из клиники Гран-Кальмарского университета. К сути ее я не прислушивался,
если и слышал что-то, то краем уха. Базар вели в основном Марсела и Энрикес,
а сеньора Вальдес и профессор Кеведо лишь изредка вякали кое-что в поддержку
аргументов сторон. Само собой, что благотворительница заступалась за
клиентку, а директор клиники за своего ординатора или кем он там ему
доводился. Марсела вопила, что уровень развития медицины на Гран-Кальмаро в
подметки не годится североамериканскому, и обеспечить мне правильное лечение
и уход в условиях какого-то задрипанного островишки здешние лекари не
смогут. Что же касается Энрикеса, то тот утверждал, будто новым врачам, даже
суперспециалистам, ни хрена не разобраться в том, что со мной происходит, и
без консультаций с ним, лечащим врачом, который два года жизни угробил на
возню с коматозником и изучил меня до последнего винтика в черепной коробке,
штатовские мудрецы меня просто угробят. Конечно, мужичок напрашивался на
долгосрочную, причем оплаченную Марселой командировку в США, и профессор
Кеведо его вполне поддерживал. Сеньора Вальдес не очень к месту, но очень
вовремя вспомнила о том, как при одном из прошлогодних посещений клиники, в
геронтологическом отделении - тут, видать, и такое было - на нее свалился
крупнокалиберный таракан, рассказала о том, как лишь благодаря ее энергичным
действиям удалось ликвидировать грандиозную помойку на заднем дворе клиники,
где, как она утверждала, даже отпиленные руки-ноги валялись, само собой, не
забыла и истории с вывозом бесхозных тел на Акулью отмель - словом, вылила
на Айболита-Кеведо и его подчиненного пару тонн первосортного дерьма.
Повторяю, все эти вопли и ругань я слушал краем уха.
Этим хвостиком оказалось слово "опознаватель", всплывшее из замшелых глубин
памяти. Сначала я вспомнил один из "дурацких снов", который увидел, уже
превратившись в Баринова. "Видеозапись" этого сна, как выяснилось, чуть-чуть
поблекла, но вполне сохранилась. Именно из этого "сна", который хранился в
моем мозговом архиве под названием "Хеппи-энд для Брауна", я узнал о
некоторых обстоятельствах исчезновения самолета с Киской & Сё, о гипотезе
профессора Милтона Роджерса насчет образования "особой цепи" из Сан, Мун и
Стар, которая прокрутила какую-то "дыру" в пространстве и времени, наконец,
о самых обычных обстоятельствах жизни мистера Брауна в шкуре Атвуда и его
законной супруги. В этом "дурацком сне" я-Баринов на какое-то время опять
стал Брауном. Там было много всякого, но самым интересным на данный момент
оказался отрывок, где прозвучало следующее, не то высказанное, не то
подуманное Брауном:
Ведь я был совсем не похож на того, которого она знала. Однако некоторое
время спустя я вспомнил об "опознавателе", с помощью которого меня - таким,
как я был на Хайди, - признали бы даже родители. Вероятно, его
перепрограммировали в обратном направлении, и у Марселы не было никаких
сомнений..."
"опознавателе". Это был диалог между господами Джонатаном Хорсфилдом и
Грэгом Чалмерсом. Надо сказать, что я лично ни сам по себе, ни в качестве
Брауна разговора этого не слышал. Откуда он вообще взялся в моей памяти, я
понятия не имел. Знал только примерное время появления: лето 1983 года,
клиника доктора Брайта, куда я угодил после "Атлантической премьеры" и где
всего лишь месяц провалялся в коме. Тогда мы с Брауном мирно сосуществовали
в одной черепушке, вели дружеские беседы, а тело толком не знало, кто им
управляет, и соблюдало нейтралитет, пребывая в подобии паралича. Кто
подсунул в нашу общую голову "фонограмму" этого диалога, можно было только
догадываться. Либо это был Сарториус-Сорокин, он же Главный камуфляжник,
либо две медсестры из клиники Брайта, которые, как впоследствии выяснилось,
работали на Сарториуса. А может, был и еще какой-либо товарищ, решивший нас
"просветить", но из скромности пожелавший остаться неизвестным. Был даже
такой, вполне допустимый вариант, что это была акция Чудо-юда. Но в принципе
особо доверять этому источнику не следовало. Он мог быть и чистой воды
самоделкой, продуктом деятельности двух "я" на одном носителе.
Хорсфилда с Чалмерсом вполне сохранилась. Там содержалось много любопытного,
но на данный момент меня больше всего интересовал тот отрывок, где
непосредственно говорилось об "опознавателе".
закодированный "спящий" опознаватель..." - именно так сообщил Хорсфилд
Чалмерсу.
