которую никогда не повторить иностранцу, если он не обучался в специальной
школе ГРУ для внешних разведчиков.
должности. Если я не ошибаюсь, в Кении вы были военным атташе?
изобрели несколько раньше, чем наскальную живопись.
военный в отставке. Это так?
войсках Королевского флота и вышел в отставку в чине майора.
общество военных и политиков, а не пропадаете в развалинах и музеях.
меня? Или российские власти потребуют моей высылки? Признаться, я бы не
прочь: мне надоела жара и запах вашей травки.
вопрос.
аккуратно вскрыв ее так, чтобы не напустить пены в бассейн.
соответствующие руки несколько документов? Я хочу, чтобы, - Алексей сделал
нажим на следующее слово, - соответствующие люди проверили их подлинность и
ценность. Каков был бы ваш ответ?
психологом и занимался этическим воспитанием личного состава. Именно поэтому
я сейчас специализируюсь на гуманитарных вопросах. Я ответил бы вам, что это
очень неловкая провокация. Вы несете мне документы, снабженные страшными
грифами "Совершенно секретно", "Экземпляр единственный", "После прочтения
сжечь", а меня берут под руки люди из ФСБ, предъявляют видеосъемку, снимают
отпечатки пальцев и выдворяют со скандалом из страны. И я в наказание за
неосторожность получаю назначение в еще худшую дыру, где вместо бассейна
будет грязная река с пиявками и аллигаторами. - Англичанин отсалютовал
Алексею бокалом и повернулся в другую сторону, направляясь "вброд" к
американским и немецким коллегам из дипломатического корпуса.
он представил, как в него врезается, разбрызгивая пиво, жестяная банка
"Гиннесса". Он рассчитывал хотя бы на минимальный интерес, малейшую
готовность выслушать предложение.
неофициального приема двух знакомых, которых он не без причин сторонился
последние полгода. Алексей махнул им рукой и, разгребая воду, подошел:
Рядом с ним стоял бородатый человек, тот самый, кто передавал "другу
Довлату" слова о дружбе на перевале Талдык в мае этого года, когда рядом еще
продолжали агонизировать тела двух русских ребят.
его Довлат.
услуги - когда он мог убить, но не убил - Алексей должен испытывать к этому
профессиональному убийце самые теплые чувства.
Алексей, уткнувшийся носом в пыль, и тот сумел оценить и комичность
ситуации, и любезность своего друга. Что и говорить, ведь по всем правилам
сопровождающий колонну не имел права оставлять русского свидетеля. То, что
он бросил его посреди гор без припасов и средств передвижения, но не отнял у
него жизнь и даже оружие - это была поистине азиатская услуга. И теперь он
готов был принять приличествующую случаю благодарность.
волновался, отчего меня так долго нет. Я рассчитывал, вы скажете ему, что я
жив и здоров, буду месяца через два. - Он с укоризной посмотрел на Алексея.
малого случая - необходимости передать весточку, он бы "раскинул мозги" по
дороге вместе с капитаном и сержантом.
подумал, что следует как можно меньше говорить на эту тему...
человека, который не умеет быть благодарным и не понимает тонкостей
взаимоотношений мужчин. Воин совершил глупую ошибку, оставшись без прикрытия
на перевале, но получил в подарок жизнь из уважения к его другу. Но он не
отправился, бросив все дела, чтобы передать этому другу поручение и выразить
свою глубокую благодарность, а, наоборот, сторонится его, потому что не
хочет признать услугу и выполнить долг чести. Это не воин, это не мужчина.
Это просто русский, человек без чести.
уже выяснилось. Алексей просто не понял тебя, Возех, он хотел как лучше.
которые и относятся к нему, ко всем русским, как к чужакам. Все их понятие
жизни - это понятие рода. Все, что полезно моему роду, - хорошо. Все, кто не
относятся к моему роду - враги. Для него убить двух чужаков на дороге -
поступок, который никак не может отяготить совесть, потому что он убил,
во-первых, неверных, а во-вторых, они могли чем-то повредить доставке груза
оружия, или наркотиков, или ворованных баранов, черт бы их всех побрал -
двуногих и четвероногих баранов с одинаково твердыми лбами!
Довлат, - Вербуешь его между делом?
сторону, оставив Возеха одного:
человек.
сказал он совсем другим, доверительным тоном, когда они отошли на
достаточное расстояние. - Я понимаю твои чувства. Но ты ведь не первый год в
нашей стране. В Москве ты тоже встречаешься с бандитами, которые вечером
стреляли в людей, а утром ходят по вашей Думе и чувствуют себя хозяевами
страны. Возех - мелкая фигура, и он считает - по своим диким горным
понятиям, - что оказал тебе большую милость. Пойми, самое главное, что ты
остался жив, и я рад этому. Мы вынуждены держать нейтралитет с этими горными
феодалами, потому что у нас не хватает сил навести там порядок. Но ведь и у
вас нет этих сил. Поэтому надо или работать в той обстановке, какой она
сложилась, или вовсе уезжать из этой страны.
которого все-таки стало немного легче на душе от слов Довлата.
специалистов. Ты умеешь правильно видеть ситуацию, и ты один из немногих
среди военных, с кем мы по-настоящему плодотворно сотрудничали все это
время.
в страну, как только речь зашла о ее независимости, и стал действующим
политиком. Он быстро превратился в одного из лидеров демократической
оппозиции в стране, где клан Рахмонова захватил власть и силился ее
удержать. Ему пришлось пойти на уступки и включить в правительство
представителей демократической и исламистской оппозиции, чтобы сохранить
достаточное влияние хотя бы в пределах Душанбе. Именно тогда Довлат стал
заместителем министра социального обеспечения. На севере шли непрерывные бои
и стычки. Наблюдатели ООН и российские войска не давали развязаться
полномасштабной гражданской войне. Со стороны Узбекистана, Пакистана,
Афганистана подпитывались исламисты, все более набирая политический и
военный вес. Демократической оппозиции приходилось плохо, она теряла
сторонников. В ее представителей начали стрелять. И за всем этим стояли
героиновые деньги.
положения Худайбердыева, который балансировал на столь тонком азиатском
канате, что казалось, будто он просто парит в воздухе. Алексей почувствовал
неловкость:
усталость и упадок сил после похорон.
знал, меня не было две недели, и мне никто ничего не сказал. Мои
соболезнования, Алексей. Я позволяю приставать к тебе с пустяками, а у тебя
такое горе. Как же дочка?
наркотиками, у правительства. Что у нас? Пятьдесят наблюдателей ООН,
гуманитарная помощь, неопределенные обещания - но только в том случае, вели
мы сумеем перекрыть ноток наркотиков, которые идут в Европу, а оттуда и в
Америку. Нас сминают. Я боюсь, в этой стране прольется большая кровь.
Контровский Владимир
Ильин Андрей
Никитин Юрий
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Муркок Майкл