Чтение 8–й страницы книги ~Двойной капкан~

К. Не понимаю, почему я должен вам помогать. О. На этот вопрос я отвечу.
Мы с вами деловые люди. Информация стоит денег. Я не спрашиваю, сколько
заплатил вам Рузаев. Полагаю, много больше, чем могу предложить я. Три
тысячи долларов. Тысяча - немедленно. Остальные две после того, как я
установлю контакт с Рузаевым.

К. А сколько вы получите за свою сенсацию? О. Если повезет - порядка
десяти тысяч. Я отдаю вам треть. Согласитесь, Игорь, что это справедливо.

К. У меня нет связи ни с Рузаевым, ни с его людьми. Они сами выходят на
меня, когда им нужно. Не уверен, что я им понадоблюсь. А тем более - в
ближайшее время.

О. Может - да, может - нет. Вы сами можете выйти с ними на связь. После
публикации интервью вы встречались с человеком Рузаева. Он был в "мерседесе"
с номерами постпредства Чечни в Москве. Не сомневаюсь, что вы запомнили его
и узнаете. Штат постпредства небольшой.

К. Откуда вы знаете об этой встрече? Вы следили за мной?

О. Не за вами. За вашим соавтором. Сначала я попытался сделать это
предложение ему. Это было моей ошибкой. Я не знал об известных вам
особенностях его характера и образа жизни. С ним это часто бывает?

К. Как только появляются деньги. Он пьет, пока они не кончаются, потом
неделю подыхает, а потом включается в работу с бешеной энергией. Он очень
талантливый журналист. И если бы не эта его привычка...

О. Прискорбная привычка. Но поговорим о наших делах. Вы принимаете мое
предложение?

К. А если я скажу "нет"?

О. На нет и суда нет. Разойдемся и забудем о нашей встрече. Но я не вижу
причин для вашего "нет". От вас требуется совсем немного. И ничего
противозаконного.

К. Если мне не удастся связать вас с людьми Рузаева, я должен буду
вернуть аванс?

О. Нет. Деньги небольшие, я рискну. Уверен, что у вас все получится.

К. Что я должен буду сказать человеку Рузаева?

О. Только то, что я сказал вам. Представить меня. И получить телефон для
связи.

К. Как я вам его сообщу?

О. Есть у вас клочок бумаги?

К. Запишите здесь. Это наш дачный гроссбух.

О. Передадите на пейджер только одну фразу: "Позвони дяде". И телефон.
Вот номер оператора и абонента. Запомните, он несложный. А теперь вырвите
этот лист и сожгите. Прямо сейчас, при мне. Очень хорошо. Вот ваш аванс.

К. Хотите получить расписку?

О. Хорошая шутка. Я не намерен вас ни шантажировать, ни вербовать.
Никаких расписок. Условие только одно: все должно остаться строго между
нами. Вы смогли опубликовать свое интервью только потому, что о нем никто не
знал. Если станет известно о моих планах, мне ничего не дадут сделать. И
средства для этого могут быть применены самые острые.

К. Применены кем?

О. Будем считать этот вопрос риторическим. Я рад, что мы нашли общий
язык. Как знать, может быть, и мне удастся когда-нибудь подбросить вам тему
для первой полосы или "прайм-тайм". Проводите меня. Тем более что ваша жена
уже высказывает явные признаки нетерпения.

Женский голос. Игорек! Сколько можно трепаться? Люди уже уезжают, а у нас
еще две грядки не вскопаны!

К. Не кричи, иду!.. Часа через два мы едем. Подбросить вас до Москвы?

О. Ни в коем случае. Нас не должны видеть вместе. Удачи, Игорь.

К. Удачи, Генрих..."

Полковник Голубков отложил расшифровку и вопросительно взглянул на
Нифонтова.

- Почему ты сказал, что этот разговор особенно важен?

- Дочитай аналитическую записку, поймешь.

"Выйдя из дома К., объект прошел в дальний конец дачного поселка,
переоделся в бесхозном хозблоке и смешался с огородниками, спешившими к
электричке. Несмотря на многообразные и весьма профессиональные попытки
объекта уйти от наблюдения, усиленной группе "наружки" удалось довести его
до города Химки Московской области. Однако здесь, в старых кварталах,
воспользовавшись поздним временем и хорошо знакомой ему системой проходных
дворов и черных лестниц, объект наблюдения сумел скрыться. Руководитель
группы наружного наблюдения, имевший приказ ни при каких обстоятельствах не
обнаруживать себя, принял решение прекратить поиски.

Тот факт, что после шести с лишним часов плутаний объект приехал в Химки,
а также доскональное знание им местных условий позволили нам сделать вывод о
том, что именно здесь находится его постоянное или временное место
проживания. На следующий день была начата активная негласная отработка жилых
кварталов с помощью сотрудников местных отделений ФСБ и МВД, а также подан
запрос в МИД о корреспонденте "Таген блатт" Генрихе Струде.

Как мы и предполагали, такого корреспондента в Москве нет и никогда не
было ни среди штатных, ни среди нештатных журналистов. В главной редакции
"Таген блатт", куда удалось дозвониться сотруднику МИДа, повторили то же
самое. Следовательно, аккредитационная карточка, которую объект показал
журналисту К., была фальшивой.

Отработка жилых кварталов Химок на третий день принесла результаты. По
высококачественным фотографиям, которыми располагали сотрудники опергруппы,
один из участковых инспекторов уверенно опознал в объекте наблюдения
российского гражданина Деева Геннадия Степановича, 1956 года рождения,
уроженца Таллина, тренера по горнолыжному спорту детской спортивной школы
при клубе "Динамо", переехавшего на постоянное место жительства в Химки из
Эстонии в июле 1991 года.

Изыскания, проведенные в сохранившихся архивах бывшего КГБ, и ответ,
полученный на наш запрос из информационного центра ФСБ, дали возможность
установить, что под именем Деева скрывается один из самых опасных
международных преступников, входящий в первую десятку в розыскных списках
Интерпола, бывший член "красных бригад" и других левоэкстремистских
террористических группировок Карлос Перейра Гомес, он же Пилигрим и
Взрывник..."

- Твою мать! - вырвалось у Голубкова. - Пилигрим. Только его нам не
хватало для полного счастья!

- Да, - согласился Нифонтов. - Теперь понял, почему я дергаюсь?

- Пилигрим! - повторил Голубков. - Взрыв израильского парома в
Средиземном море. Взрыв вокзала в Болонье. Взрыв торгового центра в
Белфасте.

- Не исключено, что и участие в убийстве Альдо Моро, - подсказал
Нифонтов.

- Вряд ли, - усомнился Голубков. - Сколько ему сейчас? Сорок два? Он был
еще слишком молод.

- Не слишком, - возразил Нифонтов. - В самый раз. После этого он
специализировался на взрывах. Скорей всего, после обучения в
террористическом центре Ирландской республиканской армии. Или у палестинцев.
А может, и там и там.

- Пилигрим! - снова повторил Голубков. - Взрывник! Я был уверен, что он
давно сидит где-нибудь в Шпандау вместе со своими друзьями из "красных
бригад".

- Он и сидел. Только не в Шпандау. В Шпандау с 46-го года сидел
небезызвестный тебе и всему миру партайгеноссе Гитлера Рудольф Гесс. А
Пилигрим сидел под Дармштадтом, в специальной тюрьме для особо опасных
преступников. Во время следствия ему и еще двоим организовали побег.

- Из специальной тюрьмы для особо опасных преступников? - удивился
Голубков.

- Вот именно. Двое погибли при перестрелке. Пилигриму удалось уйти.
Перебрался в ГДР, его прикрыла Штази. Дело, конечно, прошлое, но есть у меня
подозрение, что и побег организовала Штази. Больно уж профессионально все
было сделано, любителям такое не под силу. И тех двоих пристрелили, сдается
мне, не случайно. Они были не нужны. Нужен был Пилигрим.

- Зачем?

- Спроси. Если найдешь у кого.

- А у нас-то как он оказался?

Нифонтов еще походил по кабинету, потом занял свое начальственное кресло
за письменным столом и словно бы с брезгливостью захлопнул папку с досье и
отодвинул ее от себя.

- Как ты думаешь, Константин Дмитриевич, с кем мы боремся? - спросил он.

- Лет десять назад я бы ответил: с происками мирового империализма. А
сейчас... - Голубков пожал плечами. - С теми, кто мешает новой России.

- Я тоже так думал. Но последнее время мне все чаще кажется, что это не
так. Мы не с противниками новой России боремся. А в основном с нашей
собственной дурью. Даже не знаю, как ее правильнее назвать - советской или
российской. Совковой, в общем. Сначала создаем проблемы, а потом их в поте
лица решаем. И слишком часто - в кровавом поте.

- Ты имеешь в виду Афган и Чечню?

- И их тоже, - подтвердил Нифонтов. - Так вот, Пилигрим. Как он оказался
у нас. Очень просто. Незадолго до первого путча КГБ вывез его сначала в
Таллин, а потом в Москву. Соорудили надежные документы, дали "крышу". И даже
сделали пластическую операцию.

- На кой черт он нам был нужен?

- Это ты у Крючкова, тогдашнего председателя КГБ, поинтересуйся. Решили,
видно, что пригодится. Ценный кадр. Четыре языка, включая арабский. Огромные
связи. Широкая известность в узких кругах.

- А дальше?

- А дальше и произошла та самая дурь. Когда началась вся эта заварушка с
ГКЧП-1 и с разгоном КГБ, о нем просто забыли.

- То есть, как забыли?! - поразился Голубков.

- Да очень просто. Ты никогда не обращал внимания, как в канцеляриях и
бухгалтериях теряют бумаги? Упал листок между столами и лежит ребром. На