Наверняка Браун за тридцать лет жизни виделся не с одной тысячей людей,
причем даже сам не знал, кто его видел, а кто нет. Поэтому Хорсфилд тут же
поправился и внес уточнение:
друзьям детства, то есть тем, кто помнит его достаточно хорошо. Так вот. До
тех пор, пока они не увидят его в новом обличье, они будут держать в памяти
образ настоящего Брауна. Как только кто-либо из них воочию столкнется с
Коротковым, то тут же опознает в нем Брауна. Это сделано только для
подстраховки, на случай, если новый Браун для чего-либо здесь понадобится. В
любой момент мы сможем снять этот опознаватель, и тогда никто из них не
признает Короткова-Брауна".
Хотя понятия не имел ни о том, что собой представляет этот самый
"опознаватель", ни о технологии его перенесения в мозги родных и друзей
Брауна, ни о том, как именно его могут "снять в любой момент". Были и другие
темные места в этом деле. Например, шестеро детишек, которых Браун-Атвуд от
высокого уровня жизни выстругал Марселе, - самому старшему, Кэвину, поди-ка
уже двенадцатый год шел. Это я вычислил по данным "Хеппи-энда для Брауна",
где говорилось, что Марсела забеременела в первый год их совместного житья и
потом ей это так понравилось, что она стала приносить ежегодно по ребенку,
причем в четные годы рожала девчонок, а в нечетные - мальчишек. Но первенцем
Браун-Атвуд называл Кэвина. Первым годом их супружеской жизни был 1983-й,
1984-й, в нечетном 1983-м они не успели бы родить мальчишку (если, конечно,
он не был зачат еще Хорхе дель Браво), а 1984-й был четным. Стало быть, их
первый сынишка должен был появиться на свет в начале 1985 года. То есть
Кэвину уже больше чем одиннадцать с половиной. Это вполне солидный возраст,
когда мальчик уже может заметить, что ему привели не того папу. Впрочем, и
остальные дети, рождавшиеся в 1986-м, 1987-м, 1988-м, 1989-м и 1990 годах -
самой младшей девчушке, стало быть, уже шесть исполнилось, - вряд ли не
смогли бы определить, кто есть who. Да и насчет Марселы я малость
сомневался. Она ведь захомутала Брауна-Атвуда уже после того, как накрылся
звездным флагом и океанской глубиной мистер Джонатан Уильям Хорсфилд, а Грэг
Чалмерс и Джон Брайт угодили в ежовые рукавицы, одетые на чистые руки,
которыми управляли холодная голова и горячее сердце товарища
Сорокина-Сарториуса. Куда улетучился доктор Брайт, я не знал, но вот то, что
Грэг Чалмерс, президент компании "G & К", всего через несколько дней после
моего возвращения в СССР был найден мертвым в багажнике собственного
лимузина, мне было известно. Отсюда мораль - секрет "опознавателя" угодил в
те же "чистые руки".
камуфляжника?
уже не смог дослушать перебранку между Марселой, Лаурой Вальдес, профессором
Кеведо и доктором Энрикесом. Их голоса меня не тревожили, а лишь убаюкивали,
становились все глуше и глуше... Меня снова потащило во тьму Пещеры Сатаны,
туда, где я был четырнадцатилетним Майком Атвудом.
Я-Атвуд сразу же очутился на смотровой площадке грота "Трон Сатаны". Все, о
чем размышлял Баринов, лежа на койке в клинике "Сент-Николас", осталось
где-то далеко-далеко в ином мире, ушло в глубины памяти, словно бы стерлось
начисто (хотя это было вовсе не так!). Никаких "опознавателей", никаких жен,
ни Сарториуса с Чудо-юдом для меня уже не существовало. Я лишь удивлялся
тому, что учительница Тина Уильямс отчего-то не подгоняет меня вперед, не
торопит уходить с площадки...
тут же, на площадке, всего в трех ярдах от меня, но смотрела совсем в другую
сторону, и луч света с ее каски шарил по пустынной площадке. Неужели ей тоже
захотелось еще раз пощекотать себе нервы и бесплатно полюбоваться этим
зловещим шоу?
тайным желанием, чтобы мисс Уильяме увлеклась воспитательной работой и
проругалась до начала нового сеанса, луч света с моей каски неожиданно
высветил на площадке сумочку.
Тине.
просматривать, все ли на месте.
ведь отстали. Еще и вправду заблудимся. Дождемся, когда подойдет следующая
группа, а потом уйдем с ними...
занятие и заторопилась.
группу! Меня уволят, если узнают, что я оставила детей без присмотра.
будто я уже вышел из возраста, когда меня надо водить за ручку, словно
младенца. Но противиться Тине Уильямс было трудно - я ей едва доставал
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия