предназначены для самых денежных постояльцев. Вряд ли там поселился бы
Кузьма Штычков, согласно легенде - проштрафившийся и проворовавшийся
ювелирный подмастерье, отправившийся в Сибирь подальше от злых языков и
столичной полиции, пока все не уляжется... Он сообщал, что живет в
шестнадцатом номере, ни о каком флигеле не упоминая...
пыли у забора роются куры, по здешнему обычаю помеченные пятнами краски для
отличия от соседских, тут же, высунув язычишко, растянулся лохматый
дворняжечий щенок, в кухне слышны ленивые разговоры и побрякиванье посуды.
и не собираются заходить, а так себе, задержались за беседою, проходя мимо.
Как ни присматривался Лямпе, не было никаких признаков слежки. Наружной,
имеется в виду. В доме, в любом из флигелей, в кухне - везде можно посадить
хоть роту наблюдателей, и ты их ни за что снаружи не заметишь. Но делать
нечего, придется...
Лямпе решительно двинулся через пыльный двор, держась с уверенностью
человека, которой безусловно имеет право тут ходить, что должно быть ясно
всем окружающим. Пантелей шагал правее, лицо у него, Лямпе мельком подметил,
было напряженное и застывшее.
лишенной архитектурных изысков. Походило то ли на конюшню, то ли на тюрьму -
прямой коридор с дверями по обе стороны, последний раз подметавшийся не
иначе, как во времена русско-турецкой кампании. На полу лежал толстый слой
той самой серой пыли, из-за которой Шантарск и получил свое неофициальное
прозвище. "Мечта Шерлока Холмса, - пришло вдруг в голову Лямпе. - Любой след
отпечатается. Вот, сразу видно, что из этой двери, под номером девять,
выходил кто-то в солдатских сапогах - уволенный вчистую? пожарный?
обыватель, прикупивший на толкучке подержанную обувку? - а в четвертый,
наоборот, прошествовал кто-то в штиблетах..."
общем, тишина, только слева позвякивало стекло, а справа журчал густой храп.
деревянном переплете не хватало половины стеклянных квадратиков.
не проникнешь и изнутри не выберешься... Если есть засада, они разместились
и в шестнадцатом, и напротив - это азбука. Нет, постой, ну почему
обязательно засада? Ничего еще не известно..."
шестнадцатого номера, моментально бросил руку под пиджак, зацепил безымянным
пальцем скобу. Теперь извлечь пистолет можно одним рывком, в секунду...
колоритная личность - худой субъект в запыленных штучных брюках и штиблетах
на босу ногу, с растрепанной шевелюрой и грозно торчащей чеховской
бороденкой. Распахнутая на груди несвежая сорочка предательски обнажала
худой торс, и где-то на уровне последних нижних ребер болталось пенсне,
зацепившееся черным шнурочком за правое ухо.
отплюнулся Пантелей. Простерши вперед руку жестом полководца из древней
римской истории, встрепанный громко вопросил:
латинского языка сие означает: "Куцы прешь, зараза?" - Он покачал головой: -
Так-так-так-так... Латинская грамматика Ходобая, записки Цезаря о Галльской
войне с предисловием Поспишиля... Или - берите выше? - он наклонился вперед,
доверительно приобнял за шею встрепанного человечка, распространявшего
многодневный запах сивухи. - Мы грызем гранит науки, нас грызет судьба6?
комом на полу, носки на подоконнике, повсюду опустошенные сосуды из-под
казенной, стол завален объедками...
приобнимая растрепанного за худую шею. - Но он же в таковом состоянии
абсолютно непредсказуем, шум сделает... - и, приблизив голову, отворачивая
лицо от сивушного запаха, пропел:
покачивая под носом у Лямпе указательным пальцем, довольно внятно промычал
продолжение:
- Пантелей, перед нами образованный человек, ввергнутый в невзгоды извечной
русской причиною... - Он полез в кошелек, медленно поводил перед глазами у
растрепанного серебряным кружочком с чуточку поистершимся профилем государя
императора. - Это, коллега, полтина, вам за нее дадут много-много спиритус
вини, сиречь аква витае, и вы ее невозбранно вылакаете, а чуть позже приедет
карета "Скорой помощи" и санитары вам помогут завязать смирительную
рубашечку, но вас сия перспектива ничуть не пугает... Ступайте же, коллега,
к ясной цели...
словно бы воспрянул, во мгновение ока прочно утвердился на ногах и, шаркая
штиблетами, почти ровной походкой направился к выходу.
обхождение и серебряная полтина, - задумчиво сказал Лямпе, поворачиваясь к
двери шестнадцатого номера. - А ты, дай тебе волю, непременно в лоб...
склонился к замочной скважине. - Справишься?
хитрых железок, присмотрелся, выбрал подходящую и сунул ее в скважину. -
Нам, казакам, нипочем, что бутылка с сургучом...
лицо у него даже приобрело оттенок вдохновения. Вскоре послышался щелчок, и
дверь на пару вершков отошла внутрь.
неожиданностям. Жарков, молниеносно перебросив связку отмычек в левую руку,
выхватил свой, и они стояли так несколько секунд, прислушиваясь к тишине в
комнате.
разомкнулись, чтобы держать под обзором и прицелом всю небольшую комнату.
один раз перегнуть палку, чем расслабиться - и получить пулю...
обозрел убогие апартаменты и присвистнул.
неизвестный ухитрился привести в жуткий беспорядок. Постельное белье
сброшено на пол - причем одеяло вынуто из пододеяльника, как и подушка из
наволочки, вся одежда из шкапчика выброшена, выдвинуты оба ящика колченогого
стола, дешевый фибровый чемоданчик лежит на полу раскрытый поверх всего, что
в нем прежде находилось. Судя по открывшейся их взорам картине, те, кто сюда
вторгся без ведома хозяина - а как же иначе? - не успокоились, пока не
переворошили абсолютно все.
пальцем.
выдвинутому кем-то ранее так резко, что его задняя стенка оторвала нижнюю
планку столешницы. Там преспокойно лежал блестящий браунинг, такой же, как у
него. Двумя пальцами Лямпе поднял скомканный носовой платок - под ним лежала
плоская картонная коробочка с патронами и две пустых запасных обоймы. Были
там и деньги - парочка десятирублевых ассигнаций, несколько трешек, пятерка,
серебряные рубли, мелочь...
бы пистолет. А уголовные элементы ни за что не оставили бы так вот валяться
кредитки и серебро. Здесь побывал кто-то другой, которого совершенно не
интересовали новенький браунинг и деньги. Ему в первую голову был интересен
сам Кузьма Штычков. Значит, провал.
выпрямился, развел руками:
хотелось бы ошибиться, но вряд ли Кузьма Штычков и поныне числится среди
живых. А отсюда вытекает, что и самоубийство Струмилина можно теперь без
особого внутреннего сопротивления назвать убийством.
имеющую хождение наравне с оными серебряную монету. Они вышли в пустой
коридор, старательно притворив за собой дверь.
сторону кухни, и оба двинулись туда, распугав ближайших кур, очевидно
решивших, что настала их очередь угодить в ощип.
довольно чистой, чему немецкая душа Лямпе могла бы умилиться, будь у него и
в самом деле немецкая душа. На плите в огромной кастрюле энергично булькало
Мережковский Дмитрий
Махров Алексей
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Акунин Борис
Херберт Фрэнк