дом с Татьяной, с которой только что познакомился, и умирал от восторга
и какойто необъяснимой нежности.
он. - Если бы мне сказали, что на мою любимую женщину снисходит благо-
дать, когда она гуляет по парку с другим мужчиной, я бы сдох от ревнос-
ти. Уж лучше бы она с ним просто спала, это хоть не так обидно. Быть
плохим любовником не стыдно, это уж кому что дано. А вот понимать, что
ты скучен и неинтересен - это совсем другое. Тут уж вешаться впору.
большую плоскую тарелку с гренками и села напротив него.
на блюдце, - ты меня спросишь, с чего это я перед тобой так открываюсь.
Да? Вроде впервые разговариваем, только-только познакомились, а я с то-
бой так откровенничаю. Подозрительно?
нет, тогда все просто. Есть один путь, по нему и топай, хочется тебе или
нет, но топай. Мне убийство надо раскрыть, а для этого мне нужен ты. И
темнить с тобой, врать, и, как ты выразился, туфту гнать опасно. Ты мо-
жешь уличить меня в неискренности, и тогда ничего у нас с тобой не полу-
чится. Мне с тобой дружить надо.
стороны, такая простая, открытая...
работаю всего месяц. С одной стороны, я заинтересован в том, чтобы
убийство Алины было раскрыто, неважно кем, вами, или мной, или вместе.
Важно, чтобы убийца был разоблачен. Потому что если этого не случится,
то с вас какой спрос, а с меня Мазуркевич башку снимет. Зачем ему на-
чальник службы безопасности, если ведущих актрис могут безнаказанно уби-
вать. Ловишь мою мысль?
плохо, и вообще... Одним словом, помощник из меня слабоватый получится.
Но можешь рассматривать меня просто как дополнительную рабочую силу.
Считай, что я - еще один опер в вашей группе. И можешь на меня полностью
рассчитывать.
очередь открываться. И выбора у тебя, Слава, тоже не будет, как и у ме-
ня. Тебя очень сильно звал к себе на работу президент киноконцерна РУНИ-
КО Борис Рудин. Он предлагал тебе зарплату по меньшей мере в два раза
выше, чем ты получаешь в "Сириусе" у Мазуркевича. Но ты, тем не менее,
работаешь именно в "Сириусе". И это наводит меня на мысль, что тебя с
Мазуркевичем связывает что-то личное или, напротив, чтото финансовое,
деловое. Поэтому, если в процессе следствия будут затронуты интересы Ма-
зуркевича или его жены, ты не будешь мне помогать. Более того, ты нач-
нешь мне мешать. Развей, пожалуйста, мои сомнения. И не надо мне расска-
зывать о том, что Рудин - любовник твоей бывшей жены, поэтому, мол, тебе
не хочется у него работать. Для меня это не аргумент, тем более что раз-
ница в деньгах очень заметная, и ради нее можно и плюнуть на жену, тем
паче бывшую.
комству с ним, Стасовым. Бьет не глядя, но попадает точно. Попробуй тут
соврать, черт ее знает, как глубоко она копнула, а попадаться на вранье
не хочется, да и глупо. Он нужен ей. Но и она нужна ему. Но она ошиб-
лась, выбор у него есть, и ему придется его сделать, выбор этот, прямо
сейчас, здесь, на этой самой кухне. Он должен решить, покрывать ли ему
Ксению Мазуркевич. Если убийство Алины Вазнис совершила она и начальник
службы безопасности выведет жену своего шефа на чистую воду, то на-
чальник этот останется без работы на всю оставшуюся жизнь. Тут все по-
нятно. Кому охота пригревать на груди змею и жить на пороховой бочке. А
если будет ее выгораживать, давая милиции заведомо ложную информацию?
Своих-то коллег бывших обмануть можно, не фокус, и Ксению вытащить мож-
но, а вот дальшето что? Мазуркевич будет знать, что он, начальник службы
безопасности Владислав Стасов, вполне профессионально водит за нос уго-
ловный розыск и укрывает убийц от правосудия. Завтра он с кем-нибудь по-
делится этой информацией, послезавтра она уйдет гулять по самой широкой
общественности, а еще через два дня по его, Стасова, душу явятся крутые
дяденьки с требованием, чтобы он шел работать на них. Пойти - влипнуть в
такой криминал, из которого уже не вывернешься, сядешь в ближайшие же
полгода, а то и не просто сядешь, а под "вышак" подлетишь. Не пойти -
проживешь максимум часа два, ну три от силы. Нет, выходит, Каменская
все-таки права, надо с ней дружить и искать убийцу Алины, кто бы этим
убийцей ни оказался. Лучше уж остаться без работы, но живым, чем с рабо-
той, но покойником.
ботать. И еще я расскажу тебе о том, как меня вызвал сегодня Мазуркевич
и просил проверить алиби его жены Ксении...
музыку, но никогда не слушали эту оперу на русском языке. Потому что ес-
ли бы слушали, то обратили бы внимание на слова Азучены в финале.
Собственно, этими словами заканчивается вся опера. Глядя из окна, как
казнят ее приемного сына Манрико, она восклицает: "Отомщена родная
мать!" И эти слова переворачивают все представление об образе старой цы-
ганки.
мать схватили в замке графа ди Луна и сожгли на костре по обвинению в
колдовстве. За что? За то, что ее застали возле постели одного из сыно-
вей графа, и ребенок после этого стал чахнуть и болеть. Можем ли мы счи-
тать, что мать Азучены ни в чем не виновна? Точно ли мы можем быть уве-
рены, что болезнь ребенка носила случайный характер и не была спровоци-
рована злонамеренными действиями цыганки? Ведь если она не хотела ничего
плохого, зачем пробралась в замок, зачем стояла возле кроватки младенца?
Я склонна все-таки считать, что мать Азучены была виновна, может быть, в
отравлении, может быть, в каком-то экстрасенсорном воздействии, но бе-
зусловно виновна. И наказана вполне заслуженно, хотя и неоправданно жес-
токо.
пробирается в замок графа и похищает одного из его сыновей, совсем ма-
ленького. Похищает для того, чтобы сжечь на костре в отместку за смерть
матери. Убить младенца? Невинное дитя? Даже и в отместку, но, Леонид
Сергеевич, согласитесь, это все-таки не по-христиански. Это против Бога.
И горящую праведным гневом Азучену это никак не украшает и не оправдыва-
ет.
вает ее абсолютную жестокость - иметь на руках ребенка и не пожалеть чу-
жого малыша), приносит похищенное дитя к костру, на котором только что
казнили ее мать, чтобы его сжечь. Но будучи в сильном волнении, бросает
в огонь собственного сына вместо сына ненавистного графа ди Луна. И пос-
ле этого, отплакав и отрыдав свое, берет похищенного младенца и начинает
растить его как собственного ребенка. Почему, спрашивается? Если уж ты
так сильно ненавидишь графа, так брось его сына в лесу, пусть его волки
съедят. Или сожги в том же костре, благо он еще, наверное, не догорел.
Но нет, Азучена испытывает жалость к ребенку и, по-видимому, раскаяние.
Только что лишившись собственного сына, она понимает весь ужас того, что
собиралась натворить с графом, а сделала в результате с самой собой. Ло-
гично было бы после этого вернуть ребенка в замок, чтобы не причинять
графу страдания, которые только что испытала она сама. Но она и этого не
делает! Стало быть, не жалость и не сострадание руководили ею в тот мо-
мент. Тогда что же?
одной-единственной целью - заполнить внезапно образовавшуюся пустоту. С
момента рождения собственного ребенка все ее существо приготовилось жить
в режиме заботы, опеки, нежности, безграничной любви к крошечному су-
ществу. Механизм запущен, и вдруг оказывается, что он должен работать
вхолостую. Душа, подобно железам, вырабатывает вещество, состоящее из
нежности, любви, стремления защитить, и вещество это предназначено для
того, чтобы окутывать ребенка. А ребенка нет. И оно разъедает душу и
уничтожает ее, оставляя страшные язвы. Азучена производит механическую
подмену объекта. Раз нет больше своего ребенка - возьмем чужого. Какая
разница? Лишь бы с ума не сойти.
цыган, ни о чем не подозревая. Что же происходило с Азученой все эти го-
ды? Привязалась ли она к Манрико, привыкла ли считать его своим сыном? И
да, и нет. Да, потому что переживает за его судьбу и помогает в его
борьбе, насколько это вообще в ее силах. И нет, потому что, даже теряя
его, даже видя, как его лишают жизни, она помнит о мести за свою сожжен-
ную на костре мать. И не рвет на себе волосы, а торжествует и потрясает
морщинистыми старческими руками. И мне кажется, Леонид Сергеевич, что на
протяжении всей оперы в Азучене происходит постоянная внутренняя борьба
между привязанностью к юноше, которого она вырастила, и неотмщенной оби-
дой за мать.
вспоминала о мести? Вряд ли. Если бы она сделалась мудрее, она бы поду-
мала в первую очередь о том, что мать ее была наказана справедливо, и,
стало быть, вопрос о мести вообще неправомерен. Поскольку она этого так