Чтение 8–й страницы книги ~Канкан на поминках~

обязанности знаю и...

- Давайте, - не выдержала я.

- Держи, - рассердилась баба Зина, - стоит только на пять минут в сортир
сбегать, мигом орать начинают, а как работу сделаешь, и спасибо не скажут.

Я хотела было ответить, что за службу она получает зарплату, но решила не
связываться с противной старухой, а просто вышла во двор и развернула
небольшой листок. У Нади не нашлось ручки, и она нацарапала карандашом для
подводки бровей: "Уважаемая Лампа, мне срочно необходимо с вами побеседовать
по ужасно важному вопросу. Пожалуйста, как придете, немедленно позвоните по
этому телефону, буду ждать дома. Очень прошу, не медлите, речь идет о Володе
Костине, вернее, о жизни и смерти".

Быстро кликнув собак, я поднялась в квартиру и набрала номер. Гудки мерно
падали в ухо - пятый, шестой, седьмой... На двенадцатом раздался весьма
раздраженный голос:

- Слушаю.

- Позовите, пожалуйста, Надю.

- Кто говорит? - командным тоном отчеканил собеседник.

Я хотела было сказать: "Евлампия Романова", но отчего-то выпалила совсем
другую фразу:

- С работы. Колесникова не вышла утром, начальник велел узнать, что с
ней.

- Сообщите свою фамилию, имя, отчество и телефон, - потребовал мужик. Я
обозлилась:

- Размер ноги или объем талии не нужен? Если Надежды нет дома, так и
скажите, если есть, позови те скорей. Директор страшно злится, может даже
уволить!

- Надежда Колесникова скончалась несколько часов тому назад, - сухо
ответил мужчина, - вы разговариваете с лейтенантом Шохиным.

- Боже, - закричала я, - что случилось?

- Несчастный случай. Как вас зовут?

- Таня Иванова, - быстренько ответила я и повесила трубку.

Несколько минут я, не понимая, как поступить, смотрела в окно, за которым
опять начался мелкий, противный дождь. Потом позвонила Рожкову.

- Козлов, - раздался ответ.

- Миша, здравствуй, это Евлампия Романова, позови Славу.

- Привет, Лампа, - обрадованно ответил Мишка, - хорошо, что ты сама
позвонила. Где находишься?

- Дома.

- Ну, погоди тогда, я занят жутко, звякну через пару минут.

Я покорно села у аппарата. Что там у них происходит? Осторожный Мишка
явно не захотел разговаривать со служебного телефона из комнаты, набитой
коллегами, и теперь ищет укромный уголок, чтобы воспользоваться мобильным.

Прошло целых десять томительных минут, пока не раздался тревожный звонок.

- Лампец, слушай, - велел Мишка. - Славка сказал, что завтра ты понесешь
сумку туда, где была сегодня, поняла - куда?

- Да, в Бутырку. Мишка крякнул:

- Давай без уточнений! Словом, явишься по нужному адресу ровно в 17.00,
ни раньше, ни позже, поняла?

- Ага.

- Опять поднимешься, где была, там пост. Попросишь, чтобы дежурная
набрала 3-26 и позвала Алексея Федоровича. Он выйдет, и дальше будешь его
слушаться.

- Сколько ему платить?

- Не знаю, сам небось скажет, - протянул Козлов, - ну покедова.

- Мишка, погоди.

- Чего тебе? - недовольным голосом протянул мужик. - Говори быстрей, в
этом аппарате живые доллары щелкают!

- Славка где?

- В отпуск ушел.

- В отпуск?

- А что тебя удивляет? Ему положен, как всем.

- Но он мне вчера ничего не сказал...

- Ну уж этот вопрос не ко мне, звони к нему домой и объясняйся... Давай,
целую.

- Мишка!

- Что тебе! Всю карточку выговорила!

Вот уж не думала, что Козлов - такой жмот.

- Узнай мне адрес Надежды Колесниковой.

- Кого?

- Телефон ее запиши и скажи, на какой улице она живет.

- Зачем?

- Надо. Впрочем, могу обьяснить, но тогда твой "Би плюс" точно весь
закончится.

- Хорошо, завтра позвоню.

- Сейчас, это очень нужно.

- Господи, как вы мне все надоели, - в сердцах воскликнул Мишка, - ладно,
жди, да не садись на телефон задом, наберу один раз, услышу, что занято, и
все, дозваниваться не стану.

- Идет, только вспомни про карточку, лучше не болтай, а дело делай!

Мишка отсоединился. Я пошла на кухню и поставила на огонь хорошенький
чайничек, купленный не так давно в магазине "Ваш дом". Много лет тому назад
мы с моей мамой отдыхали в Риге, по советским временам Прибалтика считалась
почти заграницей. Продавщицы там улыбались покупателям, да и на полках было
побольше товара, чем в Москве. Стояло жаркое лето, и вся Рига, от мала до
велика, ходила в белых носочках. Парни, девушки, элегантные дамы, старушки и
школьники. Еще поражала чистота на улицах и невероятное количество кафе с
великолепной сдобой. Один раз мы с мамой заглянули в такой "кофейный
подвальчик". Я с удовольствием выпила лимонад, а мамуля попросила чай. Ей
принесли хорошенький, абсолютно прозрачный чайничек с ярко-красной
пластмассовой крышкой.

- Какая прелесть, - - воскликнула мама, - где можно купить такой?

Официантка мило улыбнулась:

- Не знаю, загляните в универмаг на рыночной площади.

Мы побежали по указанному адресу, но ничего, кроме эмалированных
кастрюль, не нашли. Впрочем, по тем временам и они были редкостью, поэтому,
обвесившись покупками, мы были довольны. Потом желание иметь такой
прозрачный чайничек поутихло. Но позавчера я заглянула в хозяйственный и
ахнула. Возле кассы стоял он, тот самый, с красной крышечкой. Вернее,
емкостей для кипячения воды там была куча: от крохотных до ведерных, и все
как одна стеклянные, с пурпурным верхом. Испытав острый приступ ностальгии
по давно ушедшим счастливым дням детства, я мигом сделала покупку и сейчас
смотрела, как со дна вверх поднимается цепочка мелких пузырей.

Телефон зазвонил, я схватила трубку.

- Записывайте, - сухим, почти ледяным тоном проговорил Мишка, - вы меня
слышите?

Ага, значит, говорит из кабинета и хочет, чтобы находящиеся вокруг люди
не знали, с кем он разговаривает.

- Вам следует обратиться по адресу: улица Столпера, девять, квартира
двенадцать.

- Господи, где же это находится?

- Не имею понятия, - отрезал Козлов и, не попрощавшись, отсоединился.

Я кинулась на улицу. В "бардачке" моих "Жигулей" есть атлас Москвы.

Вожу я машину не так давно и делаю это пока не слишком уверенно. По
незнакомому маршруту предпочитаю не ездить, но, если уж жизнь заставляет,
сначала прокладываю путь по карте. Улица Столпера, к огромной радости,
оказалась совсем рядом, шла между Смольной и Зеленой, буквально в пяти
минутах езды от нашего дома. Сев в "копейку", я, старательно соблюдая все
правила, заняла место во втором ряду справа и покатила вперед. Так, сейчас
доберусь до разворота, не забыть включить мигалку... Некоторые люди,
например, Катя и Сережка, едут совершенно спокойно да еще болтают за рулем
на разные темы, я же так не могу, все мое внимание приковано к дороге, и
дистанцию с впереди идущей машиной я держу максимальную. На тех водителей, в
основном мужчин, которые, обгоняя мои "Жигули", вертят пальцем у виска, я не
обижаюсь. Просто представляю, как бы они выглядели за арфой, кстати, заднее
стекло моей "копейки" украшено надписью "Извините, еду, как могу", и
большинство водителей улыбается. Ну а идиот - он везде идиот, не только на
дороге.

Возле дома Нади нашлось лишь одно место для парковки, но туда нужно было
заезжать задом. Я же пока не умею выполнять этот трюк, поэтому просто
оставила автомобиль на соседней улице и быстрым шагом вернулась к светлой
блочной башне, точь-в-точь такой, как та, где живем мы с Катюшей. У подъезда
настороженно гудела толпа, и сразу было понятно, что произошло нечто из ряда
вон выходящее. Прямо на тротуаре белела "Скорая помощь". Вернее, автомобиль
с глухими железными дверьми и красным крестом на крыше. "Труповозка" - такое
малопоэтичное название носит в народе этот кабриолет. Рядом припарковались
два "рафика" с надписью "Милиция" и серая "Волга".

- Что случилось? - спросила я у женщины с болезненно-отечным лицом,
сидевшей на лавочке чуть поодаль от входа.

- Надька Колесникова из двенадцатой померла, - равнодушно ответила баба,
- сейчас выносить будут.

- Да ну, - всплеснула я руками, - не может быть! Надя! Из двенадцатой!
Какой кошмар! Только утром мы разговаривали!

- Знаете ее? - спросила тетка, ощупывая мое лицо какими-то больными
глазами с воспаленными белками.

- Вот жалость, - вздыхала я.

- Подруга, что ли?

- Нет, комнату она мне сдать обещала.

- Надька?

- Ну да, а чего странного? Хорошие деньги даю, целых пятьдесят долларов.

- Интересно, - протянула баба, - у ней однокомнатная!