вич. Знал бы он, что почти попал в цель: не в "десятку", так
около... Он любил Гранта, как, впрочем, и все артисты, пом-
нил его чуть ли не с детства - тот уже и тогда инспектором
манежа работал, по-старому шпрехшталмейстером, - хотя, как
казалось Александру Павловичу, Грант был ненамного старше
его самого: может быть, лет на десять-двенадцать. И все же,
кто знает? В паспорт-то его Александр Павлович не загляды-
вал.
Наташе Александр Павлович, - зовут Грант Ашотович. А ее,
Грантик...
сам прочитаю... - Он внимательно всмотрелся в Наташино лицо,
смешно пошевелил тонкими губами, закатил глаза. Наташа спо-
койно ждала результата. - Ее зовут... - инспектор помедлил,
- На-та-ша... Так?
собственно, удивляться? Коли он умеет читать по лицам, то уж
имя узнать - проще простого.
Павлович невольно вспомнил себя, когда он впервые в жизни
оказался посреди огромного и абсолютно пустого зала, посреди
оглушающе-тяжкой тишины, один на один с липким страхом, ко-
торый рождает чужое и чуждое, даже, кажется, враждебное че-
ловеку пространство; отчетливо вспомнил холодную струйку по-
та, вдруг скользнувшую между лопаток...
Павлович не любил оставаться в манеже один, да, по правде
говоря, и не получалось: ассистентов в его аттракционе - во-
семнадцать человек, о каком одиночестве речь?
сейчас! Только никуда не уходите, очень прошу. Стойте там,
где стоите. Ну поговорите о чем-нибудь... Грант, расскажи ей
анекдот, что ли...
тел по лестнице на второй этаж - к своей гардеробной, отки-
нул крышку кофра, в котором хранил всякий мелкий, не исполь-
зуемый в работе реквизит, разгреб воздушный, почему-то пах-
нущий конюшней завал пестрых шелковых платков, вытащил со
дна аккуратный деревянный ящик с ручкой, похожий на те, в
каких геодезисты хранят свои теодолиты или кремальеры, сломя
голову бросился назад, в манеж, даже не заперев гардеробной
- потом, потом! - откинул бархатный занавес форганга, оста-
новился, тяжело дыша.
ребряная вертушка, уже подвешенная на тросах, плыла на поло-
женной для полета высоте над барьером - "воздушники" меха-
низм проверяли, - и тонкая швунг-трапеция вольно качалась
под ней.
поставил ящик точно в центре манежа, открыл его, достал от-
туда аппарат, смахивающий на обыкновенный фильмоскоп для де-
тей, только не с одним объективом, а с восемью, причем каки-
ми-то странными - узкими, длинными, похожими на револьверные
дула с раструбами-блендами на концах. Быстро прикрутил четы-
рехлепестковую антенку, винтами на ногах-опорах вывел на се-
редину каплю уровня под стеклом - "загоризонталил" прибор.
Размотал длинный тонкий провод, подсоединил его к розетке на
внешней стороне барьера.
манипуляциями Александра Павловича. Наконец Грант не выдер-
жал.
поймал себя на том, что волнуется, будто впервые на манеж
вышел. - Может, будет трюком, а может, и нет... - Он положил
руку на пластмассовый тумблер на матово-черной подставке
прибора. - Внимание!.. Наташа, смотри! - и щелкнул тумбле-
ром.
да-то то из черной глубины, стали резкими, контрастными жи-
вые человеческие лица, взлетели, как голуби, аплодисменты, а
невидимый оркестр на совершенно пустом балкончике грянул
звенящий туш, и надо всем этим ярким и шумным многолюдьем,
переливаясь и сверкая, летела настоящая ракета, а под ней,
на трапеции - вот это уж и вправду почудилось! - напряженной
струночкой вытянулась тоненькая воздушная гимнастка...
купол, погасли; только горели аварийные лампы, еле-еле осве-
щая безлюдный зрительный зал. Ракета-"вертушка" перестала
жужжать - мотор отключился - и плыла по кругу по инерции,
гасила скорость.
нул и заорал на весь цирк:
дохранители на щите выбило... - и уже спокойнее: - Предуп-
реждать надо...
жал, и ракета опять начала набирать скорость. А зал был
по-прежнему пуст: прибор Александра Павловича "молчал".
регнулся через барьер, выдернул вилку из розетки, начал на-
матывать провод на пластмассовую катушку.
ка. Факир был пьян...
на всемогущего мага, хотя, честно говоря, сам Александр Пав-
лович не ведал, как положено глядеть на магов и чародеев.
Наверно, с восхищением пополам со страхом?.. Тогда накладка:
страха во взгляде Наташи не замечалось, зато восхищения...
ром, внимательно его рассматривая. Восхищения в его голосе
не слышалось - одно деловое любопытство. - Сам сделал?
Подарили.
мик у него там. Полдня я у него просидел, обедали, ужинали.
Старик расчувствовался и подарил мне эту штуку. Сказал, что
сам хотел воспользоваться, да не успел.
ресно? Голография? Ты хоть его разворачивал, Кулибин?
слушала их разговор, и слово "голография", произнесенное
Грантом, явно было ей знакомо - от мамы, наверно; более то-
го, слово это - реальное и основательное - могло перечерк-
нуть сказку, только что показанную ей Александром Павлови-
чем. А ведь он для того лишь и вспомнил о приборе "короля
магов", а то лежал бы он в кофре мертвым грузом до скончания
веков...
вал. И никакой голографией здесь не пахнет, Грант. У тебя
дурная привычка: искать любому чуду реальное объяснение. За-
чем?
Павловича, потом - на Наташу, понимающе улыбнулся:
сорт! Я же всегда говорил: ты - великий волшебник. - Он под-
мигнул Наташе: - А ты мне понравилась, принцесса. Ты цирко-
вая.
рей, токарей, слесарей, кесарей, все равно она цирковая.
Придет время - сам увидишь... Прощай, принцесса. Когда захо-
чешь - приходи. Не стесняйся. Спросишь Гранта Ашотовича -
все тебе будет... - помахал рукой, легко перепрыгнул через
барьер и скрылся в форганге.
руку и повел в гардеробную. До встречи с Валерией времени
оставалось навалом, и он собирался показать Наташе заплани-