Чтение 8–й страницы книги ~Странствие мага~

Ведьму внезапно затрясло. Приступ панического страха накатил, заставив сердце бешено колотиться, да так, что кровь, казалось, вот-вот хлынет из носа и ушей. Ведьма испугалась не посоха - она считала, что не сплоховала бы в поединке с любым из воспитанников хвалёной Академии Высокого Волшебства; но явившийся к её костру гость, казалось, был не просто чародеем, пусть даже и имеющим право на ношение посоха.

Ведьма уже имела дело с магами Академии. На счастье, это были лишь ученики, правда, готовившиеся вот-вот пройти испытания и получить звание полноправного чародея. Их ей тогда удалось обмануть... а не то гореть бы ей, прикованной к столбу, как десяткам её менее удачливых товарок и сотням других несчастных, самых что ни на есть простых женщин, схваченных по чьему-то злому доносу.

Она знала силу магов. Но тот, что стоял сейчас перед ней, был совсем, совсем иным. Он казался частью того мрака, из которого вышел, играючи преодолев все семь магических кругов защиты, возведённых ведьмой.

Тёмный плащ за его плечами уходил в бесконечность, сливаясь с вековечной тьмой, что полноправно властвовала сейчас на землях Эгеста. И посох в руке чародея был чёрным - ни один из магов Ордоса не носил этих цветов. Это ведьма знала точно.

Тем временем котёл продолжал кипеть. Вложенная в него сила смешивалась с затаённой мощью магических ингредиентов, заклятье зрело, волшебство властно требовало ведьмы, взывало к ней, и пытка бездействием становилась поистине невыносимой.

Волшебник тем временем продолжал что-то говорить, что именно - ведьма не слушала. Она внезапно осознала, что именно собирается сделать этот так некстати явившийся к её костру чародей. И стоило ей понять это, как страх, только что готовый задушить её, разорвать сердце железными незримыми когтями, внезапно стал отступать, таять без следа, а по жилам заструился знакомый огонь; рот внезапно пересох, она невольно скрючила пальцы - и не особенно удивилась, ощутив вытягивающиеся из их кончиков длинные кривые когти из чистейшей гномьей стали.

Ведьма начала преображаться, сама того не заметив. Заклятье ожило и заработало само, словно пытаясь защититься от неизбежного - помимо воли самой волшебницы.

Темный чародей осёкся на полуслове. Ведьма знала - он видит сейчас перед собой сжавшуюся, готовую прыжку громадную чёрную пантеру с неправдоподобно длинными когтями и острыми белыми иглами зубов, точно у заправского вампира.

Человеческое сознание ведьмы гасло - она ещё н достигла таких высот в искусстве преображения что бы сохранять людской разум даже в зверином обличье Потом, когда заклятье прекратит действовать, ведьма сама вновь обернётся женщиной.

- Боишься? - с неожиданной усмешкой в голосе спросил волшебник. -

И правильно делаешь. Потому что незачем было браться за такие вещи, в которых ровным счётом ничего не смыслишь. - Голос его посерьёзнел. - А потому, сестра, отошла бы ты сейчас в сторону... отошла подобрупоздорову, думаю, я знаю, как управиться с той дрянью, которую ты сварила.

Молодой волшебник говорил неторопливо, умиротворяюще, совершенно обычным голосом, словно успокаивая маленького ребёнка. Он не делал резких движений, ведьма-пантера не чувствовала никакой творимой волшбы - и всё же никак не могла унять колотившую её дрожь, даже забыв о самом страхе. Видно, было нечто превыше даже защитных сил звериного рассудка; умом ведьма понимала, что, наверное, самое лучшее сейчас - сделать всё так, как велит странный пришелец, но...

Ведьма слишком долго готовила это чародейство. Не только собирала редкие травы, коренья, иные, сугубо колдовские ингредиенты, не только отдавала последние гроши за особо чистый и тонкий уголь алхимического качества, которого требовалось чуть ли не полтелеги, а уж чем и как зарабатывались эти гроши, сейчас лучше и не вспоминать; нет, это варево, прежде чем попасть в котёл, слишком долго кипело в ведьминой душе, проникая в самые дальние её уголки, отравляя всё и вся; и мука разрыва с этим призрачным двойником задуманного ею чародейства оказалась поистине невыносимой.

Волшебник внезапно осёкся, он явно растерялся, даже отступил на шаг, как-то неуверенно выставив перед собой посох, словно для защиты.

Пантера ощущала его страх, он манил и притягивал, пьянил, лишая ведьму-оборотня последних, даже звериных инстинктов самосохранения и осторожности.

Чёрное тело взвилось в воздух, распарывая его сверкающе-шипастыми когтями. Алая пасть раскрылась, лапы вытянулись, готовые опрокинуть и подмять слабую но такую сочную и лакомую человеческую плоть.

Маг не стал уклоняться. Просто взмахнул посохом - с такой быстротой, что раздался свист, - и прямо перед пантерой вверх взметнулись фонтаны земли.

Условия творимого заклятья требовали, чтобы ведьма развела свой костёр не где-нибудь, а на давно забытом и заброшенном кладбище, здесь, возле покинутой людьми и поглощённой Нарном деревни. Под землёй всё ещё оставались мёртвые - старый лес оставил в покое их кости. Враждебный людям, Нарн имел свои понятия о воинской чести и не тревожил покой ушедших.

Метнувшийся с быстротой, недоступной обычным пантерам, оборотень со всего размаха налетел на внезапно возникшую у него на пути преграду. Пантера взвыла от боли и ярости, кубарем покатившись по земле, беспорядочно суча лапами, - летевшая вверх земля, такая рыхлая на первый взгляд, оказалась крепче камня.

Однако и чародею пришлось отступить. По его лицу разливалась бледность, на удивление хорошо заметная даже сейчас, в ночном мраке. Можно сказать, его и щеки светились - но, подобно луне, светились неживым, мертвенным светом, заставляющим вспомнить второе название ночного светила - "солнце мёртвых".

Каменное навершие посоха опустилось к развороченной земле. Оборотень ощутил накатившую волну - но не обжигающе жаркой, какой следовало ожидать от заклятий Белых волшебников, а, напротив, леденяще холодной. '

Пантера оцепенела. Холод этого заклятья, казалось вот-вот обратит в камень саму бешено струящуюся жилам кровь, мороз пронзал каждую мельчайшую частицу её существа - и могучее заклятье Преображения которое ведьма считала неодолимым, дало трещину. Холод чужой магии превратил его в ледяной монолит а потом по блистающей поверхности этого монолита побежали бесчисленные трещины.

Когти втягивались обратно, исчезали клыки, лапы вновь становились руками, гротескная морда зверя - вполне миловидным женским личиком, совсем ещё молодым.

Маг сделал ещё шаг назад, тяжело опираясь о посох. Плечи его поникли; дышал он хрипло и с трудом. Видно, и ему эта волшба далась недёшево.

- Помешай своё варево... в последний раз, - неожиданно сказал он. -

Вот-вот поспеет... тогда уж точно беды не оберёшься.

Он старался говорить по-прежнему спокойно, словно и не пришлось ему только что отбивать самую настоящую атаку самого настоящего оборотня, а потом ещё и возвращать этого оборотня в человеческий облик.

Ведьма кое-как поднялась, оправила порванное платье, провела рукой по спутанным, перепачканным землёй волосам. Магия пришельца на время пригасила охватившее чародейку безумие, однако, та чувствовала, что ненадолго.

- Болит? - сочувственно спросил вдруг маг. - Понимаю. Сильно должно болеть. Так всегда бывает, когда долго заклятье сплетаешь... Сплетаешь, сплетаешь и никак сплести не можешь. Потом уже, случается, и сил назад повернуть нет.

Ведьма вздрогнула от неожиданности и неволь кивнула - чародей попал в самую точку.

- Я здесь не для того, чтобы драться, - пояснил пришелец. - Я пришёл помочь. Разреши мне управиться с твоим котлом... и ты увидишь, сразу полегчает.

Незнакомец говорил по-прежнему дружелюбно ласково, но едва ли он мог предполагать, что ведьм сейчас способна заглянуть куда глубже, чем обычно позволяли ей её таланты. И то, что ведьма видела внутри, за привычной личиной чародея, пугало её больше чем вся Святая Инквизиция Империи, Семиградья, Эгеста и Аркина, вместе взятая.

Там, внутри, клубились облака беспощадного, ждущего, голодного и алчного мрака, лишь изредка озаряемые мрачными алыми сполохами. Там гулял злой ветер, в котором воедино сплелись и боль, и гнев, и жажда крови - всё то, без чего не может существовать Тёмный маг.

И Сила тоже скрывалась в этих облаках, молчаливая и безжалостная.

Дружелюбный и спокойный голос был маской, чувствовала ведьма. "Ему нужен только мой котёл, - подумала она. - Мои труды... планы... надежды... он просто заберёт всё себе... всё, всё рушится!"

От отчаяния она даже застонала. Маг начеку... он ей не по силам... он отобьёт любую атаку...

Любую, кроме?..

- Успокой меня! - внезапно выкрикнула она чуть ли не в полный голос, забыв об осторожности. Ей не надо было играть. Готовое вот-вот родиться заклятье причиняло ей не меньшую боль, чем покидающий материнскую утробу младенец. - Успокой меня! - И она потянула за шнурок, распуская завязки на юбке.

Она вовсе не отличалась любвеобильностью, обычно приписываемой ведьмам. Совсем даже напротив. Но сейчас - сейчас она просто не видела другого в хода. Или она возьмёт верх - или просто умрет от мук так и не рождённого заклинания.

- Не сходи с ума! - резко отшатнулся маг. Но в голосе его ведьма с торжеством услыхала настоящий испуг. От этого волшебства он защиты не знал.

Ведьма сдёрнула юбку, швырнула наземь, дрожащими пальцами принялась распутывать узлы верхней рубахи.

Лицо чародея исказилось. Это был не страх, не похоть, не ярость - нечто большее, словно он стоял на самом краю исполинского утёса, изо всех сил борясь с головокружением и навязчивым желанием шагнуть вниз с обрыва.

- Стой, дура! - рявкнул он, вскидывая посох, словно для драки. - Стой! Не видишь сама, что сварила?!

- Не вижу, - прохрипела она. Притупленная магией пришельца боль вновь возвращалась, руки ведьмы тряслись всё сильнее, она никак не могла совладать с узлами. - Иди ко мне, ну что ты стоишь, иди же, иди...

- П-погоди... - В голосе Тёмного волшебника ведьма с торжеством уловила нотки неуверенности. - Погоди, послушай меня, ты ведь и впрямь не представляешь, что натворила... если ты всё-таки дашь этому вырваться на волю... вся округа превратится в пустыню! Ты понимаешь это или нет, ведьма Саттара? В пустыню! Никто не уцелеет! Зачем тебе это, скажи мне, ответь!

Ведьма приостановилась. Нерождённое заклятие жгло и язвило нестерпимо, но в то же время - как ни странно - человеческая неуверенность чужого волшебника то чтобы придала ей силы, но как-то... расположила к нему, что ли. Неожиданно ведьме очень захотелось сказать ему всё, во всём признаться... потому что Силе, срывавшейся за невзрачным поношенным плащом, можно было доверять.

В чем-то она была неизмеримо сильнее, несмотря на все магическое искусство её гостя. И в то же время - это его искусство открывало её внутреннему взору такие видения, что у ведьмы внутри всё оледенело и обмерло.

Она заколебалась. И маг, конечно же, тотчас это почувствовал.

- Разреши мне управиться с котлом, - вновь попросил он. - Поверь, даже Инквизиция не стоит такой цены. А я тебе помогу. Позволь только мне опростать твой котёл, и мы уйдём отсюда. Уйдём все вместе. Округа успокоится. А от инквизиторов я тебя уж как-нибудь да отстою. Вот спутников своих как-то пришлось прямо с эшафота спасать. Спроси их, они не дадут соврать. - Волшебник даже позволил себе слегка улыбнуться.

- П-поможешь? - вдруг вырвалось у ведьмы.

- Конечно! - Чародей торжественно прижал правую руку к сердцу. - Клянусь тебе в этом всемогущей Тьмой, в которой я черпаю силы, клянусь тебе в этом неподкупной Смертью, ожидающей каждого, клянусь своим посохом и своей Силой некроманта - я буду защищать тебя до последнего вздоха. А теперь давай не будем медлить, позволь мне сделать то, что я должен сделать, и в дорогу! Надеюсь, у тебя не осталось в Кривом Ручье ничего такого, за чем стоило бы возвращаться.

- Не осталось... - машинально, словно неживая, ответила ведьма. Её руки бессильно упали, остановившийся взор смотрел в одну точку, куда-то в темноту у подножия холма.

Её ночной гость дал ей самую страшную клятву, на какую только способен Чёрный волшебник. Клятву нерушимую. Он и впрямь теперь обречен погибнуть, спасая её, угоди она в руки Инквизиции.

Казалось бы, чего колебаться?

Ведьма уже открыла рот, чтобы сказать: "Ну, так делай же!", уже шагнула было в сторону, открывая некроманту дорогу к котлу, как вдруг внутри у нее словно бы взорвалась ледяная скала боли. Мириады острейших иголок вонзались, казалось, в каждую частицу естества, гася сознание, пожирая рассудок, обращая ведьму в один вопящий, корчащийся комок боли, ненависти и ужаса. Это было словно удар настигшей цель уже на излёте стрелы, неведомо кем выпущенной...

Ведьма шатнулась вперёд. Все только что сказанные слова оказались забыты, даже нерушимая клятва некроманта. Остались только животные страх, боль и ярость.

Она прыгнула, выставляя вмиг. отросшие стальные когти.

- Позвольте мне, милорд мэтр, - неожиданно раздался низкий ворчливый голос. Из тьмы вынырнул коренастый коротышка, по виду - сущий гном, в мокром, облепившем его с ног до головы плаще. - Не так надо с бабами чумовыми обходиться, ох, не так...

Одним движением, катясь, словно колобок, он вдруг очутился рядом с обеспамятовавшей ведьмой. Взметнулся здоровенный кулак - ведьму спасли только не до конца ещё угасшие инстинкты оборотня, она отшатнулась, споткнувшись и рухнув навзничь.

Этого оказалось достаточно. Коротышка в один миг оказался сверху, навалившись многопудовой тяжестью, а у самого своего горла ведьма почувствовала холодное остриё короткого кинжала.

- Хватит дурочку валять! - рявкнули ей прямо в ухо, обдав при этом густым луковым перегаром. - Слушай, что милорд мэтр тебе скажет, и делай, что говорит. Тогда, быть может, до завтра доживёшь!

- Отпусти её, Сугутор, - услыхала ведьма голос мага. - Отпусти, отпусти, мне она ничего не сделает.

- То-то, что не сделает, - недовольно проворчал коротышка, не делая даже попытки подняться. - Небось как на вас она пантерой наскочила, у меня едва медвежья болезнь не случилась.

- Вставай, вставай, гноме, нечего тебе её лапать, - раздался третий голос, принадлежавший здоровенному зеленокожему детине с торчащими из-под верхней губы внущительными клыками. Детина протянул руку, играючи подняв коротышку за плечо. Гном галантно протянул ведьме отброшенную ею юбку.

- Мы тебе не враги, - наклоняясь и вглядываясь глаза ей, вновь сказал маг. - Я помогу тебе выбрать отсюда. Ты слышала мою клятву. Если хочешь, будем странствовать вместе. Вставай и давай браться за дело. Твоё заклинание... ты даже понятия не имеешь чему даёшь дорогу. Потуши костёр, я управлюсь с котлом.

- Не-е-е-ет! - вырвался у ведьмы звериный вой Она так и думала. Сбывались её самые худшие ожидания. Он пришёл убить её волшебство - то самое, ради которого она безвозвратно погубила собственную душу и готова была погубить тело.

Никаких других мыслей у неё уже не оставалось. Она забыла.

- Не отпускайте её, - скомандовал чародей своим подручным, и те, не мудрствуя лукаво, тотчас схватили ведьму за руки. Коротышка вновь приставил ей к горлу кинжал.

По щекам ведьмы потекли злые слезы. Всё, всё, всё погибло! Заклятье не доведено до конца, она не отплатит тем, кто гнал её через весь Эгест, кто сжёг её сестру, кто запытал до смерти её мать, кто повесил за

"пособничество ведьмам" её отца; все они останутся жить...

Но тогда она, во всяком случае, захватит с собой этого проклятого мага, разрушившего все её планы!

Не обращая внимания на приставленное к горлу остриё, она внезапно и резко рванулась в сторону. Сталь оцарапала ей шею, но ведьма, не чувствуя боли, одним прыжком очутилась возле котла, сунула обе руки в кипящее варево (ожогов она не почувствовала) - и выкрикнула давно, бережно выпестованную формулу заклинания.

* * *

Магический удар швырнул Фесса наземь, застав несколько раз перекатиться через себя - остановил его только густые кусты, окружавшие вершину xoлма.

Глаза заливало кровью из рассечённого лба, в ушах звенело.

Гном и орк, забыв о ведьме, разом бросились к нему - поднимать.

- Пр-рочь! - в ярости заорал на них некромант. Скрюченные пальцы впились в посох. Ну, пришло время показать всё, на что ты способен, волшебник, потому что иначе тебе придётся встретиться тут с той самой Тьмой, от которой ты так стремишься убежать.

Котёл тем временем, словно отзываясь на слова ведьмы, изверг из себя тугой смерч зеленоватого пламени. Густое варево обращалось в бесплотный огонь, он поднимался всё выше и выше над холмом, размётывал серые тучи, обращая в пар капли дождя, взвивался, пронзая толщи ночного воздуха, казалось, ещё немного - и он доберётся до самых звёзд, растолкнёт, разбросает их в стороны так же легко, как матёрый медведь разбрасывает свору собак.

Фесс одним прыжком оказался возле котла, отшвырнул ведьму, - впрочем, она и не сопротивлялась. Чёрное нутро было пусто, пусто и сухо - ведьма постаралась, сплетая своё чародейство. Теперь ему оставалось только встретить удар грудью.

Но секунды шли, а ничего не происходило. Ведьма неподвижно лежала на земле, словно тряпичная кукла, очевидно пребывая в глубоком беспамятстве. Орк и гном, оба медленно опустили взятое на изготовку оружие - сражаться, похоже, было не с кем.

Фесс ожидал какого-нибудь огненного дождя, разрзнувшихся небес, появления чудовища из бездны - однако, вместо этого...

- Ты позволил ей! - раздался истошный вопль снизу, из темноты у подножия холма. Фесс вытаращил глаза.

- О-о, вот и наш петушок явился, - нехорошим голосом протянул гном, выразительно поигрывая топором. - Тебе неясно сказано было?..

Прадд не стал тратить лишних слов, просто встал рядом с Сугутором, громадная секира орка прегради дорогу волшебнику Воздуха.

Однако тот не остановился - так и продолжал бежать, словно слепой, прямо на обнажённое железо. Толстый посох в его руках едва ли смог бы послужить надёжной защитой.

- Значит, вот так, - протянул Сугутор, сделав одно выверенное движение навстречу. Фесс не успел остановить гнома, топор взлетел и рухнул, играючи перерубив надвое неловко подставленный посох.

Молодой волшебник совершенно по-детски вскрикнул: "Ой!" - и сел прямо на пятую точку, ошеломлённо уставясь на обломки посоха.

- Гноме, ни с места! - страшным голосом рявкнул Фесс, потому что

Сугутор, похоже, всерьёз собирался прикончить этого несчастного мальчишку.

Сверкающий топор медленно опустился. Тяжело дыша, Сугутор повернулся к некроманту:

- Да чего ж его жалеть-то, мэтр? Не смотрите, что у него молоко на губах не обсохло - ручки-то небось в кровище аж по самые плечи.

- Не доказано, орк, - тяжело сказал Фесс. - Не убивай без надобности, да простятся мне эти банальные и напыщенные слова, но, как я вижу, иногда их повторять очень даже полезно. Остановись. Как-никак, - чародей криво усмехнулся, скорее просто дернул губами, настолько кривой и ненатуральной вышла эта усмешка, - как-никак мы с ним почти что однокашники.

Маг Воздуха только простонал. Кажется, он вообще перестал что-либо понимать - сидел, тупо уставившись на обломки своего посоха, которым так и не успел воспользоваться по-настоящему. На всякий случаи Сугутор подобрался поближе, выудив из-за голенища узкий изящный стилет, совершенно дико смотревши в его здоровенной волосатой ручище.

- Нельзя убивать магов, - сказал Фесс, переводя взгляд с одного из своих подручных на другого. - Нам сейчас понадобится всё его умение, друзья мои.

- Его умение? - Судя по голосу, Сугутор не сомневался, что достопочтенный мэтр окончательно лишился рассудка - как результат тяжёлых испытаний.

- Его умение, гноме. Котёл нашей голубушки пуст, боюсь очень скоро мы станем свидетелями поистине выдающегося представления. Как говорили ордосские актёры - беневиса.

- Беневиса? - недоумённо переспросил Сугутор.

- Ум-гум, - кивнул Фесс, подходя к обеспамятовавшему Белому волшебнику и протягивая ему руку. - Вставай! Нельзя терять времени, нам всю работу и за два дня не переделать.

- Посох... - простонал несчастный маг. - Посох... преосвященный

Ангерран... Ангерран Эгестский...

- Что он несёт? - раздражённо рыкнул Прадд.

- Погоди. - Фесс нагнулся, осторожно, не касаясь, всмотрелся в обломки. - Всё понятно, не простой посох. С ним хаживал ещё сам достопамятный Ангерран, приводил, так сказать, тёмных язычников к свету и правде... сколько он сжёг еретиков, не смогли подсчитать даже аркинские крючкотворы. Эгей, парень, верно я говорю?..

Ответа не последовало. Несчастный чародей громко и совсем не по- мужски рыдал, размазывая слезы по щекам.

Сперва Фесс смотрел на незадачливого волшебника с кривой усмешкой, однако затем презрительное выражение его мало-помалу исчезло, сменившись чем-то вроде сочувствия и смущения. Как-никак этот мальчишка был магом, полноправным волшебником, окончившим ту же самую Академию Высокого Волшебства, и раньше Фесс полагал, что корпоративные чувства ему должны быть совершенно чужды, на деле оказалось, что это не так.

Паренёк - отчего-то Фесс не мог думать о нём иначе, хотя годами разница между ними выходила не слишком-то и заметной, - и в самом деле оказался в большой беде, и притом во многом из-за него, Фесса. Едва ли этого бедолагу Эбенезера погладят теперь по головке - и за сломанный посох Ангеррана Эгестского и за сбежавшую, похоже, ведьму. Посох Ангеррана - конечно, артефакт не первого ряда (такой начинающему магу просто бы не доверили), но притом и далеко не последнего. Ведьма ускользнула, её котёл пуст, заклинание чародейки, увы, работает. Да ещё и вмешательство какого-то, понимаешь, некроманта! Как ни крути, задание провалено. А отцы-инквизиторы, как известно, очень не любят тех, кто проваливает их задания, сколь бы убедительные резоны при этом ни приводились.

- Ладно, не реви, чай, не девчонка, - примирительно. и чуть ли не извиняющимся тоном сказал Фесс, протягивая Эбенезеру руку. - Вставай, однокашник, и пошли. Ведьму упускать нельзя. Посох твой, конечно, жалко... но да ничего, всё на меня можешь сваливать. Мол, вмешался какойто там некромансер, чуть все дело не испортил...

- Ммммэтррррр! - раздалось сбоку негодующее не то мычание, не то рычание Сугутора.

- Тише, тише, гноме. Не махал бы так ретиво топором, ничего бы и не случилось, - строго сказал Фесс. - У нас тут дело. Нас наняли с ведьмойлиходейкой справиться, а не кровопролития учинять. Так что уймись.

Понятно, что слова Фесса предназначались не столь ко Сугутору, сколько переставшему тем временем всхлипывать Джайлзу.

- Ведьма успела опорожнить котёл. - Теперь Фесс смотрел прямо в лицо магу Воздуха. - Очень скоро всей округе начнутся интересные дела, вроде массового разгула Дикой Охоты или раскрытия всех до единой могил на погостах, даже совершенно спокойных. Это первое, что пришло мне в голову, но, не сомневаюсь, неожиданностей и приятных сюрпризов нам тоже посчастливится насмотреться как следует... Вставай, вставай маг и пошли. Помоги мне взять след этой... гм... злодейки, покуда он ещё совсем свежий.

"Злодейки, - горько подумал про себя Фесс. - Хороша злодейка, если я дал ей Слово некроманта! Второй раз в своей жизни дал это Слово - причём после того, как не смог исполнить первое. Неужто теперь и впрямь придётся её убивать?"

Разумеется, Фесс не нуждался ни в какой помощи - след ведьмы он видел, что называется, с закрытыми глазами. Просто надо было занять хоть чем-то мага-неудачника, а то ещё закатит истерику, может и молнию какую в спину всадить...

Эбенезер Джайлз ещё пару раз шмыгнул носом и поднялся. Правда, отвести взор от валявшихся на размокшей земле обломков Ангерранова посоха он смог далеко не сразу.

- Эх... ох... посох мой... то есть не мой... мне ж его в аббатстве... что преподобному Клодиусу скажу... как на глаза-то ему появлюсь...

Проявляя невиданные для своих рас чуткость и деликатность, Сугутор и Прадд отвернулись, с неослабным напряжением принявшись изучать голые сплетения черных облетевших ветвей наверху. Гном, похоже, внял совету милорда мэтра.

- Ну, ничего теперь с посохом уже не сделаешь, - развёл руками Фесс. - Подними половинки-то, приятель. Снесёшь в аббатство. Если постараются, то могут и починить. Святость посоха не пострадала, а сил он может и снова набраться...

Фесс утешал Джайлза, словно ребёнка, плачущего над сломанной игрушкой.

- А теперь пошли, приятель.

- Я тебе не приятель! - с надрывом выкрики Эбенезер.

- Неважно, - терпеливо сказал Фесс, не обращая внимания на скорчивших зверские рожи гнома и орка - клыки Прадда запросто отправили бы в обморок женский монастырь средних размеров. - Неважно, достопочтенный Эбенезер. Если я правильно понял, мы здесь для одного и того же дела. Как ты понимаешь, святые отцы с тебя голову снимут и не посмотрят, что ты - Белый, как только узнают, что ты ведьму упустил.

Последний аргумент Фесса, похоже, наконец-то возымел действие.

Эбенезер Джайлз судорожно сглотнул и, искательно заглядывая в глаза молодому некроманту, торопливо и сбивчиво заговорил, зачастую глотая окончания слов от волнения:

- Но я же не виноват, правда?.. Случайно всё так вышло, ведь верно?..

- Ты это не мне говори, - пожал плечами Фесс. - Идём, маг, надо догнать эту дурочку, пока тут не стало совсем уж жарко... Чувствуешь её след?

Джайлз быстро и поспешно закивал:

- То есть... я хочу сказать... если мы её... ну, того... схватим... мне ж тогда ничего не будет, правда?..

- Моя б воля - точно б ничего не было, - посулил Фесс. - Только ты и сам пойми - в чужую душу не заглянешь, особенно если это душа отцаинквизитора...

Дальше двинулись вчетвером. Надо сказать, что, несмотря на дрожащий голос и трясущиеся порой коленки, след ведьмы Белый маг взял и в самом деле быстро, чётко и уверенно. Раз увидев её, сбиться он уж не мог.

Глинистая тропа наконец-то кончилась, вынырнув из сырого оврага наверх, к тянущимся на запад лесным увалам. Нарн здесь властвовал уже безраздельно. Он терпел людей, но не более того, до тех пор, пока они не нарушали его законов. И чем дальше на закат, чем глубже в Нарн - тем меньше останется у преследователей шансов. Ведьме совершенно необязательно ведь возвращаться назад. Она преспокойно может отсидеться в одной из эльфийских деревушек, среди тех, кто растит хлеб хозяевам Нарна, и никакая Инквизиция ей тогда не будет страшна.

Ночь сгущалась. Беззвёздная и безлунная, глухая октябрьская ночь, когда недалёк уже День Погибших Душ - время, в кое добропорядочные пахари Эгеста после наступления темноты ни за что не высунут за порог носа, обещай им хоть эбинскую корону и гарем кинтского султана в придачу.

Правда, пока что вокруг них царило относительное затишье. Конечно, здесь могучий лес далеко не так чист, как со стороны Железного Хребта, откуда никто не ходит. Под корнями - немало, ох, немало старого - и основ давно стёртых с лица земли домов, и останков крепостных башен, и пыточных застенков, и лобных мест... не надо забывать, некогда все эти края принадлежали людям. А где люди - там и дыба, и костёр, и плаха. И ничего тут не сделаешь, ибо человек без врагов жить, как оказалось, не может. Просто никак. Когда врагов нет, их выдумывают.

Похоже, сперва ведьма просто мчалась вперёд в слепой панике, не разбирая дороги. Пару раз она кидалась прямо в болотистые клинья, протянувшиеся между высокими увалами, бросалась, рискуя жизнью, потому что в обманчиво мелких болотцах таились настоящие ловчие ямы, глубокие и засасывающие, откуда не выбрался бы и самый сильный мужчина. Правда, мало-помалу метания беглянки прекратились. Теперь, похоже, она знала, куда идёт, - след стал почти прямым, теперь ведьма обходила самые опасные места. Её преследователям оставалось только продолжать путь.

Нарн же тем временем выжидал. Фесс ясно чувствовал копящееся в недрах леса напряжение недоброе внимание, раздражение - но гнев мрачной чащи ни в чем особенным не проявился, правда, идти стало очень трудно, даже если забыть о болотах. На пути преследователей словно специально собрались все коряги и корни Нарна; ни малейшего намёка на тропу вдобавок след ведьмы вновь начал петлять, словно у nepeпуганного зайца; Сугутор высказал предположение что ведьма может что-то разыскивать.

Надо отдать должное молодому магу - Эбенезер Джайлз сумел взять себя в руки, чётко удерживаясь на следе.

Шли молча, только Сугутор время от времени начинал шумно сопеть и отдуваться, особенно когда путникам приходилось прорубаться сквозь очередные заросли какого-то странного можжевельника, отчего-то снабжённого длинными и острыми шипами.

Так прошло немало времени, ночь достигла наивысшей своей силы, чернота вокруг стала совершенно непроницаемой для обычного взора, даже отлично умевший видеть в темноте гном вынужден был уступить место в голове отряда двум волшебникам. Фесс поддерживал заклятье, позволявшее всему отряду видеть, Джайлз же чётко вёл всю четвёрку по следу сбежавшей ведьмы.

...За спинами путников полыхнуло внезапно и бесшумно, небо из чёрного на миг сделалось пепельно-серым, тени исчезли, словно смытые ливнем.

"Это что ещё такое?!" - едва успел подумать Фесс, как белое сияние вновь погасло. Тьма вступила в свои права - и только высоко над деревьями промелькнуло нечто вроде стремительного белого росчерка.

Некромант и маг Воздуха озадаченно переглянулись. Это явно было связано с заклятьем сбежавшей ведьмы, но ни Фесс, ни Джайлз никогда не сталкивались ни с чем подобным.

Некоторое время шли дальше, сохраняя прежний порядок, и всё было тихо; тихо - но лишь до поры.

Внезапно в тишине ночного леса раздался протяжный полувздох- полустон, сдавленный, точно донёсшийся из-под земли. Резкий порыв ветра пронёсся по вершинам деревьев, словно Нарн тяжело вздохнул, с трудом сдерживая гнев. Сердито зашумели наполовину облетевшие дубы, заскрежетали старыми корнями, и Фессу показалось - из-за каждой ветки, из каждого дупла на него уставились сотни ненавидящих глаз. Все четверо замерли. Эбенезер вытаращился на Фесса.

- Стоять всем, - одними губами приказал некромант.

Впрочем, никто и так не шевелился. Сугутор, похоже, даже не дышал.

Впереди долгие, поросшие смешанным лесом увалы, прослоённые узкими болотными языками, упирались в покрытую непролазным буреломом холмистую гряду.

"Когда-то там жили", - подумал про себя Фесс. Он до сих пор мог ощутить там тени домашних духов, так и не покинувшие заброшенные пепелища и сгинувшие вместе с ними.

Однако было там и что-то ещё. И, надо сказать, это "что-то" Фессу донельзя не нравилось.

Кажется, что-то связанное со Спасителем, но не только, не только, не только...

- Кажется... там часовня... была... - услыхал некромант слабый шёпот Эбенезера.