растаяли в сгустившихся сумерках.
разговора. Потом он остервенело смял окурок о скамью, поднялся и
огляделся.
светила лампочка, спускавшаяся прямо с дерева. Видно, кто-то специально
протянул сюда шнур от дома. Игра за столом продолжалась с прежним азартом,
и голоса не утихали, они стали даже еще резче и неприятнее среди глубокой
тишины темного двора.
игравшим.
деньги. Всего вокруг стола разместилось человек шесть молодых, рабочего
вида парней. Все они явно были навеселе, хотя ни стаканов, ни бутылок
видно не было, и отчаянно дымили.
отыгрываться буду.
отыгрывался.
воспринимали спокойно, как привычный эмоциональный довесок даже к самому
дружескому разговору.
подозрительно покосились на Виталия, и один из них спросил:
конечно.
сомневайся.
порыве досады подошел сюда.
Его сделали... - и он бросил взгляд на опустевшую скамейку у ворот.
уже не жалел, что подошел, все внутри напряглось в ожидании каких-то
открытий.
объявляет...
началах. А когда лопухом остался, шиш выложил.
Домой покилял. Потом вернулся, говорит: "Заработаю".
пропустить хоть слово. - Это уже и душа". - И небрежно спросил:
подошел к Виталию, второй неожиданно оказался за его спиной.
злостью, просипел: - Покажь карманы, мусор!
стоявшего сзади, видел, как напряглись сидевшие за столом, готовые в любой
момент кинуться на него. Лезть в карман было поздно, удар мог последовать
мгновенно.
стоявшего сзади. Раздался крик. В тот же миг Виталий двумя руками рванул
подошедшего парня на себя, нагнулся, и тот, не удержавшись, со стоном
перелетел через него. А Виталий кинулся бежать к темневшим вдали воротам.
Виталия.
нащупывая в кармане пистолет. Он даже задержал дыхание, и сердце забилось
еще отчаянней. Но то, что Виталий узнал о Ваське, и то, что того сейчас
нет дома, меняло все планы.
Виталий услышал, как заспорили они на улице, обсуждая, в какую сторону он
убежал.
глубь двора, к единственному парадному, над которым тусклым желтым
апельсином висела лампочка.
отперла высокая худая женщина в кофте с закатанными рукавами и в
переднике. Лица ее Виталий рассмотреть не мог: свет на площадку падал
только из двери.
Горела только маленькая лампочка на столе, загороженная с одной стороны
газетой. У окна угадывались две постели, большая и маленькая. Женщина
сказала негромко:
заметными продольными морщинками на впалых щеках. "Красивая была", -
подумал он.
усталой покорностью смотрела на неожиданного гостя.
подумать о нем.
есть.
длинными огрубевшими пальцами. И Виталий с состраданием подумал: "Заботы,
заботы... Сколько их у нее..."
Я вас не обману.
вины, и еще что он, Виталий, вдруг прикоснулся к какой-то издерганной,
больной и сложной судьбе, мимо которой он уже не может пройти равнодушно.
И это предчувствие в нем все росло, по мере того как говорила эта женщина,
говорила тихим, ровным голосом, поминутно смахивая со щек слезинки, все
уже перестрадав, все вспомнив в длинные, бессонные, одинокие ночи,
одинокие всегда, и когда не было того, кто спал там сейчас, и когда он
появился, потому что с ним она не могла делиться этим.
этому тонкому и какому-то ясному пареньку с почти детским, сейчас строгим
и чутким лицом. Видно, есть у человека предел, дальше которого не может он
носить в себе свое горе. И в ответ на первое же слово участия в такой
момент, на искреннее, душевное движение распахивается исстрадавшаяся
человеческая душа.
был врачом. Васе минуло семь лет. Забирали мужа ночью. Она до сих пор
помнит Васин отчаянный крик: "Папа, не уходи!.. Папа, убей их!.." Он
цеплялся за отца, его невозможно было оторвать. Потом он долго не спал по
ночам, вскакивал, звал отца. На улице волчонком смотрел на военных. Стал
замкнутым, таким замкнутым, что никогда не могла она понять, что у него на
душе, о чем он думает. Так и до сих пор все не может понять. А потом эти
ужасные драки. Она не знает, как и почему они начались. И вот - колония. А
после нее... Все хорошие вещи свои куда-то спустил. Говорит, пропил. Но
она думает, что здесь другое. Что именно - не знает. Вася пьянством
никогда не занимался. Здесь другое что-то... И какой-то камень у него на
душе. Ласковым бывает только с Мишуткой, это его сводный братишка, - она
кивнула на маленькую кровать у окна.
мог оторваться от кружка света на столе, в котором лежали ее руки,
натруженные, потрескавшиеся... И вдруг он увидел то, что, собственно,
видел все время, но это проходило мимо сознания. На одном из сцепленных
худых пальцев было надето кольцо.
возбужденный, испуганный даже. Пришел совсем неожиданно. И застал мать в
слезах. Кольцо лежало перед ней на столе, она смотрела на него и плакала.
Вспоминала годы жизни и человека, подарившего их ей. И Вася, ничего не
поняв, но о чем-то догадавшись, вдруг глухо спросил: "Мама, откуда у тебя
это кольцо?" А потом стиснул зубы и, ничего не сказав, убежал.
него колебания и усталость, и вздохнула.
я... предатель, - и горько усмехнулась.