступление.

- Вы гадкий, отвратительный человек, - гневно заявила она. - Вы просто
мерзавец. Не смейте говорить, что мы с матерью не волновались. Не смейте.

Я еще ближе придвинул к ней лежащие на столе деньги.

- Цена ваших волнений - двадцать долларов, милочка. Но перейдем к тому,
о чем вы умалчиваете. Мне, пожалуй, и ни к чему это знать. Суньте эти
денежки в свою седельную сумку и забудьте о моем существовании. Завтра
можете предложить их взаймы другому детективу.

Орфамэй убрала деньги и злобно щелкнула замком.

- Вряд ли мне удастся забыть ваше хамство. Еще никто на свете со мной
так не разговаривал.

Я встал и вышел из-за стола.

- Не придавайте моему хамству особого значения. А то, чего доброго, оно
вам понравится.

Протянув руку, я снял с нее очки. Орфамэй сделала полшага назад,
пошатнулась, и я машинально подхватил ее. Округлив глаза, она двумя руками
уперлась мне в грудь и толкнула. Котенок и то мог бы толкнуть сильнее.

- Без очков эти глаза поистине прекрасны, - произнес я благоговейным
тоном.

Орфамэй расслабилась, откинула голову назад и чуть приоткрыла губы.

- Небось, вы поступаете так со всеми клиентками, - негромко сказала
она. Руки ее упали. Сумочка ударилась о мою ногу. Орфамэй всей своей
тяжестью повисла на моей руке. Если она давала понять, что хочет
высвободиться, то перепутала способы выражения желаний.

- Нельзя же было допустить, чтобы вы потеряли равновесие, - сказал я.

- Я знала, что вы предусмотрительны.

Она расслабилась еще больше. Голова ее запрокинулась. Веки опустились и
чуть подрагивали, губы приоткрылись еще шире. На них появилась легкая
обольстительная улыбка, учиться которой не нужно.

- Небось, подумали, я нарочно.

- Что нарочно?

- Ну, пошатнулась.

- Уф-ф.

Орфамэй быстро обняла меня за шею и притянула к себе. Я поцеловал ее. В
противном случае пришлось бы ударить. Она на долгую минуту крепко прижала
свои губы к моим, потом спокойно изогнулась в моих объятиях и очень удобно
угнездилась в моих руках. Издала легкий, долгий вздох.

- В Манхеттене, штат Канзас, вас могли бы арестовать за это.

- По справедливости, меня нужно было бы арестовать лишь за появление
там.

Хихикнув, Орфамэй притронулась пальцем к кончику моего носа.

- Вы, небось, предпочитаете легкомысленных девушек, - сказала она,
искоса глядя на меня снизу вверх. - Что ж, зато вам, по крайней мере, не
придется стирать помаду. Может, в следующий раз я подкрашу губы.

- Может, сядем на пол, - предложил я. - Рука у меня начинает уставать.

Она снова хихикнула и грациозно высвободилась.

- Небось, думаете, что я много целовалась.

- Как и всякая девушка.

Орфамэй кивнула и, чуть сощурясь, поглядела на меня снизу вверх.

- Девушки целуются даже на церковных собраниях.

- Иначе не было б никаких церковных собраний.

Мы поглядели друг на друга без особого выражения.

- Что ж... - наконец заговорила Орфамэй, но я перебил ее, вернув ей
очки. Она их надела, потом открыла сумочку, погляделась в зеркальце, снова
порылась и что-то вынула из сумки, зажав в кулак.

- Извините меня за вредность, - сказала она и сунула что-то под
лежавший на столе журнал записей. Потом еще раз слегка улыбнулась мне,
четким шагом подошла к двери и распахнула ее.

- Я позвоню, - ласково сказала она. Потом вышла и застучала каблучками
по коридору.

Я поднял журнал и разгладил лежавшие под ним скомканные купюры. Поцелуй
был не бог весть каким, но все же я получил новую возможность заработать
двадцать долларов.

Едва я вспомнил о мистере Лестере Б.Клозене, как зазвонил телефон. Я
рассеянно поднял трубку. Голос был резким, но глухим, нечетким, словно
проходил через штору или длинную седую бороду.

- Марлоу?

- Слушаю.

- У тебя есть сейф, Марлоу?

Мне уже надоело быть вежливым.

- Кончайте спрашивать и начинайте излагать, - ответил я.

- Я задал тебе вопрос, Марлоу.

- А я не ответил. И все тут.

Протянув руку, я нажал рычаг на телефонном аппарате и не отпускал его,
пока закуривал сигарету. Я знал, что этот человек позвонит снова.
Некоторым людям необходимо произнести заключительную реплику. Когда звонок
раздался опять, я снял трубку и заговорил первым.

- Если у вас есть предложение, скажите, в чем оно состоит. И, пока я не
получил от вас никаких денег, обращайтесь ко мне "мистер".

- Не надо так горячиться, дружище. Я попал в переделку. Мне нужна
помощь. Необходимо спрятать кое-что в надежном месте. На несколько дней.
Не больше. А ты быстро заработаешь немного денег.

- Как немного? - спросил я. - И как быстро?

- Сотню. Она здесь, дожидается. Я грею ее к твоему приходу.

- Слышу, как она мурчит, - сказал я. - Где это - "здесь"?

Ответ я выслушал дважды: когда я слушал голос и когда он эхом отдавался
у меня в голове.

- Отель "Ван Нуйс", номер триста тридцать два. Два частых стука в дверь
и два редких. Не особенно громких. И пошевеливайся. Когда сможешь...

- Что нужно прятать в сейф?

- С этим подождем, пока не приедешь. Я сказал, что спешу.

- Как ваша фамилия?

- Номер триста тридцать два, это все.

- Спасибо, что позвонили, - сказал я. - До свидания.

- Эй, эй! Погоди, недотепа. Это не краденое, как ты подумал. Не алмаз,
не изумрудные подвески. Просто для меня это стоит больших денег - и ничего
не стоит для всех остальных.

- Сейф есть в отеле.

- Хочешь умереть бедняком, Марлоу?

- Почему бы и нет? Умер же Рокфеллер. Еще раз до свидания.

Голос изменился. Мягкость его исчезла. Он произнес быстро и резко:

- Как делишки в Бэй-Сити?

Я не ответил. Молча ждал. Послышалось, как в телефоне-автомате звякнула
монета.

- Думаю, это может заинтересовать тебя, Марлоу. Номер триста тридцать
два. Кати сюда, дружище. И побыстрее.

Раздался щелчок. Я повесил трубку. Со стола ни с того ни с сего
скатился карандаш и сломался, ударившись о ножку стола. Я поднял его и
старательно заточил в привинченной к оконной раме точилке. Потом положил
его в корзину на столе и отряхнул руки. Мне некуда было девать время. Я
поглядел в окно. И ничего не увидел. Ничего не услышал.

А потом и вовсе ни с того ни с сего мне привиделось лицо Орфамэй Квест,
в очках, ухоженное, подкрашенное, с белокурыми, взбитыми высоко над
перехваченным лентой лбом волосами. И с альковными глазами. Глаза у всех у
них непременно должны быть альковными. Я сделал попытку крупным планом
представить себе, как в это лицо зубами впивается некий самец из
пользующегося дурной славой многолюдного бара "Романофф".

Путь до отеля "Ван Нуйс" занял у меня двадцать минут.

8

Когда-то этот отель, несомненно, отличался своеобразной изысканностью.
Но она давно уже ушла в прошлое. Застарелый запах сигарного дыма с давних
пор стойко держался в вестибюле, как и грязная позолота на потолке и
продавленные кожаные кресла. Мраморная доска стала от времени
желто-коричневой. Но ковровая дорожка была новой, жесткой с виду, как и
портье. Пройдя мимо него, я направился к табачному киоску в углу, выложил
двадцать пять центов и попросил пачку "Кэмел". За прилавком стояла
соломенная блондинка с усталыми глазами и тонкой шеей. Она положила передо
мной сигареты, прибавила к ним спички и бросила сдачу в стоявшую на
прилавке коробку с прорезью. На коробке было написано: "Спасибо от
благотворительного фонда".

- Вам хотелось, чтобы я это сделала, так ведь? - сказала блондинка,