шлем не закрывал глаз. Протянутая рука ничего не встретила.
приближение сна, надвигающейся нирваны, гасившей все мысли, воспоминания и
назойливо выплывающие слова или строчки. Почему-то вспомнилось
четверостишие: "Но сон - это только туманность, несобранность и
непостоянность, намек на одушевленность, а в общем, не злая ложь". "О чем
солжет наступающий сон, зло или не зло?" - мелькнула мысль и погасла. Чуть
звенело в ушах, словно где-то близко-близко на очень высокой ноте звенел
комар.
наполненное ожиданием необычайного.
СОН С ИЗУМЛЕНИЕМ
люстры под потолком вытягивались в сияющую параболу. Меня окружал хоровод
женщин в одинаково черных платьях, с одинаково размытыми лицами. Они
кричали мне голосом Ольги:
троилась, потом двоилась, потом стала на место. Хоровод женщин сплюснулся
в одну-единственную, с голосом и улыбкой Ольги.
съездить. Все забыл.
вечером, когда я вернулся от Никодимова? Значит, опять провал в памяти?
и здесь тебе стало плохо.
Хочешь пить?
услыхал впервые. Когда же она ездила к портнихе, если я весь день был
дома?
ресторанный холл. Я узнал его, но это не облегчило положения. Я так и не
мог понять, когда венгры прислали билеты и зачем они их прислали. Я не был
ни народным, ни заслуженным, ни академиком, ни мастером спорта. А Ольга
воспринимала это как нечто обычное, само собою разумеющееся.
впечатление, что ей хочется вернуться в зал.
даже замминистра.
признаться в этом уже не рискнул, а только спросил:
Раисе. Наверно, было несколько лишних билетов.
поликлинике. Это я знал точно. Когда-то ее действительно приглашали в
поликлинику Министерства путей сообщения, но она отказалась.
желтые огни фар. Мимо проплыл двухэтажный троллейбус, красный, как в
Лондоне. Такого я еще не видел. Между верхним и нижним рядами окон
тянулась рекламная полоска шрифтового плаката: "Смотрите на экранах новый
французский фильм "Дитя Монпарнаса". И об этом фильме я ничего не слыхал.
Что у меня с памятью? Провал за провалом.
квадрат. В квадрате по воздуху бежали световые буквы: "...Землетрясение в
Дели... Группа советских врачей вылетела в Индию..." Световая газета. И
опять я не помнил, когда ее здесь оборудовали.
проводником в Будапеште. Я тогда только что выписался из госпиталя, и мы
часами бродили по незнакомому городу. Но когда Кеменеш стал пресс-атташе в
Москве? И почему я только сейчас узнал об этом?
Крутим колесико.
цепи вместо собаки, а в Москве он газетчиков в мусоропровод спускает.
вернулся только сегодня к пяти. Ты, должно быть, во сне со мной
разговаривал.
последними его словами: "Это ты во сне со мной разговаривал". Нет, это я
сейчас с ним во сне разговариваю. В неестественной реальности сна.
предупреждение Заргарьяна из темноты: "Сидите спокойнее, сейчас заснете".
Какой-нибудь электросон с искусственно вызванными сновидениями. Все как
наяву, только реальная жизнь почему-то вывернута шиворот-навыворот. Тогда
чему же я удивляюсь: все проще простого.
смешанный с электрическим светом. Вокруг фонтана танцевали. Я поискал
Ольгу, но не нашел и свернул в боковой зал. Длинные столы, уставленные
наполовину истребленными закусками, свидетельствовали о том, что здесь
совсем недавно угощались гости. Угощались по-европейски, стоя с
тарелочками у столов или пристраиваясь на закрытых портьерами
подоконниках. Сейчас здесь насыщались опоздавшие, разыскивая на столах еще
не тронутые закуски и напитки. Кто-то, хозяйничавший в одиночку на краю
большого стола, обернулся ко мне и крикнул:
границу. Может быть, во сне он уже успел и вернуться. Сквозь
нуль-пространство или на ковре-самолете - над этим я не задумывался и на
чудеса не реагировал. Я просто налил себе из Мишкиной бутылки абрикосовой
палинки и выпил. Сон, сохранивший даже вкусовые ощущения яви, начинал мне
нравиться.
войне выжить!
обвинения мои бессмысленны, но меня уже понесло.
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей